Thursday, May 21, 2009

Помощь нужна? (ЮМОР)

Найдено на просторах интернета.

Поскольку американская медицина не смогла справиться с ожирением нации, на помощь пришла американская экономика.

Если человек что-то любит

Автор неизвестен, прислано по почте.
UPDATE: Оказалось это выдержки отсюда http://www.migdal.ru/literature/3269/?&print=1 там же есть и продолжение истории. История называется "Колокольня Кваренги" Александр и Лев Шаргородские.


- Что ты думаешь, если мы приготовим яичницу из шести яиц, а? -
спросил дед, когда мы коротали один из вечеров в нашей ленинградской
квартире.
- Я не против, но где мы возьмем яйца?
Дедушка высовывал язык и поднимал кверху палец:
- В этом-то и весь вопрос. Ты печальный мальчик, Хаимке, ты не
любишь парить над землей. Любой дурак может сделать яичницу из шести
яиц, когда есть шесть яиц. А я тебя приглашаю к талмудической
дискуссии - как приготовить яичницу из шести яиц, когда нет ни
одного.
И мы начинали беседу, где дед рассказывал мне о Бал-шем-Тове, как
тот гулял в польских лесах, как приходил в транс, слушая пение ручьев
и соловья, о Нахмане из Брацлава и о Менделе из Коцка, и где не было
ни слова ни о яйцах, ни о яичнице. Талмудические дискуссии кончались
обычно хлебом, который мы макали в подсолнечное масло и закусывали
луком. Я ел с отвращением, дед - наслаждался.


Ниже есть продолжение.


- Мы едим с тобой солнце, Хаимке, - говорил он, - хлеб из-под
солнца, масло - из-под солнца. Если бы мне принесли эту проклятую
яичницу из шести яиц, я б сказал: "Товарищ, уберите вашу сковородку и
не загораживайте мне солнце".
Дед мой сам был солнцем. Он утверждал, что является потомком
самого Бал-шем-Това.
- А если я потомок, то, значит, и ты, - говорил он и химическим
карандашом на обрывке газеты начинал рисовать генеалогическое древо.
В
самом низу - великий Бал-шем-Тов. Дед, не задумываясь, помещал на
ветки цадиков, праведников, ребе, мудрецов. Он был выдумщик, мой дед.
Я думаю, никого не существовало в нашем роду. Насколько я знаю, все
были сплавщиками леса на реке. Ему трудно было скрывать свое
хасидское
прошлое, радость так и вырывалась из него. Он мог все бросить вдруг и
начать танцевать. Дед получал скудную пенсию, покупал на субботу
лапшу, из которой готовил запеканку, и четвертинку водки. Каждую
субботу наша каморка превращалась в чудесную шкатулку, полную тайн,
света, тепла. Горели свечи, на столе откуда-то всегда была белая
скатерть, красовалась хала. Дед начинал молитву, он обращался к Б-гу
всегда с улыбкой. И начинал танцевать хасидские танцы, которые по
огненности своей напоминали цыганские.
- Прекратите дебош! - орали соседи. - Не то вызовем милицию!
- Мишуге! - подмигивал мне дед. - Они хотят остановить радость.
Даже милиция не может остановить ее. Хасид рождается на свет, чтобы
славить веселье и петь гимны жизни. Жаль, что ты очень печален. Это
грех... Ты думаешь, что твои родители не вернутся? Слушай меня - они
уже садятся в поезд. Я вижу, как они поднимаются в экспресс "Колыма -
Ленинград". Давай подумаем, как мы их встретим.
Дед всегда жил в ожидании чуда.
- Прислушайся, Хаимке, ты чуешь, как стучат колеса? Я думаю, они
приедут к твоему поступлению в институт. В какой ты хочешь?..
Идиот, я хотел в Институт международных отношений.
- С двумя родителями в Сибири? - сомневался дед. - Может, тебе
лучше выбрать целлюлозно-бумажный? Хасид еще может быть послом в
Сибири, но не в Новой Зеландии.
- Почему именно в Новой Зеландии, дедушка?
- Мне нравится эта страна. Мне кажется, евреи там хорошо живут.
Так шла моя учеба. Вместо математики и физики я познавал мир
еврейских мыслителей и пророков. Приближались выпускные экзамены. Я
очень волновался.
- Ныт гедайге! - успокаивал дед. - Ты все сдашь - настоящий хасид
все знает. Ему подсказывает Б-г. Это надежнее, чем сосед по парте.
Перестань нервничать, все будет хорошо!
Дед оказался прав - я удачно проскочил физику, химию и
тригонометрию. Но вот настала очередь сочинения по литературе. Мы
должны были его писать шесть часов. Когда комиссия вскрыла конверты с
темами, я понял, что это мой конец. Первая тема была "Сталин и
вопросы
земледелия", вторая "Сталин и проблемы языкознания", третья - "Добро
и
зло в освещении великого Сталина". Меня бросило в жар. За всю свою
жизнь я не прочел ни одной строки этого человека и из всех его мудрых
фраз знал только одну: "Жить стало лучше, жить стало веселее", после
произнесения которой оба моих родителя уплыли на Колыму. Добро и зло!
Я точно знал, где проходит граница между ними. Она проходила через
дверь нашей комнаты. И там, где царило добро, на скрипучем венском
стуле с книгой в руках сидел мой дед.
Благодаря деду я знал все, что написано в Талмуде о добре и зле,
но кого это интересовало? Прошел час, другой, третий. Многие уже
сдавали свои сочинения. Внезапно я как бы услышал голос деда.
- Никогда не теряй надежды, - сказал он. - Хаимке, ингеле майне,
возьми перо, улыбнись Б-гу и пиши.
- Что? - тихо спросил я.
- Добро и зло в произведениях этого ганефа.
- Я не читал ни одной его строки.
- Ныт гедайге! - успокоил дед. - Никто не читал. Пиши! Шрайб! Ты
напишешь что-то особенное.
Дедушкин голос пропал, и вдруг меня осенило. Все мысли еврейских
мудрецов, которые мне читал дед, всю мудрость Бал-шем-Това, провидца
из Люблина, Филона и других я решил вложить в уста грузинского
разбойника. Начал я с досточтимого Гилеля. Обмакнув перо, жирно в
правом верхнем углу вывел эпиграф: "Видимое - временно, невидимое -
вечно. Иосиф Сталин".
Три часа, не отрываясь, писал я сочинение, заставляя тирана
изрекать мудрости великих людей моего народа. Я также вставил
несколько мыслей моего деда и ими же закончил свое сочинение. "Если в
человеке мало железа, учит нас товарищ Сталин, - писал я, - это еще
не
значит, что в него надо стрелять".



* * *



Дома я все поведал деду. Он долго молчал, расчесывая рукой бороду.
Потом взял узелок и начал складывать туда книгу, зубную щетку, носки.
- Что ты делаешь, дедушка? - спросил я.
- Ты слышишь стук колес? - спросил он. - Так это не мама с папой
- это за нами! Подай-ка мне твою маечку! И где твое теплое белье?
Дедушка начал складывать узелок - кальсоны, бутылку подсолнечного
масла, пару луковиц.
- А теперь давай потанцуем! Почему не порадоваться, пока их
нет...
Всю ночь мы танцевали. За нами никто не пришел. Мы танцевали и
назавтра, и послезавтра. Мы проплясали целую неделю - пили, ели мы
самые вкусные вещи, которые тогда можно было достать. Наконец в дверь
позвонили.
На пороге стояли учителя моей школы во главе с директором. Все
они расплывались в сладких улыбках. Директор натянул на меня какой-то
венок, химичка обняла, биолог просил автограф. Я ничего не понимал.
Из-за спин они достали вдруг букеты, и я оказался заваленным
хризантемами, сиренью, гладиолусами. Затем они звонко запели: "Сталин
- наша слава боевая, Сталин - нашей юности полет..." - и, вручив мне
грамоту, расцеловав меня в уста, ушли.
Я развернул грамоту. Под огромным портретом Сталина было
напечатано, что мое сочинение заняло первое место на городском
конкурсе работ, посвященном произведениям Иосифа Виссарионовича.
- Я ничего не понимаю, дедушка.
- Что здесь понимать? Ты не читал этого ганефа. Никто в этой
стране его не читал. Поэтому все мысли твои понравились, и я боюсь,
как бы они не понравились самому Сталину. Он сам себя не читал,
Хаимке. Мне кажется, он сам себя и не писал.



* * *

Однажды, когда я шел по Владимирской, рядом со мной затормозила
черная "Волга". Меня втолкнули внутрь, натянули на глаза повязку и
приказали молчать. Мы ехали долго. Потом меня вывели, подняли по
какому-то трапу, заурчали моторы, и я понял, что это самолет.
Летели мы часа два. Затем самолет приземлился, меня опять
засунули в машину, повезли. Затем она затормозила. Меня ввели в
какой-то кабинет, где густо пахло табаком, и усадили на кожаный
диван.
Я тихо сидел с повязкой на глазах. Кто-то подошел ко мне сзади и
поцеловал в затылок. Острые усы кольнули меня, и тут маску внезапно
сорвали. Передо мной предстал великий вождь и учитель. Он улыбался.
- Выдымое - врэменно, - мягко проговорил вождь, - нэвыдымое м
вэчно. А, как сказано! Ты, малчик, собрал во-едыно всэ мои лучшые
мысли, и, когда я пэрэчитал сэбя, я вновь понял, что я мудр. Я прав,
малчик?
- Совершенно верно, - я поднялся.
- Сядь. Сколько раз в дэнь ты учышь мои мысли?
- Три, - соврал я, - утром, днем и перед сном.
- Конспектыруэшь?
- Обязательно!
- Сколько всэго моих изрэчэний знаешь?
Я прикинул все то, чему меня учил дед, - от пророка Исайи до
Гейне.
- Около пятисот.
- Нэмало, - сказал вождь. - Даже товарищ Сталин столько нэ
помнит. Гэнэрирует, но нэ помнит.
Сталин затянулся трубкой, выпустил дымок.
- Мнэ нравятся мои мысли. У меня к ним слабост, - он процитировал
Гилеля: - "Если чэловэк нэ покоряет пустыню, пустыня покоряет его".
Нэплохо сказал товарищ Сталин, а?
- Мудро, - кивнул я.
- Ты нэ помнишь, когда она пришла мнэ в голову?
- После первого съезда Советов, - брякнул я.
- После рэчи Троцкого?
- Именно.
- Хорошо я ему отвэтил, - он опять затянулся. - "Выдымое -
врэмэнно, нэвыдымое - вэчно". А это когда?
- На втором Всесоюзном съезде ботаников, - меня уже несло.
- Молодэц, малчик! Ты льешь бальзам на мое горское сэрдце.
Напомни-ка мнэ кое-что из моего в этом роде!
Я задумался. Терять мне было нечего. Мыслью больше, мыслью меньше
- узнай они, все равно расстреляют. Я начал искать подходящую
мудрость. В голове почему-то все время крутилось "Не потому ли евреев
считают богатыми, что они за все расплачиваются?" или "После Исхода о
свободе говорят только с еврейским акцентом". Все это как-то вождю не
подходило. Наконец я нашел у Гилеля.
- Если человек не становится больше, - произнес я, - он
становится меньше.
Сталин засмеялся.
- ...Когда ему отрубают голову, - он с удовольствием провел
ладонью по усам. - Хорошо сказано! Кажется, на заседании всемирного
Интернационала, тридцать первый год?
- Июль, - добавил я. Что мне было терять?
- Знойный июль, - сказал Сталин. - Что мне в тэбэ нравится,
малчик, так это то, что знаешь нэ просто мои мысли, но и мои любимые
мысли. Ты их так хорошо собрал в своем сочинэнии, что я хочу его
использовать в моей рэчи, посвященной Вэликому Октябрю.
- Служу Советскому Союзу! - я отдал салют. - Все ваши речи мы
всегда слушали с большим вниманием.
- Почэму "слушали"? - насторожился Сталин. - А сэйчас?
- Сейчас мама с папой в Сибири.
Вождь ничего не спросил, а просто что-то пометил у себя в
календаре. Затем испытующе посмотрел на меня.
- Писать хочэшь?
- Что? - не понял я.
Сталин не спеша сел, положил ногу на ногу. В черных сапогах его
плавала моя потерянная морда.
- Видышь ли, малчик, - начал он, - мои мысли, которые
пэрэсказываэшь ты, нравятся мне значительно больше, чем мои мысли,
которые излагает Цукельперчик.
Тогда я впервые услышал эту фамилию. Сталин взял в руки мое
сочинение, прочитал что-то про себя и добавил:
- Ай да Сталин, ай да молодец! Затем нажал кнопку на столе.
- Цукельперчика! - приказал он. Тут же раскрылись двери, и в них
влетел запыхавшийся полный еврей в блестящих мокасинах и модном
западном костюме, с ручкой в руках.
- Все пишете, джигит? - спросил Сталин.
Голос его был полон иронии.
- Пишу, Иосиф Виссарионович!
- К какой дате?
- К Сталинской конституции.
- Познакомься! - он указал в мою сторону.
- Дмитрий, - я встал, пожал руку, она была влажной.
- Сколько пятилеток ты мне пишешь, Цукельперчик? -
поинтересовался Сталин.
- Ч-четыре, - ответил тот.
- И четыре пятилетки ты излагаешь мои мысли скучно, вяло. У людей
уши вянут, как банан в засуху. Ты сушишь мои мысли, как суховей розу.
А мои мысли, которые излагает этот мальчик, свежи, как воды арыка, и
глубоки, словно артезианские колодцы в Кара-Кумах.
Я видел, как Цукельперчика забила лихорадка.
- Не дрожи, - сказал Сталин, - у меня в глазах рябит. Скажи
лучше, откуда ты их берешь, мои мысли?
- Из Полного собрания ваших сочинений, товарищ Сталин.
- Врешь! - Сталин побагровел. - Я считаю, ты их выдумываешь!
Ознакомься с моими истинными мыслями, родником мудрости всего живого!
- Сталин протянул Цукельперчику мое сочинение.
Цукельперчик был мудр. Он происходил из древней еврейской семьи,
чьи предки были изгнаны из Иерусалима и прошли весь путь изгнания
через Португалию, Испанию, Неаполь, Германию и Польшу. Все его
дедушки
были раввинами. И прадедушки тоже. Еще до Высшей партийной школы он
окончил хедер и ешиву. Он говорил на иврите, идиш и арамейском.
Каждую
фразу, которую я всунул в рот вождю, он знал с пяти лет наизусть и
знал, кому она принадлежит.
Но он не сказал ничего - он был мудр, Цукельперчик. Он только
покачал головой и, глядя в очи тирана, произнес:
- Да, это действительно кладезь мудрости всего живого.
- Понимаешь, - сказал Сталин. - Подойди поближе.
Цукельперчик приблизился. Сталин выбил на его седую голову
трубку.
- Если человек не становится больше, - произнес он, - он
становится меньше. Иди! Займись партийным архивом...
Он еще раз выбил трубку на седины Цукельперчика, и тот вышел.
- С завтрашнего дня все мои речи будешь писать ты! Теперь уже
задрожал я.
- Я?.. Я недостоин...
- Я решаю, кто достоин, кто нет! - отчеканил Сталин.
- Потом, я хотел в институт поступить...
- В какой?
- Международных отношений.
- Ты уже поступил, - Сталин начал набивать трубку и подытожил: -
Завтра тебе принесут диплом с отличием.



* * *

Дедушка мой метался в поисках меня по всему Ленинграду - никто
ничего не знал. Он не знал, что и подумать. Однажды раздался звонок.
- Товарищ Головчинер?
- Да, - сказал дед.
- Звонят из Министерства внутренних дел. За вашего внука можете
не волноваться. Ясно?!
- Не совсем, - сказал дед.
- С ним все в порядке. Больше ничего сказать не можем, - и трубку
повесили.
Вскоре стали происходить совершенно непонятные вещи. Деда вдруг
переселили в большую квартиру с окнами на Неву, где раньше жил
генерал-фельдмаршал Кутузов. Ему подавали пасхальное вино в кашерном
сервизе барона Бродского. Вся квартира была заставлена шкафами,
полными фолиантов из библиотеки Шнеерсона. У окна качалось
вольтеровское кресло. Дед сидел напротив Петропавловской крепости в
вольтеровском кресле, где когда-то качалась задница фельдмаршала, и
целыми днями читал тома Любавичского ребе в золотых переплетах.
- Майн Гот! - вскрикивал он. - Какие мысли, и не с кем
поделиться!
Квартиру ему приходили убирать. Мацу доставляли из Иерусалима.
Фаршированную рыбу - из Бруклина. Дед верил в чудеса и ничему не
удивлялся. Но - такое!..
Чудеса продолжались. За пару дней до октябрьских праздников
раскрылись двери, и в них появились мои папа и мама. Дед снова не
удивился.
- Я слышал стук колес вашего поезда, - сказал он, не отрываясь от
книг.
- Нас доставили на самолете, - уточнил папа. - Почему ты живешь в
квартире Кутузова, татэ? Откуда золотой бокал, и где Дима?
Два дня, оставшиеся до праздника, дед рассказывал о том, что
произошло, и в конце концов мои родители подумали, что он спятил.
Наконец наступило 7 ноября. Великий вождь начал свое выступление по
радио. Дед побежал к выключателю, намереваясь вырвать шнур.
- Я не хочу слушать этого хазера!
И вдруг застыл.
- Выдымое - врэмэнно, невыдымое - вэчно, - донеслось оттуда.
Дедушку зашатало.
- Ша, - закричал дед, - ша!
- Если человек не покоряет пустыню, - с сильным кавказским
акцентом сказало радио, - пустыня покоряет человека.
- Майн Гот, вы слышите!! Майн Гот! Ганеф цитирует меня.
Папа с мамой пришли в состояние паники.
- Вус, татэ? Что происходит?
- Ничего, - ответил дед, -- горнышт! Или я сошел с ума, или
великий вождь читает сочинение нашего Хаимке!
Родители мои поняли, что он таки рехнулся.
- Если человек не становится больше, - продолжало радио, - он
становится меньше.
- Гилель! - закричал дед, тыча томом в нос моего отца. - Гляди,
Гилель.
Деда успокаивали, ему дали таблетку валерианки, мама тайно
подмешала в чай брому. Дед не успокаивался.
- Вы считаете меня мишуге, - обиженно сказал он, - тогда я вам
могу сказать последнюю фразу речи этого ганефа: "Если в человеке мало
железа - это не значит, что в него надо стрелять".
Через несколько секунд, уже с восточным акцентом, из черной
тарелки донеслось:
- Если в человеке мало железа, дорогие товарищи, это не значит,
что в него надо стрелять.
Речь вождя кончилась. Родители были в прострации. Дед загадочно
смотрел на замерзшую Неву.
- Что мне вам сказать, - произнес он, - еврейские умы крутятся в
своих могилах.
Мама плакала на диване генералиссимуса Кутузова.
- Это все оттого, что мы сидели, - повторяла она. - Сын пропал,
дед свихнулся. И у нас галлюцинации - никакой это не Сталин.
- Мы передавали речь товарища Сталина, - сказало радио.
Страшная пауза повисла в квартире.
- Б-же! Он попал в гости к Сталину, - вскричала мама, - а Сталин
своих гостей съедает.
Родители сидели убитые, как вдруг венецианское окно распахнулось,
и в него влетел румяный полковник.
- Адъютант Дмитрия Яковлевича - полковник Куницын!
Все долго вспоминали, кто это Дмитрий Яковлевич. Наконец,
догадались, что это Хаимке.
- Дмитрий Яковлевич, - чеканил полковник, - велел передать, что
он здоров. Вот подарки и диплом Института международных отношений.
Дмитрий Яковлевич просил повесить его в рамочку.
Родители сидели, изучая мой диплом.
- Таки он стал цадиком при этом ганефе, стал шишкой, - нарушил
молчание мой дед.



* * *

Он отгадал, мой дед. Я ведь действительно работал цадиком у
Сталина. Мне дали стенографистку, и, вспоминая всяких цадиков, ребе и
хасидов, Гилеля с Шамаем, Исайю с Иеремией, я диктовал ей сталинские
речи к торжественным датам. Первое мая сменялось октябрьскими
праздниками, День конституции - Днем танкиста. Я диктовал.
- Славные советские шахтеры, - начинал я и тут же добавлял
что-нибудь услышанное от деда, - от равноправия до братства довольно
неблизко!
- Товарищи танкисты, - вопил я, ища в мозгу что-нибудь
свеженькое, - нельзя поставить на колени того, кто привык ползать!
- Товарищи композиторы, славные артиллеристы!.. И так далее.
- Дмитрий, - сказал однажды Сталин, - мы тобой довольны. Хочешь
диплом Высшей партийной школы?
...Родители и дед ждали меня, но я у них не появлялся.
Периодически в окна их квартиры залетал румяный полковник Куницын,
лобызал всех, раздавал подарки, а однажды - свернутый в трубочку
диплом Высшей партийной школы. На стенах моей квартиры красовалось
много моих дипломов, и все с отличие


м.
- Будешь писать в том же духе м представим тебя к Сталинской
премии по литературе, - пообещал вождь.



* * *

Однажды в столовой партийного архива я встретил Цукельперчика. Он
полысел, костюм несколько был потерт, как, впрочем, и сама рожа. Он
жадно ел сметану.
- Хотите попробовать? - спросил он.
- Нет, я ее не люблю.
- А зря, со сметанкой человек становится больше. А если он не
становится больше, он становится меньше, не правда ли? - голос его
был
полон сарказма. Не знаю почему, но я стал ждать недоброго.
Вскоре, когда я зачитывал вождю "его" очередной доклад, на
сталинской даче появился Цукельперчик. Он вежливо слушал мое чтение.
Вождь восхищался своими мыслями.
- Неплохо, неплохо, - говорил он. - "Закон разрешает человеку
быть глупым, если ему это нравится!" Метко сказано. Афористично! И
точно. Кинжал в сердце врага! Кто, кроме меня, может так сказать?
И тут выступил Цукельперчик.
- Никто, - сказал он, - никто не может так сказать, дорогой Иосиф
Виссарионович! Но эту фразу произнесли не вы.
Я понял - Цукельперчик пришел меня зарезать. Сталин не повел и
бровью.
- Подойдите, - сказал он и выбил на голову Цукельперчика пепел
горячей трубки. - Значит, эту фразу сказал не я? А кто?
- Еврей, - сказал Цукельперчик, - английский еврей Нессел.
- Нессел? - задумчиво произнес Сталин и вновь стал выколачивать
трубку о мудрую голову Цукельперчика. - Английский еврей Нессел...
Хорошо. А это - "Видимое - временно, а невидимое - вечно" - тоже
написал английский еврей?
В глазах тирана вспыхнули два костра.
- Нет, не английский, - дрожа ответил Цукельперчик. - Испанский
Иегуда Галеви из Кордовы.
Сталин продолжал стучать трубкой по башке Цукельперчика. Странный
звук, напоминавший стук топора дровосека, летал по даче.
- А какой еврей написал: "Если человек не покоряет пустыню, то
пустыня покоряет человека?"
- Иерусалимский, - ответил Цукельперчик. - Гилель, второй век до
нашей эры.
- Пес! - вскричал Сталин. - Гилель, второй век!!! Ее произнес я!
Первый съезд Советов! Петроград! Семнадцатый год!
Цукельперчик был бледен. Он чувствовал, как падало давление,
гемоглобин, отказывала печень.
- Подлый пес, - рычал Сталин. - Может, по-твоему, "Какой мир у
гиены с собакою - такой мир у богатого с бедным" - не мое?!
Видимо, у Цукельперчика наступил паралич мозга.
- Не ваше, - сказал он. - Бен-Сира, Палестина, второй век до
нашей эры.
- Палестина?! - взревел вождь.
- Товарищ Цукельперчик, - неожиданно спросил Сталин, - вы любите
грушу? Молодую, сочную, стройную?
- Очень, дорогой Иосиф Виссарионович! - растроганно ответил
Цукельперчик. - С детства...
Через полчаса Цукельперчик висел на груше.
Сталин сидел в кресле, дымил и задумчиво глядел на
раскачивающегося Цукельперчика.
- Если человек что-то любит, - произнес он, - надо для него это
сделать. Чего бы это тебе ни стоило. Неплохо сказано, а? - он
повернулся ко мне. - Или как я там однажды сказал: "Не потому ли
евреев считают выше других, что я их часто вешаю?"
Он рассмеялся.


Поиск находит источник в http://bubamara.livejournal.com/177438.html#cutid1

Предотвращены три теракта : под Рамаллой , в Хевроне и в Калькилии


В четверг палестинцы предприняли две попытки терактов с применением холодного оружия, под Рамаллой и в Хевроне.

Вооруженный ножом палестинец пришел на блокпост в Бир-Зейте (под Рамаллой) и напал на солдата. Военные нейтрализовали террориста. В результате происшествия никто не пострадал. Палестинец арестован и допрашивается сотрудниками спецслужб.

Возле Пещеры Праотцев в Хевроне произошел другой инцидент. Палестинская девушка подошла к блокпосту и бросила в солдат небольшой нож, с лезвием около 8 см длиной. Она была задержана.

Поблизости от блокпоста солдаты заметили еще одну девушку, вооруженную таким же ножом. Ее также задержали для допроса, передает пресс-служба Армии обороны Израиля.

Помимо этого, на дороге под Хевроном палестинцы забросали камнями израильский автомобиль. Пострадавших не было, но машина была повреждена.

...В Калькилии палестинский полицейский открыл автоматический огонь по патрулю ЦАХАЛа, легко ранив двух солдат. Сам он ответным огнем был ранен тяжело.

http://txt.newsru.co.il/mideast/21may2009/sakinim8002.html
http://cursorinfo.co.il/news/novosti/2009/05/21/polizay/
http://cursorinfo.co.il/news/novosti/2009/05/21/arab/

В Нью-Йорке предотвращен взрыв синагоги


Сотрудники Федерального бюро расследований США (ФБР) арестовали четверых человек, готовивших теракт в синагоге и планировавших сбивать военные самолеты.

...предполагаемые террористы были задержаны, когда закладывали пакеты с пластиковой взрывчаткой С-4 около синагоги в Ривердейле. В автомобили задержанных была найдена также ракета Stinger. По данным ФБР, террористы собирались с помощью этой ракеты подбить самолет около авиабазы национальной гвардии "Стюарт".

http://txt.newsru.co.il/arch/world/21may2009/ny_fbi_101.html
http://cursorinfo.co.il/news/novosti/2009/05/21/terror/
http://txt.newsru.co.il/press/21may2009/nyt_105.html
http://www.nytimes.com/2009/05/21/nyregion/21arrests.html?bl&ex=1243051200&en=5e6557f1159edce7&ei=5087%0A
http://txt.newsru.co.il/world/21may2009/ny_fbi_101.html
http://www.nydailynews.com/news/ny_crime/2009/05/20/2009-05-20_fbi_foils_alleged_plot_to_bomb_synagogues.html

Через год мир останется без GPS

http://txt.newsru.co.il/world/21may2009/gps304.html

Великобритания на грани вылета из клуба AAA


Сегодня международное рейтинговое агентство S&P изменило прогноз по кредитному рейтингу Великобритании с нейтрального на негативный. Рейтинг королевства на данный момент оставлен на высшем уровне AAA.

Причиной подобного шага стал резкий рост государственного долга, превысившего 100% годового ВВП страны. Сразу после публикации этого сообщения индекс FTSE упал на 2%, а курс фунта стерлингов снизился на 0,6% по отношению к доллару.

Напомним, что в марте агентство S&P вывело из элитного клуба стран с высшим рейтингом Ирландию. В феврале агентство Moody's предупредило о возможности вывода из клуба "Трипл А" США и Великобритании.

http://txt.newsru.co.il/finance/21may2009/aaa309.html