Saturday, May 18, 2019

בעד חסינות (Hebrew)

См. также:
Про Нетаниягу и судебный иммунитет

אז הויכוח השני שמתרחש במקביל הוא ויכוח עם בן דרור, בעמוד שלו. הוא כתב נגד החסינות וניסיתי להסביר בתגובה, למה אני בעד, אם כי לא בשמחה ולא בקלות ראש. אז הנה, למה שרוצה באופן לא מתלהם ובלי סיסמאות, את התמונה המלאה:
***.
ראשית אני שמח לקיים את הויכוח איתך, בן דרור, כי לא פעם גרמת לי לשקול מחדש את עמדתי. ‏
**


יש המשך למטה.
Ниже есть продолжение.

הפעם היא לא נעימה מלכתחילה כי צריך לבחור בקטנה שבשתי הרעות, והיא מורכבת מאוסף לא ‏אחיד של שיקולים שבאופן כמותי הכריעו בסוף את הכף לטובת החסינות. לא כיף שראש ממשלה שגבו ‏אל הקיר, ילחם לשחרר אותנו מעריצות המשפטנים, רק מפני שהוקטורים של הפרטי והציבורי ‏התאחדו, לכאורה רק במקרה, וזו הדרך שלו להציל את עצמו. ‏
**
אבל אני לא רואה שום קונסטלציה אחרת שבה מישהו מעז להתקומם נגדם. אני לא חושב שיש פה ‏עריצות תיאורתית נגד שחיתות ממשית. אני חושב שיש פה עריצות ממשית, שביטלה בפועל את עקרון ‏היסוד של הדמוקרטיה, שהוא, כידוע – או כפי שהיה פעם ידוע – ממשל בהסכמת הנמשלים. ‏ושהשחיתות לא מצויה רק בצידם של הפוליטיקאים, אלא גם במערכת הזאת עצמה, ואני לא מדבר רק ‏על גילוי העריות של דור ההמשך בבית המשפט העליון. ‏
**
המנגנון הזה לא מייצג את החוק נגד השחיתות, הוא בעצמו נגוע בשחיתות, שאותה הוא לא מוכן ‏לחשוף למנגנוני ביקורת, לא כל שכן לטהר. אחד הדברים המפחידים ביותר בעיני זה איך מוזערה ‏פרשת רות דויד, שלכאורה מדובר בה על חדירה משמעותית של אירגוני פשע לחלונות גבוהים ‏בפרקליטות. זו שחיתות בסדר גודל חמור בכמה סידרי גודל ממה שמיוחס לנתניהו. יתרה מזאת, יש לי ‏כבר הרבה זמן כאב בטן לא מבוטל, מאז שקראתי את דניאל פרידמן, בספר "הארנק והחרב" שאתה ‏כמובן מכיר היטב, שם מתוארים דברים שנראים כמו שימוש תכוף וגס בהליכים פליליים לחיסול יריבים ‏פוליטיים. והעניין הוא שאני לא יודע לומר איפה אנחנו כרגע עכשיו. אין לי דעה ברורה בשאלה אם ‏הסיקור החיובי בוואלה, העבירה החמורה ביותר המיוחסת לנתניהו, הוא באמת עברה, או שקורה כאן ‏בדיוק ההפך, ושוב יש לנגד עינינו חיסול פוליטי עם תיק שהוא בעצם תפור. כך שבתוך כלל השיקולים ‏שלי, יש אלמנט של ניחוש ואינטואיציה שהופך את הכל לברור עוד פחות. ‏
**
אבל בעניין הדחת ראשי ממשלות בחקירות דווקא יש לי דעה מאד מוצקה. אני בעד החוק הצרפתי, ‏ונדמה לי שגם אתה. רק שלי יש בעיה: איך להגן על זה שעושים מהלך די דומה, קטן בהרבה ולגמרי ‏סביר בכל הקשר אחר, כמו חסינות, אבל מסיבות פרסונאליות במקום מסיבות עקרוניות, מה שגם רע, ‏וגם יראה רע. אפילו מאד. זה העוקץ היחיד בכל העסק. כי בדמוקרטיה מתוקנת אחת שאני מכיר יחסית ‏טוב, ארצות הברית, נהוג כמו ברבות אחרות, שאין שום גורם שרשאי להעמיד לדין נשיא, זולת ‏הקונגרס. זו חסינות בחזקת עשר, בנוהל המסובך שדרוש שם כדי להרשיע. הבעיה היא לא בהליך ‏הצנוע, אלא רק בהקשר של ביצועו.
**
אז בעצם כל מרירות הגלולה כולה, היא בזה שהחוק פרסונאלי. וזה לא טוב. אבל כפי שאמרתי אני לא ‏רואה שמישהו יעז להחזיר את השפיות לדמוקרטיה הישראלית, ואת האיזון הסביר בין רשויות, אם הוא ‏לא כבר מסובך עם הדיפ שטעטל, מפני שאחרת הוא יפחד שהם יערפו את ראשו. ויש לי חשש סביר ‏לחשוב: יפחד דווקא בצדק. ‏
**
איך אני יודע שהוא יפחד? כי שנים נתניהו התנהג כך בעצמו. הוא חשב שהוא יגן על סמכותם חסרת ‏הגבולות, על השערוריה שבישראל יש רשות אחת שאין עליה לא בלמים ולא איזונים, ושהיא בתמורה, ‏תניח לו. הוא טעה לגמרי בחישוב, כפי שהוא מבין עכשיו. אז מה זה אומר? זה אומר שאין שום דרך ‏לעשות את זה באופן לא פרסונלי בעתיד הנראה לעין. אז עדיף עכשיו, עם ראש ממשלה מנוסה שזו לו ‏כנראה הקדנציה האחרונה, בכל זאת, הוא יהודי בן שבעים, אחרי שקיבל את אמון העם באופן די גורף ‏למרות – וכנגד – כתבי האישום. ‏
**
אני לא מקל ראש במה שאתה טוען כלל. אני רק שוקל, כאמור, רעה מול רעה. נתניהו ילך בסוף. את ‏החקיקה הפרסונלית הזאת לא יצטרכו לעשות שוב, מפני שמעכשיו היא תהיה בתוקף, ואני דווקא שמח ‏לחזור למצב הבריא שבו רק הכנסת מסירה את חסינות חבריה (למעט במקרים חמורים במיוחד ‏שאותם יש למנות בחוק, כגון רצח, או בגידה במדינה, למשל). אז נותרנו עם דבר מסריח, אבל במחיר ‏הריח הלא נעים תחזור ישראל להיות דמוקרטית. זה נראה לי מחיר שכדאי – אם אין דרך לעקוף אותו – ‏לשלם עכשיו ולא בעתיד בנסיבות פחות נוחות. ‏
**
ואולי מה שקצת מקל עלי הוא שהעבירות המיוחסות לנתניהו נראית לי קלות משקל. וכבר אמרתי אי ‏אילו פעמים שבשביל להדיח ראש ממשלה מכהן, צריך עבירות כבדות משקל, ברורות לציבור, ‏ומבוצרות בהוכחות מבטון מזויין. פחות מזה, לא מרימים יד על ראש ממשלה נבחר. ‏
.**
ובך אמשיך לראות אח למקצוע, וחבר נפש, ונקודת התייחסות למדוד את המרחק ממנה בכל שאלה חשוב.

Gadi Taub

https://www.facebook.com/story.php?story_fbid=2326408047382217&id=100000391347134

Полонский: Почему Тора приводит два разных рассказа о Сотворении мира? (03.10.2018)

Заметка полностью. Форматирование сохранено.


См. также на сайте Маханаим: П. Полонский "Две истории сотворения мира"

В Торе есть два параллельных рассказа о Сотворении мира и человека. Тора начинается с рассказа о семи Днях Творения мира, который заканчивается Субботой - днем, когда Бог покоился. Эта история занимает в Торе место со стиха 1:1 до стиха 2:3. Но дальше, в 4-м стихе второй главы мы видим вновь обращение к сотворению земли и неба: "Вот происхождение неба и земли при сотворении их, во время создания Господом Богом земли и неба...". И далее следует полное описание картины Сотворения мира, снова говорится о появлении растений, животных и человека, и история заканчивается изгнанием Адама из Сада Эденского.

Как воспринимает еврейская традиция соотношение этих рассказов между собой? Эти рассказы не могут, в смысле хронологии, рассматриваться как последовательные, ибо в них параллельно разворачиваются одни и те же события - создание мира и человека. Очевидно что два рассказа о Сотворении мира начинаются с одного и того же момента - описания Первого дня Творения. (Первый рассказ говорит об этом дне подробно, а Второй очень кратко). Из самого текста Торы неясна длительность Второго рассказа (т.е. длительность пребывания Адама в Саду Эденском), но еврейская традиция, основываясь, в частности на некоторых местах в тексте ТаНаХа, считает, что эти рассказы также заканчиваются одновременно, и что наступление Субботы соответствует изгнанию Адама из Сада, а все пребывание Адама в Саду происходило в Шестой день Творения - иными словами, она считает, что эти два рассказа о Сотворении хронологически полностью параллельны.

И причина того, что есть два рассказа о Сотворении, состоит в том, что у мира и у человека есть две стороны, сотворение которых и описывается в каждом из рассказов. Каждый из этих рассказов дает как бы свою "плоскую проекцию" сложного и многомерного человека.

Суть человека - это конфликт между этими двумя сторонами в нем. Чтобы понять и осознать этот конфликт, мы должны рассмотреть различия между двумя рассказами о Сотворении, а затем "объединить оба рассказа в себе", научиться видеть в человеке (в том числе в себе самом) как ту, так и другую сторону.

Два рассказа о Сотворении как две проекции

После того, как мы установили, что два рассказа о Сотворении мира являются параллельными, т. е. описывают с двух сторон одно и то же событие, возникает естественный вопрос: зачем Тора дает нам два отдельных (и, более того, чем-то даже противоречащих друг другу) рассказа, почему она не могла объединить всю историю в один рассказ?

Ниже есть продолжение.

После того, как мы установили, что два рассказа о Сотворении мира являются параллельными, т. е. описывают с двух сторон одно и то же событие, возникает естественный вопрос: зачем Тора дает нам два отдельных (и, более того, чем-то даже противоречащих друг другу) рассказа, почему она не могла объединить всю историю в один рассказ?

Причину такого раздвоения мы можем уяснить себе, как мне кажется, с помощью следующей аналогии. Если у нас есть деталь сложной формы, и мы хотим изобразить ее, то недостаточно будет только одного рисунка или фотографии, т. к. деталь объемна, а рисунок и фотография плоские. Поэтому мы делаем проекцию этой детали на две или три взаимно перпендикулярные плоскости и рассматриваем сначала каждую проекцию отдельно, а потом объединяем в голове эти проекции, но не просто "накладывая одну на другую", а объединяем их "выходя в пространство". И если мы хотим, например, изобразить стакан (цилиндрический) с помощью двух проекций, то в одной получится круг, а в другой прямоугольник. Теперь зададим вопрос: у нас получилось два описания стакана, одно круглое, а второе прямоугольное - и они, конечно, не совпадают в деталях, т. е. "противоречат" одно другому. Так какое же изображения стакана правильно? - Оба. Так стакан это круг? - Нет. Прямоугольник? - Нет. Так как же получить стакан из круга и прямоугольника? - Объединив их, но не наложив один на другой (так никакого стакана не получится), а "выйдя в третье измерение", выйдя из плоскости в пространство.

Подобная ситуация существует и с двумя рассказами о Сотворении. Каждый из них правильный, но каждый описывает со своей стороны (т. е. в своей проекции) все Сотворение, от начала и до конца. Поэтому мы должны далее проанализировать каждый из этих рассказов, их сходства - и, особенно, различия, - и затем "объединить" их в себе "Адама Первого рассказа" и одновременно "Адама Второго рассказа".

"Природный" и "метафизический" человек

Для анализа и сравнения двух рассказов мы во многом воспользуемся идеями, разработанными р. Йосефом-Довом Соловейчиком (1903-1993), одним из наиболее значительных еврейских религиозных философов нашего времени.

Анализируя соотношения между двумя рассказами о Сотворении, р. Соловейчик называет человека, описанного в Первом рассказе о Сотворении, "человеком природным" (ибо в Первом рассказе человек представлен нам как часть природы и как царь над природой), а человека, описанного во Втором рассказе о Сотворении - "человеком метафизическим", противопоставленным природе. (Они же - "Первый Адам" и "Второй Адам"). Мы воспользуемся этой терминологией и ниже рассмотрим основные характеристики Природного и Метафизического человека, как их изображает текст Торы. При этом рассмотрении нам следует помнить, что два описания Сотворения мира - это два параллельных рассказа, которые относятся к одному и тому же событию, освещая его с разных сторон; и эти два Адама - это один и тот же человек. (Или, другими словами, оба Адама - это я сам; и, читая о них в Торе, я изучаю сам себя). Изучив отдельно каждую из этих сторон, попробуем в дальнейшем совместить их в нашем понимании человека.

Вопрос "ценностности внешнего мира"

Одно из первых различий, которое бросается нам в глаза при анализе двух историй Сотворения, касается вопроса самостоятельной ценностности "внешнего мира" - той Вселенной, в которую Бог помещает человека.

В Первом рассказе о Сотворении говорится одинаково подробно обо всех 7-ми днях Творения, и Шестому Дню - дню Сотворения человека - уделено не больше места, чем любому другому из Дней Творения.

Во Втором рассказе о Сотворении ситуация противоположна: всему окружающему миру уделено всего две-три строчки (стихи 2:4-5), а почти все место занимает сотворение человека.

Таким образом, с точки зрения Первого рассказа о Сотворении, мир обладает независимой ценностью (ведь если ему уделено место в Торе, то он ценен в глазах Бога). С точки зрения же Второго рассказа, ценностью обладает исключительно человек, а прочий мир не заслуживает даже подробного описания.

Человек как "царь" и человек как "мир"

В связи с этой разницей в оценке мира по-разному дается также описание роли человека: Адам Первого рассказа - это "царь", а Адам Второго рассказа - "мир в себе".

Первый рассказ описывает человека как царя. Стих 1:26 гласит: "И сказал Бог: создадим человека в образе Нашем, по подобию Нашему, и да будут властвовать над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всей землей". Итак, назначение человека - это царство, т. е. власть над природой (в этом как уже говорилось и состоит смысл термина "природный человек").

Как мы видим, природный человек создан "в образе Бога и по подобию Его". Никоим образом не верно считать, что человек природный - это человек примитивный. Напротив в своем смысле человек природный велик, и он равен, "равномощен" и противопоставлен метафизическому человеку. Его "образ Бога" и "подобие Ему" говорит о наличии у человека личностной - как между двумя субъектами - связи с Богом, и также о наличии свободы воли. И то и другое, а также власть над миром, являются вовсе не "технической мелочью", но Божественными качествами природного человека. Преобразуя мир, Адам Первого рассказа реализует свое человеческое достоинство, свой человеческий (Божественный) потенциал. Однако, будучи хозяином мира, человек является все же в некотором смысле как бы приложением к нему. Мир уже создан, и мир должен управляться - и как бы для этого создается человек; а будучи созданным, он назначается на должность царя. Первый рассказ рассматривает мир как обслуживаемый человеком, ведь истинное достоинство царя - править так, чтобы царство процветало; поэтому человек как бы призван обслужить мир, а не наоборот. (В противоположность этому, как мы увидим далее во второй главе, метафизический человек относится к миру, как к инструменту, т. е. мир призван обслужить человека)

Таким образом, природный человек Первого рассказа созидателен, деятелен, он преобразователь мира. Богоподобность природного человека - это его свойство править миром: как Бог правит миром, так правит и человек.

В отличие от этого, во Втором рассказе ничего не говориться о царстве над миром. Метафизический человек Второго рассказа гораздо более занят самим собой. Его волнует не власть над внешним миром, а преобразование собственной души.

Более того, в отличие от Первого рассказа, в котором мир появляется вначале, а человек приходит лишь в конце (так что мир самостоятелен, ценен и независим от человека) - во Втором рассказе весь мир существует только как приложение к человеку. Стих 2:5 гласит: "Никакого же кустарника полевого не было на земле и никакая трава полевая не росла, ибо дождя не посылал Господь Бог на землю, пока не было человека".

Иными словами (мы это подробнее объясним дальше), человек Второго рассказа - это не царь внешнего пространства, а мир в себе.

Величие царя измеряется величием его царства. Поэтому в Первом рассказе царство (т. е. внешний мир) величественно, а человек - он же царь - величественен как следствие этого. Во Втором рассказе, наоборот, лишь человек обладает величием, мир же прочий - нет. Единственная ценность - это душа человека, а весь окружающий мир - только полигон для совершенствования этой души, то есть место, где человек испытывается, оттачивается, доводится до совершенства. Сам же полигон - это шелуха, и он имеет лишь вспомогательную ценность. Другими словами, весь окружающий мир предстает здесь как бы в качестве средства, необходимого для доведения до совершенства сущности человеческой. Таким образом, Первый рассказ - космоцентричен, а Второй рассказ - антропоцентричен.

Человек как "род" и человек как "индивидуум"

Важным отличием Адама Первого рассказа от Адама Второго рассказа является то, что в Первом рассказе Адам представлен нам как интегральная часть человеческого рода, а во Втором - как автономный индивидуум.

В Первом рассказе о Сотворении мира человек сразу создается как "мужчина и женщина" (стих 1:27); и далее сразу указывается на их сексуальную связь и порождение потомства (1:27): "И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и овладевайте ею". Действительно, если в соответствии с Первым рассказом человек - царь мира, то он может осуществлять свою царскую функцию исключительно в качестве единого человеческого рода (и в этом он неразрывно связан со своим потомством), а не в качестве отдельного индивидуума.

Это конечно, никоим образом не значит, что "первый Адам" не является полноценной личностью. Конечно, он личность, ибо создан "по образу и подобию Бога", но основа его человеческого существования и его человеческой реализации - это ощущение себя неотъемлемой частью человечества в целом.

Завершением этого Дня Творения является стих 1:31, где сказано: "И увидел Бог все что Он создал, и вот хорошо очень". В предыдущие дни было сказано просто "хорошо", в этот же день подчеркнуто: "хорошо очень". И это слово "очень" означает гармонию "природного человека" с миром, согласованность всех элементов в мироздании, включая "природного человека". В первом описании, конечно, человек является вершиной Мироздания, - но при том, что само Мироздание имеет ценность, и если бы оно не подпирало вершину, эта вершина сама не обладала бы такой важностью.

В отличие от этого Второй рассказ сосредоточен исключительно на человеке как на индивидууме, на его ощущениях и переживаниях. "Жена" не только не создается вместе с Адамом, но он получает ее только после определенного личного опыта одиночества (стих 2:18), который он приобретает в Саду (пока является там единственной личностью). Более того: жена дается Адаму только после определенного кризиса, когда Адам пытается найти себе "пару среди животных", но не находит ее (стих 2:20).

Первый Адам по своей сути не является одиноким, т. к. он есть гармоничная часть мира и часть человеческого рода (и соответственно, он даже создан уже находящимся в семье). В отличие от него, Адам Второго рассказа представлен нам как раздвоенная (и одинокая) личность. Личностное одиночество и кризис является даже в каком-то смысле неотъемлемым параметром его как человека. В связи с этим, Второй Адам сосредоточен на себе; и окружающий мир, в рамках его взгляда, не имеет объективной ценности.

Сад и Деревья - только во Втором рассказе

Следует особо отметить, что ни для Сада, ни для Дерева Познания Добра и Зла и Дерева жизни, ни для всей истории с падением и с изгнанием из Сада, - не нашлось даже слова упоминания в Первом рассказе о Сотворении. И это не потому, что эти процессы имели недостаточное влияние на мир, но исключительно из-за того, что они не относятся к миру первого Адама, "природного человека". Они целиком относятся к человеку метафизическому, и поэтому про них мы читаем во второй и третьей главе.

Два аспекта Богоподобности человека

После того, как мы рассмотрели некоторые очень важные различия между Первым, "космоцентричным", и Вторым, "антропоцентричным" рассказами о Сотворении, зададим вопрос: какой Адам, "природный" или "метафизический", более Божественен?

Тому, кто в первый раз узнал о концепции "двух сторон Адама", может сначала показаться, что второй Адам выше первого, что второй Адам - более "Божественен". Но это, конечно, неверно. Вспомним, что именно в Первом рассказе сказано, что человек создан "по образу и подобию Бога" (1:27), - хотя, конечно, также и во втором рассказе, подчеркнут параметр Божественности в человеке (2:7): "и вдохнул (Господь Бог) в человека дух жизни".

В еврейском мировосприятии очень важным является понимание того, что оба "Адама" богоподобны, т. к. каждый из них воплощает одну из сторон Божественности: "власть над миром" или "мир в себе". Настоящая задача человека - приблизиться к Богу, стать подобным Ему - и так же как и Бог, сочетать в себе обе эти стороны. Говоря символически, мы должны ходить двумя ногами попеременно продвигая каждую из них. Попытка же продвинуться только по одному из двух направлений приводит вовсе не к ускорению развития, а к "забросу одной ноги далеко вперед", и в результате - нарушению равновесия и падению. Это именно то, что произошло с человеком в истории с Деревом Познания Добра и Зла.

В отличие от Адама Первого рассказа, который призван править миром, Адам Второго рассказа - это "весь мир", ибо мир внутри человека "равномощен" всему окружающему миру. Поскольку во Втором рассказе человек представлен прежде всего как личность, то понятно, что даже рождение детей передано в ощущениях Адама и его жены, а не как описание самих детей (и поэтому имена детей приведены позже, в начале главы 4)

В то время, как в Первом рассказе человек проявляется, как род, - "Плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю..." (1:28), - во Втором он проявляется как личность.

Итак, проанализировав оба описания Сотворения мира, можно попытаться ответить на вопрос: почему в Торе имеются два рассказа о Сотворении? Ответ: Для того, чтобы представить наиболее полно столь сложный и значительный процесс Сотворения, необходимо показать его как бы с разных сторон, с разных точек зрения. И поэтому, эти рассказы являют собой как бы разные стороны одного предмета.

Из книги «Библейская динамика»
Книгу можно приобрести в Украине, ppolonsky@gmail.com
Сайт автора bibledynamics.org

https://ujew.com.ua/the-world-with-jewish-eyes/pochemu-tora-privodit-dva-raznyix-rasskaza-o-sotvorenii-mira