Wednesday, October 05, 2016

Пинхас Полонский: комментарий к книге Йова




См. также «"Книга Йова", комментарии»
http://www.ejwiki-books.com/audio_iov_other.html

Книга Йова является апофеозом экзистенциализма. Этот философский подход говорит, что все теоретические схемы они все не истины, они все поверхностные, они все не настоящие, настоящие это экзистенциальное переживание. Истина не в эссенции, а в экзистенции, истина не в том, что мир такой, а в том, как я её переживаю.

Конфликт между "быть" и "иметь". Есть человек, который относится к окружающей жизни, что у него вот есть и вот это и вот это, что он имеет чего-то, но сам он не переживает этого по-настоящему. В начале Йов находится в состоянии "иметь", а в конце он и "имеет" и "бытует".

Йов пытался не понять почему именно у него несчастье, а то, что Бог продолжает управлять миром, что в мире нет хаоса. Именно это бог ему сообщил.
https://www.youtube.com/watch?v=Q3DyLLhKgcE

Госдолг США вырос на 1,4 трлн долларов

Заметка полностью. Форматирование моё.

Правительство США закрыло 2016 финансовый год, который закончился 30 сентября, с уровнем долга в размере $$$19,573 трлн. Всего за один год долг вырос более чем на $$$1,4 трлн.

Такой рост долга соответствует примерно 7,5% всей мировой экономики. Для сравнения, план Маршалла, благодаря которому была полностью восстановлена экономика Западной Европы после Второй мировой войны, стоил $$$12 млрд в 1948 г., а это всего 4,3% от ВВП США в то время.

Новый курс Рузвельта, который дал работу миллионам людей, стоил 6,7% ВВП США, а совсем недавно, в начале 2008 г., на спасение важных банков было потрачено $$$700 млрд, а это всего 4,8% от ВВП.



Как мы видим, Белый дом смог наращивать долг быстрее, чем стоимость "Нового курса", плана Маршала или банковского кризиса 2008 г. Так что экономика США получила за эти деньги?

Ниже есть продолжение.

Если отвечать коротко, то эти деньги просто растворились. В теории на эту сумму можно было добиться мира во всем мире, практически покончить с нищетой, улучшить экологию на планете или хотя бы провести модернизацию инфраструктуры США, которая просто необходима.

Последний финансовый год стал своеобразным рекордом, так как увеличение является третьим по своей величине за всю историю США. При этом предыдущие два раза, когда долг рос быстрее, чем в 2016 г., фиксировались во время финансового кризиса.

Но в прошлом финансовом году не было никакого финансового кризиса, правительство не тратило сотни миллиардов на спасение банков. Учитывая все обстоятельства, 2016 г. был нормальным финансовым годом
для федерального правительства. Не было никаких серьезных чрезвычайных ситуаций, чтобы истощить средства налогоплательщиков.

Тем не менее им пришлось нарастить долг так сильно, потому что этот уровень расходов уже вмонтирован в систему.

Даже если Белый дом сейчас резко сократит расходы и избавится от целых отделов федерального правительства, он все равно будет тратить значительно больше по сравнению с ростом экономики.

Социальное и медицинское страхование в настоящее время является самой большой статьей этих огромных расходов, и оно истощает бюджет все сильнее с каждым годом. Все другие государственные расходы, вместе взятые, просто бледнеют по сравнению с расходами на социальное и медицинское страхование.

Так что, если сложить военные расходы, расходы на обеспечение национальной безопасности, расходы на национальные парки и на реактивный самолет президента Обамы, то это будет всего лишь частью расходов на социальное и медицинское страхование.

Эти программы потребляют подавляющее большинство налоговых поступлений США, вынуждая правительство занимать ошеломляющие суммы средств, чтобы финансировать свою деятельность. И это происходит даже в стабильные времена, а если ударит новый кризис, эти суммы вырастут еще сильнее.

Но еще более примечательным является то, что социальное и медицинское страхование даже не финансируется должным образом. Согласно последним исследованиям в течение следующих нескольких лет целевые фонды будут полностью истощены, а некоторые из них уже были исчерпаны еще в прошлом году. Таким образом, денег правительству требуется даже больше, чем оно занимает сейчас.

Так что единственным выходом будет объявление своеобразного дефолта по этим обязательствам. Потребуется около $$$42 трлн, чтобы полностью закрыть эти программы, но вряд ли можно себе представить, что Белый дом когда-нибудь решится на такое безумие.

Другой вариант – это сказать будущим бенефициарам этих программ, что деньги они не получат. И выбора, в принципе, нет.
http://www.vestifinance.ru/articles/75768

Последние слова Антона Носика

...Пресненский суд Москвы признал Антона Носика виновным в экстремизме, блогер был оштрафован на 500 тысяч рублей...Прокуратурой были предъявлены обвинения по ч. 1 ст. 282 ("Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства") УК РФ в связи с публикацией в "Живом журнале" под заголовком "Стереть Сирию с лица земли" от 1 октября 2015 года.

...3 октября Антон Носик выступил в суде с последним словом. Полный текст выступления приведен ниже...

Ниже есть продолжение.

Уважаемый суд, уважаемые присутствующие,

Хочу рассказать об одном случае из советской истории, который в своё время произвёл на меня очень сильное впечатление, когда я прочёл о нём в мемуарах писателя Ильи Эренбурга.

Экономист Николай Николаевич Иванов до декабря 1940 года работал советским поверенным в делах во Франции. Вскоре после возвращения в Москву он был арестован за «антигерманские настроения». Арест случился в те времена, когда ещё действовал пакт Молотова-Риббентропа, по которому стороны обязались прекратить враждебную пропаганду по отношению друг к другу. Чтобы доказать Гитлеру, что обязательства соблюдаются, Сталин распорядился обеспечить в СССР аресты и посадки за «антигерманскую пропаганду». Но советский дипломат Николай Иванов приговор Особого совещания — пять лет лагерей — получил в сентябре 1941 года. В Москву он смог вернуться лишь через 13 лет после вынесения приговора.

«Трудно себе это представить: гитлеровцы рвались к Москве, газеты писали о «псах-рыцарях», а какой-то чиновник ГБ спокойно оформлял дело, затеянное еще во времена германо-советского пакта; поставил номер и положил в папку, чтобы все сохранилось для потомства…», — напишет об этом деле Илья Эренбург в своих воспоминаниях.

Трудно не вспомнить эту историю в связи с моим сегодняшним делом. Ни для кого не секрет, что происходит сегодня в сирийском городе Алеппо. Город с населением в полмиллиона взят в осаду войсками правительства Сирии и Корпусом стражей исламской революции при поддержке российской авиации. Бомбардировке с воздуха подвергаются больницы, жилые кварталы, гуманитарные транспорты ООН. В городе нет электричества, перекрыты все пути доставки продовольствия, воды, лекарств. Официальный ультиматум властей Сирии гласит: блокада жителей Алеппо будет снята лишь после того, как боевики сложат оружие и покинут восточные кварталы города.

И в то самое время, как российские войска активно участвуют в штурме Алеппо, в столице России меня судят за поддержку действий этих самых войск. В моём уголовном деле можно прочитать заключение некоего эксперта Управления по защите конституционного строя ФСБ о том, что бомбардировки Сирии, которые я поддержал больше года тому назад, являются преступлением экстремистской и террористической направленности.

И в это же самое время в городе Тюмени с июня сидит в СИЗО мой коллега, блоггер Алексей Кунгуров. То же самое Управление по защите конституционного строя ФСБ возбудило против него уголовное дело за пост в ЖЖ «Кого на самом деле бомбят путинские соколы», опубликованный тоже в октябре 2015 года. В отличие от меня, Кунгуров не поддерживал, а критиковал действия ВКС РФ в Сирии. И если я за свою поддержку обвиняюсь по «мягкой» 282-й статье, то Кунгурову шьют «террористическую» ч. 1 ст. 205.2 УК РФ: публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма. Хотя он ни к чему такому не призывал, а всего лишь заметил, что города Хама и Хомс, которые бомбит наша авиация, расположены в сотнях километров от позиций ИГИЛ.

Впрочем, мы здесь так долго уже обсуждаем Сирию, что пришла пора поговорить про Россию.

И мне, и моим коллегам, пришедшим сегодня освещать процесс, хочется думать, что приговор по этому делу будет вынесен именно сегодня, и что аргументы из моего последнего слова будут в нём как-нибудь учтены. Но если посмотреть сюжеты, вышедшие на федеральных телеканалах Россия-24 и Россия-1 за прошедшую пару недель, то там телезрителям уже успели сообщить, в передачах от 20 и 27 сентября, что вопрос о моей виновности судом уже решён. И даже рассказали, как именно он решён. «Антон Носик признан судом виновным в экстремизме», — сообщила зрителям корреспондент России-24 Анастасия Ефимова в вечернем выпуске новостей от 27 сентября. А неделей ранее в эфире программы «Вечер с Владимиром Соловьёвым» гости передачи, большие гуманисты, сошлись во мнении, что совершенно зря меня приговаривают к двум годам лишения свободы, когда можно было бы ограничиться штрафом, условным сроком, исправительными и обязательными работами.

Формально коллеги, конечно, погорячились. И я, наверное, мог бы напомнить им про 49-ю статью Конституции, где сказаны хорошие слова про презумпцию невиновности. Но если посмотреть на статистику судебного департамента Верховного Суда РФ, то их забывчивость станет понятна. В целом по России судами первой инстанции выносится не более 0,2% оправдательных приговоров. И каждый третий из таких приговоров отменяется по апелляции обвинения. За весь 2015 год, по всем статьям, входящим в 29-ю главу Уголовного кодекса («Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства»), вынесено не 2 промилле, а ровным счётом ноль оправдательных приговоров. На ноль, как известно, делить нельзя.

Обвинительный уклон российского правосудия — тенденция не новая, пресса пишет об этом давно. Я очень хорошо помню, как однажды президентом России стал юрист-теоретик Дмитрий Медведев, и он собрал по этому вопросу целое совещание, на котором спросил экспертов, какой процент оправдательных приговоров выносится судами. Ему ответили: 0,7% (на дворе стояли гуманные нулевые годы). «Это не может быть правдой!» — воскликнул президент нашей великой страны.

Всякий раз, когда я задавал людям, близким к правоохранительной системе, вопрос о причине такого перекоса в судебной практике, слышал один и тот же ответ. Мне рассказывали, что у нас очень тщательно ведётся предварительное следствие. Так что в суд попадают только стопроцентно доказанные обвинения.

Раньше мне трудно было проверить состоятельность этого утверждения. Зато сегодня у меня появился личный опыт, о котором стоит рассказать.

Обвинение в моём деле не предприняло ни малейшей попытки доказать, что я имел преступный умысел, как сказано во первых строках обвинительного заключения. Откуда им известно об этом умысле? Может, они представили свидетелей, с которыми я этим умыслом делился? Или перехватили какие-то мои сообщения, письма, черновики, на которых основано суждение о моём намерении подорвать основы конституционного строя России? А может, в расследовании дела участвовал опытный телепат, который залез в мою голову и прочёл там преступные мысли? Я готов допустить и такое, но почему-то в двух томах моего уголовного дела нет заключения от этого ценного специалиста. Так что отмечу: субъективную сторону преступления обвинение вообще не сочло нужным доказывать. Ни в этом зале, ни на этапе предварительного следствия такой вопрос вообще не поднимался.

В статье 14 действующего УК РФ сказано, что для квалификации любого действия как уголовного преступления необходимо, чтобы оно носило характер общественно опасного деяния. В чём состоит общественная опасность поста в моём ЖЖ, или моей беседы с коллегами в эфире «Эха Москвы»? На 420 листах своего уголовного дела я не нашёл ни ответа на этот вопрос, ни самого вопроса. В ходе судебного следствия и прений обвинение тоже обошло его молчанием. Где те читатели и радиослушатели, в душах которых я возбудил ненависть либо вражду к национально-территориальной группе «сирийцы»? Где те «сирийцы», жизнь которых изменилась к худшему после моего поста и выступления на радио? Почему обвинение их не пригласило для дачи показаний — ни в зале суда, ни на стадии предварительного следствия? Может быть, потому что их не существует в природе? Хочу напомнить, что бремя доказывания общественной опасности моих деяний лежит на стороне обвинения. И это бремя, как все мы видели, оказалось для неё непосильным.

Меня обвиняют в том, что я опубликовал пост экстремистской направленности. Пытаются уверить суд в том, что само размещение этого поста угрожает основам конституционного строя и безопасности российского государства. Лично я так не думаю, но, допустим, что сторона обвинения в это верит. Так почему же за целый год, прошедший со времени публикации моего поста и его перепечатки в целом ряде СМИ ни один защитник основ конституционного строя не предложил убрать этот материал из открытого доступа? Об этом можно было попросить меня, можно было обратиться с таким требованием в администрацию Живого журнала, в Роскомнадзор, в те российские издания, где текст перепечатан. Можно было бы войти в суд с иском о признании моего поста экстремистским. Точно так же можно было потребовать от видеохостинга YouTube или от Роскомнадзора заблокировать все копии видеозаписи с «Эха Москвы», если кто-то считает, что они представляют угрозу для основ конституционного строя и безопасности РФ. Как мы знаем, ничего подобного сделано не было. Ни прокуратурой, ни Следственным комитетом, ни Департаментом по защите конституционного строя, офицеры которого ещё год назад отметились в расследовании этого дела…

Думаю, я достаточно тут сказал о качестве доказательной базы, представленной обвинением. Но один эпизод просто вынужден вспомнить, раз уж заговорил про обвинительный уклон и вспомнил о презумпции невиновности. Когда уголовное дело было возбуждено, и я был ещё в статусе подозреваемого, следствие заказало комплексную психолого-лингвистическую экспертизу и моего поста, и моего выступления на радио. Её делали больше месяца, в ней участвовали трое экспертов Московского исследовательского центра, в тексте их заключения больше 40 страниц. Эта экспертиза есть в моём деле, выводы её даже оглашались здесь прокурором.

Все три эксперта МИЦ единогласно заключили, что признаки экстремизма в моих высказываниях отсутствуют начисто. Они разобрали и пост, и эфир «Эха Москвы» по пунктам, привели развёрнутую аргументацию, ссылались на использованную специальную литературу. Когда я ознакомился с выводами этого исследования, то был воодушевлён наглядным свидетельством беспристрастности экспертов. Но радоваться мне пришлось недолго. Следственный комитет подшил акт экспертизы к делу и пошёл искать каких-нибудь других экспертов, которые на те же самые вопросы дадут другие ответы. Я до сих пор не понимаю, в свете 49-й статьи Конституции РФ, как такое вообще возможно. Следствие само выбрало экспертов Московского исследовательского центра. Само поставило им вопросы. Оплатило, надо думать, их труды. И отказалось верить акту той экспертизы, которую само же и заказало. Мне кажется, для этого нужны были какие-нибудь весомые основания, но в деле я их не нашёл. Следователь не стал спорить с данными экспертизы, он их просто проигнорировал. Хотя, казалось бы, они составляли то самое неустранимое сомнение в моей виновности, о котором сказано в Конституции.

Я уже почти всё сказал, что собирался, осталось две вещи: один анекдот и одна просьба. Анекдот — потому что сегодня мои соотечественники и единоверцы во всём мире поздравляют друг друга с новым еврейским годом, с новым еврейским счастьем, и куда уж тут без еврейского юмора.

Этот анекдот мне рассказали в те самые 1980-е годы, когда трое моих учителей иврита отправились по приговору валить в Мордовии лес. Итак, разговаривают два советских судьи. Один спрашивает другого:
— Коллега, Вы могли бы отправить за решётку невиновного?
— Ну что Вы, ни в коем случае, я осудил бы его условно.

Из анекдота прямо вытекает моя просьба. Я прошу Вас отнестись к вопросу о мере наказания со всей серьёзностью. Если Вы считаете, что я своей жизнью, трудом, общественной деятельностью не заслужил на шестом десятке лет клеймо уголовника — то просто оправдайте меня. А если считаете, что заслужил — не идите на поводу у Вовы Соловьёва и его гостей, требовавших каких-то символических полумер, мы же взрослые и серьёзные люди, не боимся ни начальства, ни друг друга, ни Мосгорсуда. Назначьте, пожалуйста, реальный срок, пусть и у Катерины Сергеевны сегодня будет праздник, не только у евреев.

Разумеется, Ваша честь, я рассчитываю на беспристрастное рассмотрение моего дела. Но, с учётом статистики, о которой уже сказал раньше, оцениваю свои шансы реалистично, и сумку с тёплыми вещами уже собрал. В любом случае, благодарен и Вам, и моей защите, и стороне обвинения за долгое время, потраченное на рассмотрение этого простого, как мне кажется, дела.

Спасибо за внимание.
http://txt.newsru.co.il/world/03oct2016/nosik_116.html
http://dolboeb.livejournal.com/3049545.html
https://ria.ru/incidents/20161003/1478385295.html

Пинхас Полонский: Будут ли животные жертвоприношения в Третьем Храме



Какая будет архитектора Третьего Храма?

Вегетарианство - это идеал иудаизма.
https://www.youtube.com/watch?v=HiMIkcHGTgo

Нетаньяhу о Пересе

Отрывок. Форматирование моё.

...Жизнь Шимона была устремлена к одной цели, для ее достижения он взмывал на головокружительные высоты. Своими замыслами и надеждами он вдохновлял многих. Он был великим человеком для нашего народа, он был великим человеком для всего мира....Шимон действовал масштабно и решительно, чтобы дать грядущим поколениям надежную силу для защиты. И благодарность за это будет жить в сердцах многих и многих поколений. Вместе с этим он делал все, что было в его силах, посвящал каждую минуту своей жизни миротворчеству, пытаясь достичь мира с нашими соседями.

Ни для кого не секрет, что мы с Шимоном были политическими противниками. Но по прошествии лет мы стали друзьями, добрыми друзьями. Во время одной из наших многочисленных встреч в резиденции президента, дело было поздней ночью, я спросил его: "Скажи мне, Шимон, с высоты своих лет, кого из израильских лидеров ты почитаешь больше всего?" И еще до того, как он успел ответить мне, я сказал: "Первого из твоих кумиров я знаю сам, ведь ты, как говорится, подавал воду на руки Бен-Гуриона – был его учеником и ближайшим помощником".

В молодости Шимон видел, как Бен-Гурион, основатель и учредитель нашей независимости, нёс на себе бремя ответственности за строительство молодого государства, за его судьбу. Во время той нашей встречи мы разговаривали также и об Ицхаке Рабине, и о Бегине, и о многих других наших лидерах, и Шимон, не могу не отметить, говорил обо всех искренне, оценивая по достоинству вклад каждого из них в общее дело.

Он немного удивил меня, когда упомянул еще одного человека - Моше Даяна. Шимон говорил о его воинской отваге, о его непохожести на других и еще об одной его черте: "Моше, - сказал он, - было абсолютно все равно, что о нём подумают. Даян вообще не руководствовался политическими соображениями. Он был тем, кем хотел быть".

Шимон ценил эти качества, но он знал и другую правду - если ты хочешь воплотить в жизнь идеи, в которые веришь – будь то дипломатическое, экономическое или социальное поприще - ты не можешь обойтись без политики. Именно поэтому все те пятьдесят лет, которые он проработал в Кнессете и в правительстве, в нем чувствовалось это внутреннее напряжение между дипломатом и политиком. Он взмывал на крыльях своей мечты, при этом отдавая себе отчет, что взлетная полоса, полоса разгона проходит по полной рытвин и ухабов территории политики. Тем, что помогало ему не пасть духом, и раз за разом подниматься на ноги под градом выпущенных в него оппонентами камней, были его мечты и замыслы, его страстная жажда деятельности.

Ниже есть продолжение.

Я впервые стал свидетелем этой страстности здесь, на этом месте. Это было около 40 лет назад. Через два дня после завершения дерзкой операции в Энтеббе, в ходе которой погиб мой брат, на горе Герцля состоялись похороны Йонатана. Шимон Перес в то время был министром обороны – именно он и премьер-министр Ицхак Рабин дали добро на проведение операции в Энтеббе. Проникновенная речь, которую Шимон произнес во время траурной церемонии, настолько взволновала меня, что я не забуду её до конца своих дней. Это была первая моя встреча с ним. Мои родители, мой брат и я сам, были тронуты до глубины души его словами о Йони, об операции, о связи между нами и нашими предками, о несгибаемости нашего народа. В тот самый момент между мной и Шимоном возникла некая общность – особые узы, которые с тех пор связывали нас.

И хотя существовало немало вопросов, по которым между нами не было консенсуса, эти разногласия не отбрасывали тень на наши благотворные и плодотворные встречи. Личная приязнь с каждым разом становилась все сильней. Но что касается идейной позиции, мы никогда не стремились к нивелированию принципиальных различий, если таковые были.

Во время одной из встреч, которая также проходила ночью в президентской резиденции, мы как-то раз коснулись принципиального вопроса о том, что с точки зрения государства Израиль должно главенствовать – мир или безопасность? Шимон горячо убеждал меня, что "мир – это и есть настоящая безопасность". "Биби, - говорил он, - если наступит мир, то вместе с ним придет и безопасность". Но я отвечал ему: "Шимон, на Ближнем Востоке безопасность – это обязательное условие для достижения и поддержания мира." Разгорелся спор, мы полемизировали не один час, предъявляя друг другу все новые и новые аргументы. Он – с позиций левого лагеря, я – с позиций правого. Я – с правого края, он снова с левого.

В конечном итоге, как два выдохшихся боксера, мы прекратили схватку. Я читал в его глазах, а он, я уверен, читал в моих, что наша решительная непримиримость продиктована глубокой внутренней убежденностью и стремлением к высшей цели – обеспечить лучшее будущее своей стране. Друзья, знаете, к какому удивительному выводу я пришел по прошествии этих лет? Мы оба были правы. На беспокойном, бушующем Ближнем Востоке, где выживают только сильнейшие, достижение мира невозможно без постоянного поддержания нашей мощи. Но мощь и сила – это не конечная цель, они всего лишь средство. А целью являются сосуществование, прогресс, процветание и мир. Для нас, для всего региона, для наших соседей палестинцев.

Шимон Перес пришёл к выводу, что справедливость не является исключительной прерогативой того или иного политического лагеря. На следующий день после инаугурации Шимон Перес принял участие в государственной церемонии памяти Зэева Жаботинского, которого я считаю одним из своих наставников. В своей речи в качестве девятого президента Израиля он сказал, что история отвела ведущую роль в деле сионизма двум основным его течениям – рабочему движению, а затем движению Жаботинского. Со временем идеологические разногласия между этими движениями по многим вопросам сократились. Продолжатели этих движений являются членами нынешних политических партий и руководства страны, что в далеком прошлом невозможно было себе представить. "Видимо, царь Соломон был прав, - заключил Шимон, - ум хорошо, а два лучше".

Когда он завершил свою речь, я подошел к нему, пожал ему руку и с волнением поблагодарил за объединяющие слова. Девять лет спустя, два месяца назад мы с супругой были на церемонии закладки первого камня Инновационного центра Переса. Чего там только не было! Нанотехнологии и медицина, нейронауки и компьютеры, спутники и робототехника – всё под одной крышей. Шимон просто сиял от счастья. Я не помню его таким счастливым. Это было одно из его сбывшихся мечтаний. Он смотрел через стереоскопические очки, а сейчас роговица его глаз изъята и будет пожертвована следующему поколению.

Я не думаю, что может быть что-то более символичное, чем это. Шимон всегда смотрел вперед. Он верил, как и все мы верим, в прогресс, в науку, в технологию. Он верил, что все эти вещи могут укрепить и усилить нашу безопасность, но в то же время они могут подготовить надежный фундамент для будущего мира. Если мы будем развивать свои способности в этих областях, если мы будет решительно действовать против врагов прогресса, современность восторжествует над варварством, добро одолеет зло, свет победит тьму!

Дорогой Шимон, ты рассказывал, что ты все случаи, когда ты плакал, можно пересчитать по пальцам одной руки. Ты также сказал, что в тот день, когда пришло печальное известие о гибели Йони, о гибели моего брата в Энтеббе, ты не смог сдержать слез. Ты оплакивал его в тот день, Шимон. А я сегодня оплакиваю тебя. Я любил тебя. Мы все тебя любили. Покойся с миром, Шимон, бесценный человек, великий предводитель. Мы увековечим тебя в сердце народа, и, позволю себе сказать, в сердце народов.
http://cursorinfo.co.il/news/novosti1/2016/09/30/nas-svyazivali-osobie-uzi--rech-binyamina-netaniyagu-na-pohoronah-shimona-peresa/

שלי יחימוביץ' סופדת לפרס: הוא היה פוליטיקאי בכל רמ"ח איבריו (Hebrew)