В пятницу Израиль переходит на летнее время

Форматирование моё.

В ночь на пятницу, 30 марта, в Израиле вступает в действие летнее время. В 2:00 часа ночи стрелки часов переводятся на час вперед...чтобы стало 3:00. Таким образом, израильтянам придется спать на час меньше.

...В соответствии с действующим в Израиле законодательством, страна переходит на летнее время в последнюю пятницу перед вторым апреля. Зимнее время возвращается в первое воскресенье перед 10-м днем месяца тишрей, то есть Судным днем...

...Добавим, что большинство стран Европы перешло на летнее время в воскресенье 25 марта...

http://txt.newsru.co.il/israel/25mar2012/time_a204.html
http://cursorinfo.co.il/news/novosti/2012/03/25/summertime/

Смертельная схватка за оставшиеся ресурсы планеты

По наводке блога Дневник кризиса.
Форматирование сохранено. Статья полностью.

К лучшему или к худшему, но многое, что пришлось по вкусу человечеству в наши дни – от электрического освещения и домашнего водопровода до путешествий по всему миру, продвинутой медицины, телевизоров с плоскими экранами и iPhone – зависят от нашей способности выкачивать, выскабливать и вышибать из земли с помощью взрывов. Но эти важнейшие ресурсы заканчиваются. Практически все. И речь идет не только о таких банальных вещах, как нефть, уголь, природный газ. Современная жизнь со всеми ее чудесами и удобствами, к которым мы привыкли, обеспечивается за счет огромнго количества природных ресурсов, от металлов - например, меди (используется в электрических проводах) и железной руды (для стали), минералов - например, лития (для батареек) и тантала (для мобильных телефонов), до так называемых редкоземельных элементов (для лазеров, оптоволокна, двигателей гибридных машин, iPad и прочего). Некоторые из них, понятное дело, важнее других, но если даже если лишь некоторые из этих веществ иссякнут окончательно, нам придется несладко.

А вот и сама проблема: эти важнейшие ресурсы заканчиваются. Практически все.

Ниже есть продолжение.

Мир стремительно несется к тому, что автор Майкл Клэйр (Michael Klare) называет «кризисом истощения природных ресурсов». В новой книге Клэйр сообщает потрясающую новость: легкодоступные запасы нефти, угля, газа, металлов, минералов и редкоземельных элементов, даже воды и еды, исчезают быстро, заставляя правительства и корпорации вступать в сумасбродную гонку за тем, что осталось. А то, что осталось, помимо всего прочего, еще и сложно достать – оно находится под арктическим льдом, глубоко под океанскими водами, в битумных песках и сланце, в зонах военных конфликтов - например, в Афганистане и в Демократической Республике Конго. Добираться до ресурсов становится все более и более опасно как с экологической точки зрения – пока корпорации преодолевают «последние рубежи» на пути к полезным ископаемым, нам предстоит увидеть новые катастрофы, схожие с той, что произошла в Мексиканском заливе - так и с политической, ведь разным странам все чаще приходится спорить, кому что достанется.


Вот жуть-то, да? Но есть и (умеренно) оптимистичная сторона: некоторые из этих ресурсов можно заменить (то есть, например, использовать возобновляемые источники энергии вместо нефти), и если мы хорошенько займемся их развитием, нам не придется столь грабительски эксплуатировать планету, а в случае невозможности замены нам просто придется научиться извлекать большее из меньшего количества ресурсов (сбережение, эффективность). По словам Клэйра, чья новая книга называется «Гонка за остатками» (The Race for What's Left), главное - это начать осознавать это уже сейчас. Недавно Rolling Stone удалось поговорить с Майклом Клэйром по телефону о безумной гонке за оставшимися природными ископаемыми, «лимите на все» и жестких решениях по поводу будущего.

Rolling Stone: Вы говорите, что нам грозит «кризис истощения ресурсов». Мы уже вошли в него? Эти необходимые ресурсы уже исчезают?

МК: Они не исчезают, но многие из них быстро сокращаются и истощаются. Фактически все легкодоступные ресурсы уже кончились, потому нам потребуется заменить их новыми источниками.

- Почему вы уверены, что мы находимся у «последних рубежей» добычи ресурсов?

- Если посмотреть на современную разработку месторождений, будь то глубоководная добыча в Арктике или сланцевый газ и сланцевая нефть, то становится понятно, что инвестиции и связанные с добычей риски для окружающей среды вышли на беспрецедентный уровень. Вы не стали бы так рисковать, если бы имелись более доступные ресурсы.

- Если я правильно вас понимаю, конфликт по большей части неизбежен, раз страны соревнуются за контроль над большей частью того, что осталось. Это уже происходит?


- Было уже несколько напряженных моментов. Россия и Норвегия играли мускулами в Беринговом море, но пока они этот вопрос разрешили. Большое напряжение сейчас в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, где идет спор о шельфовой разработке нефтяных и газовых месторождений - мы наблюдали за морскими столкновениями между Японией и Китаем, а также между Китаем, Вьетнамом и Филиппинами. А теперь президент Обама заявил, что США будут активнее участвовать в этом регионе.

- И в Арктике ситуация может стать напряженной.

- Арктикой никто не занимался до настоящего момента, но сейчас она воспринимается как самый многообещающий источник нефти и газа, поэтому внезапно это место стало ценным владением. Вдруг национальные границы, о которых никто не волновался раньше, стали крайне важными. Интересно, что это происходит отчасти из-за того, что слой льда сокращается в результате изменений климата, что, в свою очередь, позволяет продлевать сезон бурения. Россия заявляет свои права почти на половину арктического региона, говоря, что это ее национальная территория, и пытается добиться контроля над как можно большей частью региона. Российский президент Владимир Путин заявил, что собирается усилить российское военное присутствие в Арктике в ближайшие несколько лет, чтобы защитить регион от любых чужих притязаний. Но у других стран тоже есть свои требования: они есть у Норвегии, Канады и Гренландии, которая является протекторатом Дании, и США. Поэтому может начаться очень интенсивная геополитическая конкуренция за контроль над этими будущими ресурсами.

- А почему добыча этих труднодоступных ископаемых связана с такими рисками для окружающей среды?

- Если посмотреть на современную разработку месторождений, будь то глубоководная разработка в Арктике или сланцевый газ и сланцевая нефть, то становится понятно, что инвестиции и связанные с добычей риски для окружающей среды вышли на беспрецедентный уровень. Это демонстрирует пример с гидравлическим разрывом пласта, в ходе которого выделяется огромное количество токсичной отходной воды вблизи густонаселенных районов на Северо-Востоке. Или, например, шельфовое бурение. Катастрофа платформы Deepwater Horizon компании ВР в Мексиканском заливе показала, чем оно чревато. У берегов Гренландии начинается бурение в поисках нефти – что возможно только в результате того, что слой льда уменьшается – но это увеличит риск нанесения вреда экологии Гренландии, которая является крайне хрупкой средой обитания для многих видов животных, находящихся под угрозой исчезновения.

- И понятно, что раз ресурсы становятся ограниченными, они будут становиться все дороже и дороже.

- Именно так. Возьмем канадский битумный песок. Требуется огромное количество энергии для того, чтобы добыть его из-под земли и превратить в жидкость, поэтому он будет доходным только в том случае, если баррель нефти будет стоить больше 80-90 долларов. В будущем, когда легкодоступные битуминозные песчаники будут истощены, производство арктической нефти еще более подорожает. То есть мы вступаем в эпоху все более дорогой нефти.

- Как к этой истории относится продовольствие?

Производство продуктов питания требует огромного количества энергии, а также много удобрений, пестицидов и гербицидов, которые являются производными нефти и природного газа. Кроме того, нужно много воды для орошения полей. Они становятся все более и более редкими и дорогими, и неясно, сможет ли мир предоставлять все больше продовольствия людям. Совершенно точно то, что бедные фермеры не смогут позволить себе все эти вложения, потому остаются только хорошо финансируемые организации из богатых стран, эти островки богатства в индустрии производства продуктов питания.

- Вы пишете о феномене «захвата территории», когда богатые и развитые страны покупают огромные участки земли у бедных, особенно в Африке. Что это?

- Правильно. Китай, Индия, Южная Корея и производители нефти, например, Саудовская Аравия и ОАЭ, находятся среди стран, которые покупают крупные участки земли для фермерства в Африке, и не для того, чтобы накормить африканское население, а для производства пищи и ее транспортировки домой. Они опасаются, что им не хватит еды для того, чтобы прокормить свое население в будущем. Это является еще одним примером гонки за ресурсы в мире, в котором, как опасаются люди, не хватит ресурсов.

- А что насчет редкоземельных элементов?

- С химической точки зрения в эту группу входят 17 элементов, и они уже сейчас играют всевозрастающую роль в развитии «экологических» технологий. С их применением производят высокоскоростные магниты для «Тойот» модели Prius, турбины ветряных мельниц и солнечные панели. Вся проблема в том, что редкоземельные металлы не залегают крупными месторождениями. Спрос на них огромен, а предложение очень ограничено, добыча стоит больших денег, и представляет собой экологически опасную технологию, поскольку для отделения их от других элементов требуются кислоты и другие элементы.

В 1990-х годах в США производилось немало редкоземельных металлов на границе Калифорнии и Небраски, но все производства были закрыты из-за вреда, наносимого экологии. В настоящее время лидирующий производитель - Китай, и он использует это для давления на своих клиентов, к примеру, на Японию.

- Немного иронично то, что зеленые технологии зависят от материалов, производство которых опасно для окружающей среды…

- Правильно. Гибридные машины, например, полны редкоземельных элементов. Это значит, что нам нужно мыслить еще более радикально в поиске решений.

- Итак, что же делать?

- Мы, люди, всегда вели себя так, словно новые источники энергии появятся, когда мы израсходуем существующие на данный момент, и поэтому нам не нужно задумываться о консервации энергии, о эффективности ее расходования или альтернативных источниках ее производства. Но мы находится в конце этого процесса, таким способом рассуждать больше нельзя, потому что новые доступные источники энергии не существуют.

- Мы можем заменить все, что используем сейчас на что-то новое?

- Неясно, что мы можем сделать в данной ситуации. Очевидно лишь одно: нам стоит научиться пользоваться многими вещами гораздо дольше, чем сейчас, рачительно расходовать ресурсы, и перестроить наши города и системы с учетом повышения эффективности расходования энергии. Поэтому будущие инновационные исследования и технологии будут действительно направлены на повышение эффективности.

- О каких временных рамках идет речь?

- Пик кризиса еще только предстоит пережить через несколько лет, но я бы сказал, что мы должны начать сейчас, если мы хотим избежать действительно бедственного положения через десять, 20 или 30 лет, когда большая часть материалов, на которые мы полагаемся, станет гораздо более редкой. У нас будет больше конфликтов, больше кризисов, больше губительных отношений с такими странами, как Китай, в свете конкуренции между нами. Но я также опасаюсь, что у нас будет происходить больше экологических катастроф – больше событий в стиле платформы Deepwater Horizon, которые напомнят нам об опасностях, которые таят в себе эти особые виды энергии и минералов. Вот что нас ожидает, если мы не начнем менять наше поведение уже сегодня.

Оригинал публикации: The Deadly Scramble for the World's Last Resources

http://inosmi.ru/world/20120321/188783382.html

Принципиально непредсказуемый мир

Статья полностью. Форматирование подправлено.

Случайность может и погубить, и спасти. Но правит ли она Вселенной?

Я никогда не поверю, чтобы Бог играл в кости при сотворении мира.

Альберт Эйнштейн

Спор о случайности давний. В античные времена над людьми довлели неизбежность, предрешенный, роковой исход. И старинное изречение «от судьбы не уйдешь», дошедшее до наших дней, тоже пользуется большим успехом у футурологов, прорицателей, ворожей и астрологов.

Ниже есть продолжение.

Человечество давно разделилось на фаталистов и антифаталистов. Если же выражаться более конкретно, то уже в философии Декарта и в его математике порядком считалось то, что можно рассчитать, предсказать, спрогнозировать, – то есть здесь мыслилась ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ. А случайность рассматривалась как отклонение от порядка, нарушение порядка, как вещь по существу НЕГАТИВНАЯ.

Единственная область, где плюс и минус могли поменяться местами, были человеческие отношения. Случайно потерять кошелек – одно, случайно найти – совсем другое. В прошлом веке о случайности много спорили физики. Повод для дискуссий дала квантовая механика. Возглавляли партии спорщиков два признанных в физике авторитета – Альберт Эйнштейн и Нильс Бор.

Квантовая механика знаменита своим Принципом Неопределенности (его открыл в 1927 году немец Вернер Гейзенберг). Утверждается, что для любой из микрочастиц – электрона или, допустим, фотона – невозможно зафиксировать одновременно точно и ее координаты в пространстве, и ее скорость. Уточняя данные об одном, мы делаем все более неопределенным другое.

Из Принципа Неопределенности следует, что мир принципиально непредсказуем, никакой предопределенности в нем нет, всем правит Случай. Этот вывод никак не устраивал Эйнштейна. Он подозревал, что истинная КАРТИНА МИРОЗДАНИЯ строго причинна, но в силу каких-то обстоятельств она – вся целиком! – скрыта от наблюдателя. До него доходят лишь ее отдельные элементы-проблески. Эти проявления - лишь свидетельство нашего научного невежества, неполноты наших знаний. Великий физик никак не мог уверовать в то, что «Бог играет в кости», порой пуская свое Божье дело на волю случая.

Эйнштейну противостоял Бор. Он ввел Принцип Дополнительности – мысль о двуличии проявлений одного и того же любого феномена. Так, к примеру, свет способен представать исследователям то в виде потока частиц-фотонов, то как волновой пучок.

Долгие годы эти два величайших физика ломали голову над парадоксами квантовой механики. Эйнштейн изобретал все новые и новые хитроумные мысленные эксперименты, которые должны были доказать абсурдность квантово-механических представлений, опровергнуть их и вернуть науке причинность. Бор же неизменно показывал, что возражения Эйнштейна отражают устаревшие представления о реальности.

Присутствует ли во Вселенной элемент случайности или все события предопределены заранее? Эти вопросы яростно обсуждаются и в наши дни. Многих выводит из себя «шизофренический» характер квантовых объектов, настоятельная необходимость перестройки нашего понимания здравого смысла и логики. Живущий в Нью-Йорке физик-теоретик Даниел Гринбергер так резюмирует накал страстей в этой области науки: «Эйнштейн сказал, что если квантовая механика права, то мир сошел с ума. Эйнштейн был прав, мир действительно сошел с ума».

Да, со случайностью люди сталкивались очень давно, еще задолго до спора Эйнштейна с Бором, и прекрасно понимали, что в жизни без случайностей не обойтись. И многих мучил вопрос: в чем все же причина появления случайности? Вот это люди поняли только в ХХ веке, создав теорию ДИНАМИЧЕСКОГО ХАОСА. До этого случайность воспринималась просто как некий казус, как особое, непознаваемое явление. Для философов – Гегеля и Канта, к примеру, – она шла от Бога, и, следовательно, раз от Бога, то и должна оставаться непонятной. Случайность воспринималась тогда почти как аксиома. Дано, и все тут!

Природа случайности начала проясняться лишь в середине прошлого века, когда было установлено, что причиной, а точнее, источником, случайностей оказывается (что бы вы думали?) НЕУСТОЙЧИВОСТЬ динамических решений, неустойчивость установившегося движения.

Представим себе шарик, катящийся по руслу. Это устойчивое движение, здесь можно все предсказать заранее. Или просто ручей идет по руслу. Но вот это русло превращается в водораздел. И куда ручью течь – направо или налево? Положение становится неустойчивым. Выбор пути может оказаться случайным, если не принять специальных мер.

Неустойчивость - очень важный феномен, он еще не до конца понят и сейчас. В инженерных науках, правда, неустойчивость используется. Основы теории неустойчивости заложили математики Ляпунов и Пуанкаре, и воспринималась она как чисто практическая инженерная дисциплина. Скажем, нужно построить мост, чтобы он был устойчив. А если будет неустойчив, то рухнет. Вот эти вопросы решали, а сейчас оказалось, что явление неустойчивости, как и случайность, имеет фундаментальнейшее значение. В чем фундаментальность? Само явление неустойчивости заставляет нас провести ревизию установившихся, казалось бы, понятий. Например, причины и следствия.

Может ли неустойчивость, а стало быть, и случайность быть БЕСПРИЧИННОЙ? Многие люди уверены, что всякое явление обязательно имеет свою причину. Более того, в школах, институтах учат, что главная задача науки – установить причинно-следственные связи, отыскать причину каждого события, каждого явления. С другой стороны, в теории вероятности аксиоматика начинается с того, что вот так, без всякой причины, может выпасть либо орел, либо решка. Вот так и получается, что параллельное существование двух столь различных дисциплин – ТЕОРИИ ВЕРОЯТНОСТИ и ДИНАМИКИ – уже заставляет о многом задуматься.

По этому поводу стоит привести историю-шутку, которую обычно любит рассказывать профессор Дмитрий Сергеевич Чернавский (доктор физико-математических наук, руководитель сектора теории развивающихся систем в Физическом институте Российской академии наук). Представим себе, говорит он, что в университет приходит профессор, читает механику, математику и говорит: «Если заданы уравнение и начальные условия, то вывод можно предсказать однозначно, без всяких случайностей. К примеру, идет поезд из пункта А в пункт Б. Или летит камень или снаряд, задали его начальные условия – известно, куда он попадет». Все ученики старательно записывают, и лишь Вовочка-хулиган задумался и смотрит в окно.

А следующая лекция – теория вероятности. Входит другой профессор и говорит: «Вы подбрасываете монету, и она с вероятностью половина будет орлом или решкой». Это одна из аксиом теории вероятностей. Все записывают, а Вовочка-хулиган задает вопрос: «Господин профессор, а ваш коллега только что тут утверждал, что ничего подобного не может быть. Монета упадет в зависимости от того, как ее подбросить, и никакой тут вероятности нет. Как подбросили, так и получилось».

На экзамене все отличники профессору по механике повторяют то, что он им говорил, по теории же вероятности тоже повторяют все слово в слово, что сказал им другой профессор. И лишь Вовочка-хулиган профессору по механике начинает рассказывать теорию вероятности и наоборот – и получает двойку. А потом и выясняется (если привлечь сюда все достижения новейшей науки!), что он-то и есть самый прозорливый из всех студентов.

Из этой научной байки видно, что причина у явлений все-таки всегда существует. А посему понятие «причина» требует ревизии. Тут вступает в дело много экспертных тонкостей. На непросвещенный взгляд кажется, фокус в том, что мы просто не можем предсказать, что выпадет - орел или решка, лишь потому, что не можем точно предусмотреть все особенности начальных условий. Если бы вместо ногтя мы использовали бы некую хитрую машинку, обладающую большой точностью щелчка, то монета все время падала бы орлом. Тогда игру «орлянку» выигрывал бы тот, кто владеет такой чудо-машинкой, и выигрывал бы, пока ему, само собой, не намылили бы шею. И правильно, кстати, сделали бы, потому что само понятие «игра» уже потеряло бы смысл.

Таким образом, возникает рубеж, где игру неопределенности можно остановить. Но всегда ли? Представим себе другое неустойчивое состояние – карандаш, допустим, стоит на острие. Все знают, что он не будет стоять долго – упадет. Однако теоретически напрашивается возможность подобрать начальные условия с такой точностью, чтобы карандаш не упал. Спрашивается: с какой? Математик Александр Михайлович Ляпунов (1857–1918) ответил на этот вопрос. Чтобы карандаш стоял как вкопанный, нужно подобрать условия с точностью по крайней мере е (экспонента) в степени минус 100.

А что это за числа – е^-100 или, скажем, е^-1000? Это безумно малые величины (е^-1000 примерно равно 10^-300). С такой точностью принципиально ничего нельзя сделать в нашем мире. Все физические величины, с которыми мы имеем дело в реальности, которые мы можем измерить или достичь, заключены в интервале значений между 10^-50 и 10⁺⁵⁰. Это касается и времен, и масштабов – Вселенная наша ограничена, время наше ограничено, число молекул во Вселенной ограничено. Достичь точности е^-1000 абсолютно невозможно. А если так, то в неустойчивых процессах понятие причины вообще теряет смысл!

Но, с другой стороны, скажут мне, если явление ИЗМЕРЕНО, значит, оно спрограммировано, неустойчивые процессы протекают хоть и неуправляемо, но закономерно, а протекают случайно только потому, что невозможно контролировать начальные условия. Следовательно, задача состоит в том, чтобы избегать этих неконтролируемых условий.

Вот так теория вероятности получает естественное и физически обоснованное основание, свой фундамент. Сотни лет существовали две, казалось бы, совершенно разные области знания: теория динамических систем в механике и теория вероятности. И наконец появилась возможность эти дисциплины объединить. Притом если в сфере развивающихся супертехнологий, точной механики и информатики фактор случайности можно предусмотреть и предупредить, то в сфере эмоционально-чувственной, мускульно-физиологической сделать это полностью практически невозможно. И формула «мяч круглый, поле ровное» тоже сохранится навечно, оставляя нам и прелесть непредсказуемости игровых ситуаций.

Покажем это снова на конкретном примере (профессор Д.С. Чернавский обычно приводит его на своих лекциях). Вот хрустальная ваза, она стоит посреди стола, прошел некто неловкий, махнул рукой – ваза упала и разбилась.

Это динамическое явление, и тут все ясно. Причиной столь печального события стали неловкие действия товарища-господина имярек и траектория его рукава, помноженная на силу взмаха.

А теперь вообразим иное: ваза стоит на самом краешке стола так, что чуть-чуть не падает. Пролетела муха – ваза упала и разбилась. Кто виноват, в чем причина? Можно сказать, что виновата муха, ну и, разумеется, муху нужно поймать и наказать, это уж само собой! А в самом деле виновата рука, поставившая вазу на край стола и создавшая ей опасную НЕУСТОЙЧИВОСТЬ.

Связь случая и закономерности хорошо видна на трансформации всех нас беспокоящего феномена – учащения количества катастроф на планете. Когда-то, на заре истории, катастрофа практически полностью отождествлялась со случаем. Гибель Атлантиды, Вавилонское столпотворение, судьба «Титаника», авария в Чернобыле, взрыв на «Курске», теракт в Нью-Йорке – все это события все же исключительные, не рядовые, не серийные. Но тревожно повторяющиеся. Многие и сейчас, узнав об очередном печальном событии, все еще продолжают верить, что очередная катастрофа - лишь исключение из правил, но так ли это? Ведь, судя по всему, «правила катастроф» тоже существуют, и их выявление становится первоочередной задачей техногенной и информационной цивилизации, раз уж она стала для нас «второй природой».

Итак, СЛУЧАЙНОСТЬ может и погубить, и спасти. Но правит ли она Вселенной? И случайна ли сама случайность? И да, и нет. Ответ на подобный вопрос теперь требует конкретности и математической точности. Дискуссия о случайности и закономерности далеко не окончена, но в ходе многовековых споров и исследований родились многие полезные плоды. Главный - вся наука ныне уже разделяется на науку об устойчивых динамических процессах и все более точное изучение неустойчивых, где необходим совсем другой подход. И та, и другая аксиоматика связаны через неустойчивость, через числа Ляпунова, и эти процессы могут переходить друг в друга. Поэтому получается удивительно стройная и прекрасная единая картина мира, объединяющая и случайные, хаотические, и динамические, закономерные процессы.

Юрий Чирков, доктор химических наук

http://www.psj.ru/saver_national/detail.php?ID=9604

Тест на русскость (ЮМОР)

Как написать слово "счастье"?



Вот настоящий тест на русскость.
Показал двум американским славистам, которые прекрасно владеют русским, и они не поняли.
Показываю любому русскому - и сразу все понятно...

Какие фразы вам не хотелось бы услышать, лежа на операционном столе (ЮМОР)

Найдено на просторах интернета.

- Кто-нибудь видел мои часы?
- И на хрена я вчера так нажрался?
- Какой кретин выдрал из инструкции 5 страниц?!
- Отдай! Плохая собака!
- Ага! Ну дети у него уже, по-моему, есть...

Ниже есть продолжение.

- Поднажали! Через двадцать минут хоккей!
- Сестра! Дайте мне эту... как ее... ууу... ну это... твою мать...
- Так, коллега. Если это аппендикс, тогда вот это что за фигня?
- Блин, зараза, опять света нет!
- Все назад!!! У меня контактная линза выпала!
- Ничего, на ошибках учатся.
- Это нужно сохранить для паталогоанатомического исследования.
- Прими эту жертву, о Повелитель Тьмы!
- Ой!!! Хмм? Вы не припомните случая, чтобы кто-нибудь выжил после вливания 500 мл раствора хлористого калия?
- Знаешь, сколько сейчас стоит почка на черном рынке? А у него их две!
- Hе надо драматизировать - ведь если глубоко вдуматься, то не такая уж это и большая потеря для человечества.
- Ух ты, ни хрена себе! Hи у кого случайно нет с собой фотоаппарата?
- Так это же любовник моей жены! Какая приятная встреча!
- Как это-не та нога?
- Как, и у тебя это тоже первая операция?
- Да, крови здесь хватит только на одного. Кого из них будем спасать?
- Он хоть успел обзавестись детьми?
- Сестра, этот пациент никому не завещал свои органы?
- Осторожно, сейчас кровь брызнет, прикройтесь чем-нибудь!
- Пожар!!! Всем покинуть помещение!
- Фу! Здесь нужна тряпка, позовите кто-нибудь уборщицу!
- Смотрите, когда тянешь за эту фиговину, сгибается нога. А этот нерв для чего?
- Кто-нибудь умеет делать массаж сердца?
- Hадо поторопиться-анестезии хватит еще максимум на 5 минут.
- Hу вот, пожалуйста! Я же тебя просил не смешить меня!
- Сколько зажимов в лотке ? - Шесть.- Пересчитайте. - Шесть.- А на полу? - Hи одного. - Тогда придется снова вскрывать

To Life: Vanessa's Wedding Surprise (English, Russian)

My surprise for my wife Vanessa on our wedding day. All of Vanessa's close friends and family rehearsed for a month in secret, leading up to the reception. What we lack in polish, we hopefully make up for in joy and love. In any event, everyone in this video has one thing in common: We'd do anything to show Vanessa how much we love her.

http://www.youtube.com/watch?v=KgZ4ZTTfKO8

...свадьба Лин-Мануэля Миранда и Ванессы Надал...

Свадьба - не еврейская. :)Жених - пуэрториканец, живущий в в Нью-Йорке. Известен, как композитор, автор текстов и актёр. Невеста тоже латиноамериканских кровей. Сюрприз для невесты готовился около месяца, в течение которого все близкие друзья и члены семьи в тайне репетировали это выступление. Отрывок из "Скрипача на крыше" был выбран женихом. Как сказал сам Лин: "То, что мы недостаточно отшлифовали на репетициях, было с лихвою восполнено ощущением радости и любви. Всё, что вы видите на этом видео, объединено единственной общей целью: мы хотели сделать всё возможное, чтобы показать Ванессе, как мы её любим."
Ванесса и Лин учились вместе в старших классах школы, но не были близкими друзьями. Лин нашёл её через несколько лет после окончания школы в FaceBook. Встречались 5 лет и вот в сентябре 2010 года поженились.

http://omia.livejournal.com/8407.html

Peter Diamandis: Abundance is our future (English)

http://www.ted.com/talks/peter_diamandis_abundance_is_our_future.html

There is full transcrption below.
Ниже есть продолжение.

(Applause)

(Video) Announcer: Threats, in the wake of Bin Laden's death, have spiked. Announcer Two: Famine in Somalia. Announcer Three: Police pepper spray. Announcer Four: Vicious cartels. Announcer Five: Caustic cruise lines. Announcer Six: Societal decay. Announcer Seven: 65 dead. Announcer Eight: Tsunami warning. Announcer Nine: Cyber-attacks. Multiple Announcers: Drug war. Mass destruction. Tornado. Recession. Default. Doomsday. Egypt. Syria. Crisis. Death. Disaster. Oh, my God.

Peter Diamandis: So those are just a few of the clips I collected over the last six months -- Could have easily been the last six days or the last six years. The point is that the news media preferentially feeds us negative stories because that's what our minds pay attention to. And there's a very good reason for that. Every second of every day, our senses bring in way too much data than we can possibly process in our brains.

And because nothing is more important to us than survival, the first stop of all of that data is an ancient sliver of the temporal lobe called the amygdala. Now the amygdala is our early warning detector, our danger detector. It sorts and scours through all of the information looking for anything in the environment that might harm us. So given a dozen news stories, we will preferentially look at the negative news. And that old newspaper saying, "If it bleeds it leads," is very true. So given all of our digital devices that are bringing all the negative news to us seven days a week, 24 hours a day, it's no wonder that we're pessimistic. It's no wonder that people think that the world is getting worse.

But perhaps that's not the case. Perhaps instead, it's the distortions brought to us of what's really going on. Perhaps the tremendous progress we've made over the last century by a series of forces are, in fact, accelerating to a point that we have the potential in the next three decades to create a world of abundance. Now I'm not saying we don't have our set of problems -- climate crisis, species extinction, water and energy shortage -- we surely do. And as humans, we are far better at seeing the problems way in advance, but ultimately we knock them down.

So let's look at what this last century has been to see where we're going. Over the last hundred years, the average human lifespan has more than doubled, average per capita income adjusted for inflation around the world has tripled. Childhood mortality has come down a factor of 10. Add to that the cost of food, electricity, transportation, communication have dropped 10 to 1,000-fold. Steve Pinker has showed us that, in fact, we're living during the most peaceful time ever in human history. And Charles Kenny that global literacy has gone from 25 percent to over 80 percent in the last 130 years. We truly are living in an extraordinary time. And many people forget this.

And we keep setting our expectations higher and higher. In fact, we redefine what poverty means. Think of this, in America today, the majority of people under the poverty line still have electricity, water, toilets, refrigerators, television, mobile phones, air conditioning and cars. The wealthiest robber barons of the last century, the emperors on this planet, could have never dreamed of such luxuries.

Underpinning much of this is technology, and of late, exponentially growing technologies. My good friend Ray Kurzweil showed that any tool that becomes an information technology jumps on this curve, on Moore's Law, and experiences price performance doubling every 12 to 24 months. That's why the cellphone in your pocket is literally a million times cheaper and a thousand times faster than a supercomputer of the '70s. Now look at this curve. This is Moore's Law over the last hundred years. I want you to notice two things from this curve. Number one, how smooth it is -- through good time and bad time, war time and peace time, recession, depression and boom time. This is the result of faster computers being used to build faster computers. It doesn't slow for any of our grand challenges. And also, even though it's plotted on a log curve on the left, it's curving upwards. The rate at which the technology is getting faster is itself getting faster.

And on this curve, riding on Moore's Law, are a set of extraordinarily powerful technologies available to all of us. Cloud computing, what my friends at Autodesk call infinite computing; sensors and networks; robotics; 3D printing, which is the ability to democratize and distribute personalized production around the planet; synthetic biology; fuels, vaccines and foods; digital medicine; nanomaterials; and A.I. I mean, how many of you saw the winning of Jeopardy by IBM's Watson? I mean, that was epic. In fact, I scoured the headlines looking for the best headline in a newspaper I could. And I love this: "Watson Vanquishes Human Opponents." Jeopardy's not an easy game. It's about the nuance of human language. And imagine if you would A.I.'s like this on the cloud available to every person with a cellphone.

Four years ago here at TED, Ray Kurzweil and I started a new university called Singularity University. And we teach our students all of these technologies, and particularly how they can be used to solve humanity's grand challenges. And every year we ask them to start a company or a product or a service that can affect positively the lives of a billion people within a decade. Think about that, the fact that, literally, a group of students can touch the lives of a billion people today. 30 years ago that would have sounded ludicrous. Today we can point at dozens of companies that have done just that.

When I think about creating abundance, it's not about creating a life of luxury for everybody on this planet; it's about creating a life of possibility. It is about taking that which was scarce and making it abundant. You see, scarcity is contextual, and technology is a resource-liberating force. Let me give you an example.

So this is a story of Napoleon III in the mid-1800s. He's the dude on the left. He invited over to dinner the king of Siam. All of Napoleon's troops were fed with silver utensils, Napoleon himself with gold utensils. But the King of Siam, he was fed with aluminum utensils. You see, aluminum was the most valuable metal on the planet, worth more than gold and platinum. It's the reason that the tip of the Washington Monument is made of aluminum. You see, even though aluminum is 8.3 percent of the Earth by mass, it doesn't come as a pure metal. It's all bound by oxygen and silicates. But then the technology of electrolysis came along and literally made aluminum so cheap that we use it with throw-away mentality.

So let's project this analogy going forward. We think about energy scarcity. Ladies and gentlemen, we are on a planet that is bathed with 5,000 times more energy than we use in a year. 16 terawatts of energy hits the Earth's surface every 88 minutes. It's not about being scarce, it's about accessibility. And there's good news here. For the first time, this year the cost of solar-generated electricity is 50 percent that of diesel-generated electricity in India -- 8.8 rupees versus 17 rupees. The cost of solar dropped 50 percent last year. Last month, MIT put out a study showing that by the end of this decade, in the sunny parts of the United States, solar electricity will be six cents a kilowatt hour compared to 15 cents as a national average.

And if we have abundant energy, we also have abundant water. Now we talk about water wars. Do you remember when Carl Sagan turned the Voyager spacecraft back towards the Earth, in 1990 after it just passed Saturn? He took a famous photo. What was it called? "A Pale Blue Dot." Because we live on a water planet. We live on a planet 70 percent covered by water. Yes, 97.5 percent is saltwater, two percent is ice, and we fight over a half a percent of the water on this planet, but here too there is hope. And there is technology coming online, not 10, 20 years from now, right now. There's nanotechnology coming on, nanomaterials.

And the conversation I had with Dean Kamen this morning, one of the great DIY innovators, I'd like to share with you -- he gave me permission to do so -- his technology called Slingshot that many of you may have heard of, it is the size of a small dorm room refrigerator. It's able to generate a thousand liters of clean drinking water a day out of any source -- saltwater, polluted water, latrine -- at less than two cents a liter. The chairman of Coca-Cola has just agreed to do a major test of hundreds of units of this in the developing world. And if that pans out, which I have every confidence it will, Coca-Cola will deploy this globally to 206 countries around the planet. This is the kind of innovation, empowered by this technology, that exists today.

And we've seen this in cellphones. My goodness, we're going to hit 70 percent penetration of cellphones in the developing world by the end of 2013. Think about it, that a Masai warrior on a cellphone in the middle of Kenya has better mobile comm than President Reagan did 25 years ago. And if they're on a smartphone on Google, they've got access to more knowledge and information than President Clinton did 15 years ago. They're living in a world of information and communication abundance that no one could have ever predicted. Better than that, the things that you and I spent tens and hundreds of thousands of dollars for -- GPS, HD video and still images, libraries of books and music, medical diagnostic technology -- are now literally dematerializing and demonetizing into your cellphone.

Probably the best part of it is what's coming down the pike in health. Last month, I had the pleasure of announcing with Qualcomm Foundation something called the $10 million Qualcomm Tricorder X Prize. We're challenging teams around the world to basically combine these technologies into a mobile device that you can speak to, because it's got A.I., you can cough on it, you can do a finger blood prick. And to win, it needs to be able to diagnose you better than a team of board-certified doctors. So literally, imagine this device in the middle of the developing world where there are no doctors, 25 percent of the disease burden and 1.3 percent of the health care workers. When this device sequences an RNA or DNA virus that it doesn't recognize, it calls the CDC and prevents the pandemic from happening in the first place.

But here, here is the biggest force for bringing about a world of abundance. I call it the rising billion. So the white lines here are population. We just passed the seven billion mark on Earth. And by the way, the biggest protection against a population explosion is making the world educated and healthy. In 2010, we had just short of two billion people online, connected. By 2020, that's going from two billion to five billion Internet users. Three billion new minds who have never been heard from before are connecting to the global conversation. What will these people want? What will they consume? What will they desire? And rather than having economic shutdown, we're about to have the biggest economic injection ever. These people represent tens of trillions of dollars injected into the global economy. And they will get healthier by using the Tricorder, and they'll become better educated by using the Khan Academy, and by literally being able to use 3D printing and infinite computing [become] more productive than ever before.

So what could three billion rising, healthy, educated, productive members of humanity bring to us? How about a set of voices that have never been heard from before. What about giving the oppressed, wherever they might be, the voice to be heard and the voice to act for the first time ever? What will these three billion people bring? What about contributions we can't even predict? The one thing I've learned at the X Prize is that small teams driven by their passion with a clear focus can do extraordinary things, things that large corporations and governments could only do in the past.

Let me share and close with a story that really got me excited. There is a program that some of you might have heard of. It's a game called Foldit. It came out of the University of Washington in Seattle. And this is a game where individuals can actually take a sequence of amino acids and figure out how the protein is going to fold. And how it folds dictates its structure and its functionality. And it's very important for research in medicine. And up until now, it's been a supercomputer problem.

And this game has been played by university professors and so forth. And it's literally, hundreds of thousands of people came online and started playing it. And it showed that, in fact, today, the human pattern recognition machinery is better at folding proteins than the best computers. And when these individuals went and looked at who was the best protein folder in the world, it wasn't an MIT professor, it wasn't a CalTech student, it was a person from England, from Manchester, a woman who, during the day, was an executive assistant at a rehab clinic and, at night, was the world's best protein folder.

Ladies and gentlemen, what gives me tremendous confidence in the future is the fact that we are now more empowered as individuals to take on the grand challenges of this planet. We have the tools with this exponential technology. We have the passion of the DIY innovator. We have the capital of the techno-philanthropist. And we have three billion new minds coming online to work with us to solve the grand challenges, to do that which we must do. We are living into extraordinary decades ahead.

Thank you.

(Applause)

http://www.ted.com/talks/peter_diamandis_abundance_is_our_future.html

Красивое фото. Часть IX

http://www.anapakurort.info/

Северное сияние с космоса.