Sunday, June 14, 2009

«Философия науки» - единая теория поля

Пред. Огл. След.

После создания общей теории относительности, распространившей принцип относительности и на ускоренное движение, в науке сохранилось чуждое идеальной гармонии мира различие между электромагнитными и гравитационными полями. С другой стороны, в движении элементарных частиц были обнаружены такие особенности, которые не укладывались в первоначальную схему идеальной гармонии мира, мира Спинозы, единый мир, в котором происходит взаимное, относительное движение действующих друг на друга тел. Не только отошедшая от этой схемы механика Ньютона, но и восстановившая гармонию механика Эйнштейна исходят из непрерывного движения частиц, положения и скорости которых определены начальными условиями и взаимодействиями между собой. Однако, в 20-ые годы XX в. выяснилось, что положение и скорость частицы, вообще говоря, не могут быть с неограниченной точностью определены для каждого последующего момента.

Для Эйнштейна устранение ньютоновских абсолютов и лоренцова эфира не могло быть однократным актом, приводящим к тысячелетнему царству обретённой, наконец, окончательной истины. Специальная теория относительности в большей степени, чем все предшествующие физические теории, разрушила не только ньютоновские догмы, но и дух догматизма в целом. Затем Эйнштейну принадлежала идея фотонов, т. е. исток теории, приписывающей частицам волновые свойства, а волнам — корпускулярные. Наконец, Эйнштейн по существу связывал критику квантовой механики с перспективами дальнейшего развития физики, а не с попятным движением к классическим представлениям.

Эйнштейн весьма органически перешёл в конце жизни от признания принципа Маха универсальными принципом природы к отрицанию его универсальности. Он говорил об ограниченности не только ньютоновской механики, но и всех теорий такого же типа как ньютонова.

Мы знаем, что поиски единой теории поля в 20-ые годы XX в. не приводили к физически однозначным и физически содержательным результатам. Эйнштейн тяжело переживал неуверенность в достижении общего замысла — построения единой теории поля с помощью геометрических конструкций.

В принстонском институте есть надпись: «Бог изощрён, но не злонамерен». Прощаясь в Принстоне с Вейлем, Эйнштейн как-то сказал: «А может быть, он всё-таки немного злонамерен?»

«Бог незлонамерен» означало для Эйнштейна не только существование мировой гармонии и не только в необходимости и принципиальную достижимость единой теории поля. В этом Эйнштейн не сомневался. Но приведённое изречение означало также, что гармония может быть выражена в точных геометрических соотношениях. И здесь у Эйнштейна появлялось ощущение величайшей трудности определения указанных соотношений: «А может быть, он всё-таки немного злонамерен?»

В 1953 году Эйнштейн на пресс-конференции, устроенной в связи с его 74-летием говорил:

«Как только была завершена общая теория относительности, т. е. в 1916 году, появилась новая проблема, состоявшая в следующем. Общая теория относительности весьма естественно приводит к теории гравитационного поля, но не позволяет найти релятивистскую теорию для любого поля. С тех пор я стремился найти наиболее естественное релятивистское обобщение закона тяготения, надеясь, что обобщённый закон будет общей теорией поля. В течении последних лет мне удалось получить такое обобщение, выяснить формальную сторону проблемы, найти необходимые уравнения. Но математические трудности не позволяют получить из этих уравнений выводы, сопоставимые с наблюдением. Мало надежды, что это удастся до конца моих дней».

«Я работаю, — писал Эйнштейн Соловину в 1938 году, — со своими молодыми людьми над чрезвычайно интересной теорией, которая, надеюсь, поможет преодолеть современную мистику вероятности и отход от понятия реальности в физике…» *

* «A.Einstein. Lettres á Maurice Solovine. Paris, 1956, страница 75»

Для Эйнштейна теория не имеет права называться физической, если она не включает в себя физической идеи, допускающей сопоставление с наблюдением. Подобная идея была тесно связана с тем или иным отношением к теории микромира. Эйнштейн думал, что единая теория поля позволит вывести квантово-статистические закономерности микромира из нестатистических (управляющих не вероятностями, а самими фактами), более глубоких и общих закономерностей бытия. Тем самым были бы устранены и некоторые позитивистские тенденции в физике.

Пред. Огл. След.

No comments:

Post a Comment