Saturday, July 06, 2019

Об «эфиопском бунте» – по пунктам и без лишних эмоций

Заметка полностью.

О том, что происходило в стране 2 и 3 июля, не писал только ленивый.

Однако подавляющее большинство постов в социальных сетях выражали эмоции, в основном – отрицательные, но в них не было попыток разобраться в том, что происходит. Попробую заполнить эту нишу.

Ниже есть продолжение.

1. Если верить русскоязычному сегменту «Фейсбука», то все эфиопы – поголовно «обезьяны с гранатами», «недоумки», «преступники и лоботрясы». Если верить СМИ на иврите, особенно ТВ, то речь идёт о «милой общине, которую все обижают». Правда, как всегда, находится где-то посередине. Да, израильское общество не любит «других», как арабов, так и «русских», так и чернокожих. Русскоязычные израильтяне и сами это доказывают чуть ли не ежедневно своими расистскими постами. Просто «эфиопов» не-любить проще: они выделяются своим внешним видом, они в массе очень плохо образованы, они, действительно, зачастую считают, что им закон не писан, а если полицейский их останавливает, то это сугубо по той причине, что кожа у них темная. О том, что законы нарушать не надо, они не задумываются, и о том, что простой страж порядка изначально видит в них угрозу не просто так, а потому что они себя именно с этой стороны зарекомендовали. С другой стороны, полиция, действительно, часто пристает к «эфиопам» без особой причины, бывает, что виной тому и расизм. И, да, бывают случаи, когда коренные израильтяне, видя чернокожую акушерку или медсестру начинают вопить во всю мощь своих глоток, что эта «кушит» не должна их касаться. Так что у всех рыльце в пушку.

2. Одна из главных проблем общины выходцев из Эфиопии, это тотальная неспособность поверить в то, что и они бывают виновными, что и им надо кое-что исправить, улучшить или измениться. Как религиозные фанатики, которых не переубедить, они твердят, что во всем виноват белый человек, белый истеблишмент, плохая полиция и т. д. Все виновны, кроме них самих. Десятки представителей общины, от адвокатов и депутатов, и до социологов и активистов, сидели на этой неделе в студиях трех главных телеканалов страны. Ни один, ни разу, не усомнился в том, что плохой полицейский застрелил бедного мальчика. То, что «мальчику» 19 лет, что у него криминальное прошлое, да такое, что его даже в армию не хотели брать, и что, судя по всему, этот «мальчик» вел себя ну совсем не по-детски в ходе инцидента, их не волновало. Никто не заявил, что и общине надо понять, почему у нее такие проблемы, несмотря на огромную помощь государства. Никто не задумался и не высказал вслух мысль о том, что репатрианты из Эфиопии переняли у меланезийцев «культ Карго», также известный как «культ даров с небес», и они ждут, пока им бросят подачку, а не «выходят в люди» своими силами. Никто не заявил, что может быть, после почти 30 лет в стране, пришло время принять ответственность за своё поведение, свои решения и свою жизнь. А раз никто и не сомневаются, то и перспективы у общины не очень, ведь там, где отсутствует критическое мышление, ничего толковое зародиться не может.

3. Плохо и то, что, как и в случае Элиора Азарии, задолго до того, как закончилось расследование, политики, журналисты, активисты-интересанты и простой люд начали судить и виртуально линчевать как полицейского, так и погибшего Соломона. Мы не знаем, кто виноват, мы не знаем, что точно там произошло. Но когда депутаты от партии Кахоль-Лаван, являющиеся выходцами из Эфиопии, кричат в камеру, что расист-полицейский виноват априори, и неважно, была ли его жизнь и жизнь его детей под угрозой, а с другой стороны некоторые, в том числе и русскоязычные, яростно бросились защищать полицию, которую лишь на прошлой неделе хулили за ее халатное поведение в случае с изнасилованной девочкой – то тут и правда не нужна. В эпоху пост-правды, когда главным является не то, что ты делаешь и как себя ведешь, а то, какого ты цвета, какой у тебя акцент или пол – в эту эпоху провести нормальное расследование становится всё сложней, а самое главное, его результаты никому не нужны. Одна часть верит, что полиция права, и неважно, что скажут следователи, другая – что полиция убивает бедных «эфиопов», которые ни в чем никогда не виноваты. Два лагеря, неспособные принять правду, и не верящие системе, кричат друг на друга, не замечая, что все в этой истории – глухи, и поэтому их крики ни на что не влияют.

4. О том, что системе доверять крайне сложно, мы и так знаем. У системы свои интересы, у министра внутренней безопасности свои интересы, у премьер-министра свои интересы, равно как у издателей, полиции, прокуратуры и т.д. Когда полицейские всерьез утверждают, что 85-летняя еле живая старушка напала на шестерых жлобов в форме, и нанесла им страшные побои, в результате чего ей просто необходимо было сломать руку и челюсть, и никто не сажает этих бандитов в форме, то и верить им сложно. Когда полиция и прокуратура шьют дело за делом неугодным политикам, мэрам, бизнесменам, и даже после разоблачения эти «швеи» не идут за решетку, а на повышение, то верить системе тяжело. В этом плане «эфиопы» правы.

5. Правы они и в том, что государство несет определенную ответственность за бедственное положение общины. Когда привозят десятки тысяч людей из страны третьего мира, необразованных, не имеющим понятия как устроен западный мир, не понимающих нормы поведения и обязанности граждан в демократическом государстве, то несложно догадаться, что добром это закончиться не может. Десятки тысяч людей были поселены в центрах абсорбции, где они варились в собственном соку по 10, а то и 15 лет. Дети видели, как их отцы превращаются в бездельников и неудачников, и перестали слушаться родителей. Они начали подражать гангстерам из кинофильмов Спайка Ли, начали вести себя как мелкие бандиты из трущоб Детройта, Чикаго и Гарлема. Автор этих строк имел сомнительное удовольствие наблюдать за этим процессом на протяжение более чем десятилетия, и понять, чем всё закончится, было несложно. В отличие от репатриантов из бывшего СССР, Франции или Аргентины, выходцы из Эфиопии просто не были приспособлены к жизни в современном обществе. И вместо того, чтобы подталкивать их к интеграции, в том числе и методом закрытия всех центров абсорбции, государство подсадило их на иглу «ништяков» и халявы. Даже получая квоты в государственном секторе, получая сверхльготные ипотеки, эфиопы знают, что они – самые несчастные, и поэтому им все полагается и так. Многочисленные демонстранты и гости телестудий заявляли об этом не раз в ходе последних дней. Более того, любое общество, в котором есть «старейшины» или «уважаемые люди», очень ограничено, ведь в случае любого затруднения, можно обратиться к старейшине (или раввину, шейху, кейсу, аксакалу), и тот решит за тебя. Государству выгодно, чтобы у некоторых секторов такая вот вертикальная структура сохранялась, как можно дольше, ведь тогда можно подкупить вождя, и тот найдёт управу на своих людей. К чему это приводит, особенно когда молодежь плевать хотела на коррумпированных или выживших из ума старейшин, мы видим не только на примере «эфиопов», но и арабов, радикально настроенных поселенцев и даже ультраортодоксов.

6. И последнее. Во вторник, 2 июля, когда страна пылала, десятки тысяч человек стояли часами в огромных пробках, а подогреваемые чувством безнаказанности с одной стороны, и анархистами/коммунистами /антисионистами/ борцами за свободу Палестины – с другой, молодчики громили автомобили и закидывали камнями парамедиков, именно в тот момент, когда стране нужны были лидеры, мы не слышали ни одного слова ни от премьер-министра Нетаниягу, ни от министра внутренней безопасности Эрдана, ни от врио генерального инспектора полиции Коэна. Первый был на банкете в честь Дня Независимости США, а где были остальные – неизвестно. Факт, что они молчали. Лишь ближе к полуночи Нетаниягу записал видеообращение, призвав прекратить беспорядки. Будь это арабы, нет никаких сомнений, что вся верхушка «Ликуда» уже к 18:00 сидела бы во всех студиях, и произносила пламенные речи. Потому что это было бы легко, а вот на чью сторону встать в этой катавасии, им было непонятно. Вот и молчали Нетаниягу с Эрданом. Тосты за здравие заокеанской державы поднимали, скорее всего, в то время, когда ватаги вандалов и хулиганов парализовали страну. На следующий день, 3 июля, народ боялся выйти на улицу, люди забирали детей из садиков пораньше, так как соцсети пестрели предупреждениями о том, где и когда будут опять перекрыты главные артерии страны. Когда граждане боятся громил, и знают, что полиция их не защитит, а полиция боится действовать, зная, что политики её всё равно сдадут, если им это будет выгодно (правда, опять же, никому не нужна, главное, понять в какую сторону предвыборный ветер дует) – тогда и начинает настоящая анархия. И, к сожалению, с такими «лидерами» нам её не побороть.

Александр Гольденштейн
https://cursorinfo.co.il/blogs/ob-efiopskom-bunte-po-punktam-i-bez-lishnih-emotsij/

Европейские националисты нужны Израилю (22.06.2019)

Премьер-министр Израиля обязан ставить интересы своей страны над соображениями идеологического чистоплюйства. В мире, где так мало наций поддерживают Израиль и где столь многие регулярно голосуют за осуждение еврейского государства в ООН, Израилю не стоит отказываться от поддержки европейских правых националистов.

Ниже есть продолжение.

Критики премьер-министра Биньямина Нетаниягу твердят, что он, ни в коем случае не должен общаться с европейскими националистами, поскольку, мол, европейский национализм часто идет рука об руку с антисемитизмом.

Эти заявления звучат довольно смешно, если не сказать лицемерно, ведь, в свое время многие из этих самых критиков призывали премьер-министров Израиля говорить с Ясиром Арафатом и другими террористическими лидерами, не только открыто выступавшими за убийства евреев, но и совершавшими подобные преступления.

В чем же разница? В обоих случаях избранные национальные лидеры обязаны сдерживать свои эмоции и не воротить носы, общаясь с другими лидерами и представителями иностранных государств, даже если категорически не одобряют идеологию и поступки тех, с кем им приходится иметь дело. Если уж вы лидер государства - прагматичная и реалистическая политика должна преобладать над чистой идеологией.

Вспомните гримасу на лице Ицхака Рабина, когда президент Клинтон призвал его пожать руку Ясиру Арафату, человеку, который лично приказывал убивать израильтян, включая женщин и детей.

Когда я впоследствии обсуждал это с Рабином, тот сказал, что его рука, мол, была защищена бархатной перчаткой дипломатии. Тогда левые вовсю хвалили Рабина. Теперь же многие из этих же самых людей осуждают Нетаниягу за то, что тот распространил принцип бархатных перчаток на общение с европейскими националистами.

Очевидно, есть границы, которые нельзя пересекать даже в пресловутых бархатных перчатках. Но уже если они не были пересечены в случае с Арафатом, общение с Виктором Орбаном или другими националистическими лидерами современной Европы их точно не нарушает. Поскольку, и это важно, нормы допустимого должны определяться объективными факторами, а не тем является ли предполагаемый "злодей" - правым, левым, мусульманином или христианином.

Соединенные Штаты имели дело, пусть и негласно, с лидерами Ирана, более того, в 1930-х и 1940-х годах даже с Гитлером, Муссолини и Сталиным. Президент Рузвельт в ответ на вопрос почему он общается с безжалостным никарагуанским диктатором Гарсиа Сомоса, произнес знаменитую фразу: "Он сукин сын, но он наш сукин сын".

Националистические лидеры центральной и восточной Европы далеко не однородны, когда речь заходит об Израиле. Они решительно поддерживают еврейский национализм, сионизм и национальное государство еврейского народа. При этом их отношение к евреям и Катастрофе не столь однозначно, а подчас и вовсе сомнительно. Однако премьер-министр Израиля обязан ставить интересы своей страны над соображениями идеологического чистоплюйства. В мире, где так мало наций поддерживают Израиль и где столь многие регулярно голосуют за осуждение еврейского государства в Организации объединенных наций, Израилю не стоит отказываться от поддержки правых националистов.

Одно из обвинений, выдвигаемых против Виктора Орбана, состоит в том, что он, мол, резко выступает против Джорджа Сороса, еврея-мультимиллиардера, деятельность которого в Европе и во всем мире носит крайне противоречивый характер. Сорос на самом деле вполне заслуживает критики и тот факт, что он является евреем, отнюдь не освобождает его от нее. Долгое время, этот человек был врагом Израиля и никогда не являлся особенно последовательным приверженцем еврейских ценностей. Поэтому забавно, что критика в его адрес теперь выдается за проявление антисемитизма.

Вместе с тем, без всякой связи с Соросом, есть веские причины критиковать политику и заявления Орбана или его коллег по правым националистическим движениям Европы. Их отношение к Катастрофе европейского еврейства, особенно чествование антисемитов, сотрудничавших с нацистами, заслуживает серьезного осуждения, равно как и отказ этих лидеров признать ответственность некоторых из своих граждан за "окончательное решение еврейского вопроса".

Реальность часто выглядит несколько сложнее картины в черно-белых тонах, особенно когда речь идет о политике и международных отношениях. Поэтому не стоит осуждать премьер-министра Нетаниягу за то, что он действует так же, как поступал практически любой израильский премьер-министр, начиная с Давида Бен-Гуриона, решившего принять репарации из Германии. В политике часто случаются странные союзы, в международной же политике они подчас бывают еще удивительнее.

Иначе говоря, давайте осуждать европейских националистов, когда их действия заслуживают такого осуждения, но давайте также приветствовать их поддержку Израиля, особенно сейчас, когда эта поддержка становится все более и более актуальной и необходимой.


фото: Коби Гидеон

(Перевод Александра Непомнящего)


Источник: "Институт Гэйтстоуна"

Автор: Алан Дершовиц
http://9tv.co.il/news/2019/06/22/271814.html

Foreign Affairs (США): саморазрушение американской власти (17.06.2019)

Заметка почти полностью. Форматирование моё.

В течение последних двух лет американская гегемония пришла к концу. Эра господства США была короткой и бурной, длилась около трех десятилетий и была отмечена двумя, можно сказать, переломными моментами. Она началась с падения берлинской стены в 1989 году. Началом ее конца стало другое крушение — Ирак 2003 года, за которым последовал медленный упадок. Но потеряли ли Соединенные Штаты особый статус под влиянием внешних причин, или сам Вашингтон ускорил свое падение плохими привычками и поведением? Этот вопрос предстоит решить историкам в будущем. А пока, в это время и с этой точки зрения, можно делать лишь предварительные выводы.

Ниже есть продолжение.

Как и в случае с другими смертями, к этой привело множество факторов. В международной системе действовали глубокие структурные силы, которые неумолимо подточили бы господство любого государства, которое сосредоточило в себе такую власть. В случае с Америкой, однако, смерть наступила в результате политики Вашингтона, который — со своей беспрецедентной позиции — неверно распоряжался своим превосходством и злоупотреблял властью, теряя союзников и ободряя врагов. А теперь, при администрации Трампа, Соединенные Штаты, похоже, утратили интерес ко всему и веру в идеи и цели, вдохновлявшие их на международной арене целых три четверти века.

Рождение звезды

Гегемония США после холодной войны была таким явлением, которое мир не видел со времен Римской империи.
Обычно принято считать, что «американский век» начался в 1945 году, вскоре после того, как этот термин ввел в обращение издатель Генри Люс (Henry Luce). Однако мир после Второй мировой войны сильно отличался от эпохи после 1989 года. Даже после 1945 года Франция и Великобритания формально оставались империями и потому сохраняли большое влияние. Вскоре в качестве соперника сверхдержавы выступил Советский Союз, оспаривая влияние Вашингтона во всех уголках планеты.

Достаточно вспомнить, что выражение «третий мир» появилось в результате деления земного шара на три зоны, причем первым миром считались США и Западная Европа, а вторым — коммунистические страны. К третьему относились все остальные, и каждой стране нужно было выбирать, попадет ли она под влияние США или СССР. Для огромной части мирового населения, от Польши до Китая, этот век вряд ли был американским.

Поначалу превосходство Соединенных Штатов после холодной войны было трудно заметить. Как я отмечал в журнале «Нью-Йоркер» (New-Yorker) в 2002 году, большинство действующих лиц его не осознавали. В 1990 году премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер утверждала, что мир делится на три политические сферы, в которых доминируют доллар, иена и немецкая марка. Книга Генри Киссинджера 1994 года «Дипломатия» (Diplomacy) предсказывала рассвет новой, многополярной эпохи. Конечно, в Соединенных Штатах было мало веры в собственное превосходство. Президентская кампания 1992 года была отмечена чувством слабости и усталости. «Холодная война окончена; Япония и Германия победили», — вновь и вновь повторял кандидат от демократов Пол Цонгас (Paul Tsongas). Американские знатоки Азии уже начали поговаривать о «тихоокеанском веке».

В этой аналитике было только одно исключение — пророческое эссе консервативного комментатора Чарльза Краутхаммера (Charles Krauthammer) «Однополярный момент», опубликованное на страницах нашего журнала в 1990 году. Даже столь оптимистичное мнение все равно было сдержанным, как видно из названия статьи. «Однополярный момент будет недолгим», — признался Краутхаммер, предсказывая в колонке газеты «Вашингтон пост» (Washington Post), что через очень короткое время Германия и Япония, две новые «региональные сверхдержавы», будут проводить внешнюю политику независимо от Соединенных Штатов.

Политические деятели приветствовали ослабление однополярности, которое, по их мнению, было неизбежно. В 1991 году, когда начались Балканские войны, Жак Поос (Jacques Poos), президент Совета Европейского союза, заявил: «Настал час Европы». И пояснил: «Если европейцы и могут решить какую-то проблему, то это проблема Югославии. Это европейская страна, и американцы тут ни при чем». Оказалось, впрочем, что только Соединенные Штаты обладают достаточной силой и влиянием, чтобы вмешаться и эффективно разрешить этот кризис.

Точно так же, когда ближе концу 1990-х годов ряд экономических волнений вогнал экономику восточноазиатских стран в штопор, только Соединенные Штаты смогли стабилизировать мировую финансовую систему. Они организовали международную финансовую помощь в размере 120 миллиардов долларов для наиболее пострадавших стран, что позволило разрешить кризис. Журнал «Тайм» (Time) поместил трех американцев, министра финансов Роберта Рубина (Robert Rubin), председателя Федеральной резервной системы Алана Гринспена (Alan Greenspan) и заместителя министра финансов Лоуренса Саммерса (Lawrence Summers) на обложку под заголовком «Комитет по спасению мира».

Начало конца

Подобно тому, как превосходство Америки незаметно для всех росло в начале 1990-х годов, так и в конце 1990-х нарастали силы, которые могли бы его подорвать, даже когда люди начали называть Соединенные Штаты «незаменимой нацией» и «единственной в мире сверхдержавой». Прежде всего, начался подъем Китая. Если оглянуться назад, кажется ясным, что Пекин в перспективе должен был стать единственным серьезным соперником Вашингтона, но четверть века назад это было не так очевидно. Хотя Китай начал быстро расти еще с 1980-х годов, базовый уровень был крайне низок. Лишь немногие страны оказались способны удерживать темпы роста более двух десятилетий. Странная смесь капитализма и ленинизма в Китае выглядела хрупкой, особенно после восстания на площади Тяньаньмэнь.

Но рост Китая продолжался, и страна стала новой великой державой в этом блоке, обладающей достаточной мощью и амбициями, чтобы противостоять Соединенным Штатам. Россия, со своей стороны, превратилась из слабой и незаметной страны начала 1990-х в реваншистскую державу, «третьего лишнего», достаточно хитрого и способного, чтобы вести подрывную деятельность. Теперь, когда появились два крупных мировых игрока, вышедших за пределы созданной США международной системы, мир вступил в постамериканскую фазу. Сегодня Соединенные Штаты по-прежнему являются самой могущественной страной на планете, но они существуют в мире глобальных и региональных держав, которые могут сопротивляться — и часто так и делают.

Террористические атаки 11 сентября и рост исламского терроризма сыграли двойственную роль в упадке гегемонии США. Поначалу они, казалось, стимулировали Вашингтон и мобилизовали его власть. В 2001 году Соединенные Штаты, которые по-прежнему были в экономическом отношении крупнее, чем следующие за ними пять стран, вместе взятые, увеличили свои ежегодные расходы на оборону на сумму почти в 50 миллиардов долларов — это больше, чем годовой оборонный бюджет Великобритании. Когда Вашингтон решил вмешаться в ситуацию в Афганистане, подавляющее большинство стран поддержали кампанию, в том числе Россия. Два года спустя, несмотря на многочисленные возражения, он все же смог собрать большую международную коалицию для вторжения в Ирак. Первые годы XXI века ознаменовали высшую точку абсолютной власти Америки, когда Вашингтон пытался переделать совершенно непохожие, расположенные за тысячи километров от Америки страны — Афганистан и Ирак — несмотря на отсутствие поддержки или активную оппозицию остальной части мира.

Именно Ирак стал поворотным пунктом. Соединенные Штаты начали войну из принципа, несмотря на опасения, которые высказывал остальной мир. Они пытались заставить ООН одобрить миссию, и когда с этим возникли сложности, решили обойтись без поддержки этой организации. Они проигнорировали доктрину Пауэлла, — провозглашенную генералом Колином Пауэллом, председателем Объединенного комитета начальников штабов во время войны в Персидском заливе, идею о том, что в войну стоит вступать, только если на карту поставлены жизненно важные национальные интересы и гарантирована полная победа. Администрация Буша настаивала на том, что обширная задача по оккупации Ирака может быть решена с помощью небольшого количества войск и мягкого подхода. Говорили, что Ирак окупит себя. И вот, оказавшись в Багдаде, Вашингтон решил уничтожить иракское государство, расформировав армию и зачистив бюрократию, а в результате это породило хаос и помогло разжечь повстанческое движение. Любую из этих ошибок можно было исправить. Но вместе они означали, что операция в Ираке стала дорогостоящим провалом.

После 11 сентября Вашингтон принял важные, последовательные решения, которые продолжают оказывать на него влияние, но они были приняты поспешно и в страхе. Казалось, ему грозит смертельная опасность: нужно было сделать все возможное, чтобы защитить себя — от вторжения в Ирак до непомерного увеличения расходов на внутреннюю безопасность и применения пыток. Остальной мир видел страну, которая столкнулась с терроризмом, с которым другие жили многие годы, но заметалась, словно раненый лев, нарушая международные договоренности и нормы. За первые два года администрация Джорджа Буша вышла из большего количества международных соглашений, чем любая предыдущая администрация. (Несомненно, этот рекорд был побит при президенте Дональде Трампе.) Поведение Америки за границей во время администрации Буша подорвало моральный и политический авторитет Соединенных Штатов, поскольку давние союзники, такие как Канада и Франция, совершенно не готовы были принять сущность, внутреннее содержание и стиль их внешней политики.

Мяч в свои ворота

Так что же подорвало господство Америки — появление новых претендентов или усталость империи? Как это бывает с любым большим и сложным историческим явлением, вероятно, все вместе. Подъем Китая был одним из тех тектонических сдвигов в жизни международного сообщества, которые подорвали бы неоспоримое превосходство любого гегемона, какой бы искусной ни была его дипломатия. С возвращением России, однако, дело обстояло сложнее. Сегодня уже не все помнят, что в начале 1990-х годов российские лидеры были полны решимости превратить свою страну в либеральную демократию, европейское государство и своего рода союзника Запада. Эдуард Шеварднадзе, который был министром иностранных дел в последние годы существования Советского Союза, поддержал войну Соединенных Штатов против Ирака в 1990-1991 годах. А после распада Советского Союза первый министр иностранных дел России Андрей Козырев стал еще более горячим либералом, интернационалистом и энергичным сторонником прав человека.

Кто упустил Россию — вопрос для отдельной статьи. Однако стоит отметить, что, хотя Вашингтон и дал Москве возможность пользоваться определенным статусом и уважением, — например, расширив «семерку» до «восьмерки», — он никогда по-настоящему серьезно не относился к проблемам безопасности России. Америка пошла на резкое и быстрое расширение НАТО, — возможно, сам этот процесс был необходим для таких стран, как Польша, которым исторически могла угрожать Россия, но он все продолжался и продолжался, бездумно, практически без оглядки на уязвимость России, а теперь даже распространяется на Македонию. Сегодня агрессивное поведение российского президента Владимира Путина заставляет считать оправданными все действия, предпринимаемые против его страны, но стоит задаться вопросом: какие силы в первую очередь способствовали подъему Путина и его внешней политики? Несомненно, в основном эти силы были внутренними по отношению к России, но в той мере, в какой действия США в принципе могли оказать влияние на ситуацию, они действовали скорее во вред, подогревая настроения реваншизма в России.

Самая большая ошибка США за время «однополярного момента» в отношениях с Россией, да и с остальным миром, заключалась в том, что им просто ни до чего не было дела. После распада Советского Союза американцы хотели вернуться домой, и они это сделали. Во время холодной войны Соединенные Штаты по-настоящему интересовались событиями в Центральной Америке, Юго-Восточной Азии, Тайваньском проливе и даже в Анголе и Намибии. К середине 1990-х годов они потеряли всякий интерес к миру. Эфиры из зарубежных подразделений «Эн-би-си» (NBC) сократились с 1013 минут в 1988 году до 327 минут в 1996 году. (Сегодня три основных новостных канала вместе взятые выделяют примерно столько же времени для сюжетов из-за рубежа, сколько каждый отдельный канал выделял в 1988 году.) Как Белый дом, так и Конгресс при администрации Джорджа Буша-старшего не жаждали предпринимать усилия по преобразованию России, не были заинтересованы в развертывании новой версии плана Маршалла или в активном участии в стране. Даже в условиях внешнеэкономических кризисов, обрушившихся во время администрации Клинтона, политикам США приходилось выкручиваться и импровизировать, зная, что Конгресс не выделит никаких средств для спасения Мексики, Таиланда или Индонезии. Они предлагали советы, большинство из которых не предполагали помощи со стороны Вашингтона, но в их отношении чувствовалось отстраненное пожелание всех благ, а не настоящее участие сверхдержавы.

После окончания Первой мировой войны Соединенные Штаты стремились изменить мир. В 1990-х это казалось более возможным, чем когда-либо прежде. Страны по всей планете двигались по американскому пути. Война в Персидском заливе, казалось, ознаменовала новую веху в мировом порядке, поскольку ее целью было установление норм, ограниченных по своему масштабу, одобренных крупными державами и узаконенных международным правом. Но как раз во время всех этих позитивных событий Соединенные Штаты утратили ко всему интерес. В 1990-е годы политики США все еще хотели изменить мир, но малой кровью. У них не было политического капитала или ресурсов, чтобы на самом деле выкладываться. Это была одна из причин, по которой Вашингтон всегда давал один и тот же совет зарубежным странам: шоковая терапия экономики и мгновенная демократия. Что-то более сложное или постепенное, — иными словами, что-то похожее на то, как сам Запад либерализовал свою экономику и демократизировал свою политику, — объявлялось неприемлемым. До 11 сентября американская тактика поведения в случае угрозы заключалась в основном в том, чтобы атаковать издалека, используя двойной подход: экономические санкции и точные воздушные удары. Оба способа, как писал политолог Элиот Коэн (Eliot Cohen) об авиации, походили на современные ухаживания: «удовольствие без обязательств».

Конечно, несмотря на ограниченную готовность Соединенных Штатов вкладывать средства и нести бремя, их риторика не менялась, поэтому в эссе для журнала «Нью-Йорк таймс мэгэзин» (The New YorkTimes Magazine) в 1998 году я указал, что внешняя политика США определяется «риторикой преобразований, но реальностью приспособления». Результатом, как я написал, была «пустая гегемония». Эта пустота сохраняется с тех пор.

Финальный свисток

Администрация Трампа еще сильнее выхолостила внешнюю политику США. Повадки Трампа напоминают президента Джексона, поскольку он в основном не интересуется миром, за исключением того, что считает, будто большинство стран хотят испортить жизнь Соединенным Штатам. Он националист, протекционист и популист, решивший, что «Америка прежде всего». Но, по правде говоря, самое главное, что он сделал — ретировался с поля боя. При Трампе Соединенные Штаты вышли из Транстихоокеанского партнерства и более широкого взаимодействия с Азией. Они не считаются с 70-летним партнерством с Европой. Если они вспоминают о Латинской Америке, то только в контексте сдерживания потока иммигрантов или когда нужны голоса жителей Флориды. Им удалось оттолкнуть даже канадцев (а это не так-то просто сделать). В результате ближневосточная политика перешла в руки Израиля и Саудовской Аравии. За некоторыми исключениями, такими как попытки Трампа заключить мир с Северной Кореей, чтобы в порыве нарциссизма заполучить Нобелевскую премию мира, главная черта внешней политики Трампа — это ее отсутствие.

Когда в свое время сверхдержавой была Великобритания, ее гегемонию ослабляли многие мощные структурные силы: подъем Германии, Соединенных Штатов и Советского Союза. Но она также потеряла контроль над своей властью из-за чрезмерного перенапряжения усилий и самонадеянности. В 1900 году, когда четвертая часть населения мира находилась под британским правлением, большинство главных колоний Соединенного Королевства требовали лишь ограниченной автономии — «статуса доминиона» или «домашнего правления», если говорить словами той эпохи. Если бы страна быстро дала это всем своим колониям, кто знает, может, жизнеспособность империи продлилась бы на долгие десятилетия? Но она так не поступила, продолжая настаивать на своем узком, корыстном интересе вместо того, чтобы приспособиться к интересам более широкой империи.

Здесь можно провести аналогию с Соединенными Штатами. Если бы страна более последовательно преследовала более широкий круг интересов и идей, она могла бы продлить свое влияние на десятилетия вперед (пусть и в другой форме). Правило расширения либеральной гегемонии кажется простым: быть более либеральным и менее властным. Но слишком часто и слишком очевидным образом Вашингтон преследовал собственные узкие интересы, отталкивая союзников и распаляя противников. В отличие от Соединенного Королевства в конце его господства, Соединенные Штаты не обанкротились и не превратились в чрезмерно раздутую империю. Они остаются единственной в своем роде, самой могущественной страной на планете. Они будут продолжать оказывать огромное влияние на мир, больше, чем любая другая страна. Но они больше не будут доминировать в международной системе, как это было в течение почти трех десятилетий.

Таким образом, остается одно — американская идеология. Соединенные Штаты были уникальным гегемоном в том смысле, что расширили свое влияние, установив новый мировой порядок, о котором мечтал президент Вудро Вильсон, и который наиболее полно воплощал президент Франклин Рузвельт. Это мир, который был наполовину выстроен после 1945 года, иногда называемый «либеральным международным порядком», из которого Советский Союз вскоре вышел, чтобы построить свою собственную сферу влияния. Но либеральный мир сохранялся в период холодной войны, а после 1991 года расширился и охватил большую часть земного шара. Идеи, лежащие в его основе, за последние три четверти века создали стабильность и процветание. Возникает вопрос: выстоит ли международная система, которую американская власть, по ее словам, спонсирует, — с ее правилами, нормами и ценностями? Или Америка еще и станет свидетелем упадка своей империи идей?

Оригинал публикации: The Self-Destruction of American Power
Опубликовано 11/06/2019 12:18

https://inosmi.ru/politic/20190617/245275667.html

Либерман: Make Israel Normal Again (Hebrew)




http://www.mako.co.il/news-israel-elections/elections_2019-q3_2019/Article-1d59c13f048cb61026.htm

כנשאל על יחסיו על המפלגות החרדיות השיב ליברמן: "מה שקרה בשנים האחרונות זה שלקחו את כל הנושא של החרד"לים והמשיחיים והחרדים לכיוון שפשוט מעולם לא היה. מה שקרה עם הציונות הדתית זה שקבוצת משיחיים עם סמוטריץ' השתלטה עליהם והיא מכתיבה את כל המהלכים. מצד אחד יש את הרב לוינשטיין והרב אבינר ומצד שני יש כל מיני 'באבות', זה הכל עבודה זרה, זאת לא יהדות, זו ממש עבודת אלילים. נתניהו בחר ואמר: 'אני רוצה את דרעי וסמוטריץ' וליצמן, בלי ליברמן ובלי אף אחד אחר', זו באמת מדינת הלכה נטו"...


יש המשך למטה.
Ниже есть продолжение.

בהמשך דבריו, שלל ליברמן את האפשרות להקמת ממשלת אחדות בין הליכוד לכחול לבן בלי ישראל ביתנו ואמר: "אני קודם כל שמח שמדברים על ממשלת אחדות וגם אני שמח שמדברים על ליברמן. שלישית, יש לי חדשות: גם ליכוד וגם כחול לבן לא הגיעו יחד בבחירות ל-59 מנדטים. שמעתי השבוע בכיר בכחול לבן אומר: 'אנחנו רוצים קואיליציה עם חרדים, אנחנו רוצים את החרדים'. גם אלה רוצים את החרדים, יש שם תחרות חנופה. מה שאני אומר זה Make Israel Normal Again, בואו נעשה עוד פעם את מדינת ישראל מדינה נורמלית".

http://www.mako.co.il/news-israel-elections/elections_2019-q3_2019/Article-1d59c13f048cb61026.htm

Деглобализация мира идет полным ходом (24.06.2019)

Заметка полностью. Форматирование моё.

Известный немецкий экономист Хенрик Мюллер на страницах журнала «Шпигель» (Der Spiegel) анализирует процесс деглобализации мировой экономики и возникновения новых торгово-экономических зон. Он констатирует, что процесс глобализации застопорился уже давно. Статистика неумолима: за 10 лет, прошедших со времени глобального финансового кризиса объем международной торговли неуклонно сокращается. Если изучать соответствующие графики, то станет очевидно, что начиная с 2009 года деглобализация идет по нарастающей. Этот процесс начался задолго до того, как Дональд Трамп вступил в должность президента США и развязал торговые конфликты. Глубинные процессы протекают сперва медленно, но затем происходит стремительное ускорение. Так и сейчас: разразившийся торговый конфликт между США и Китаем стал своего рода землетрясением, которому предшествовали длительные подземные толчки.

Ниже есть продолжение.

К сожалению, пишет Хенрик Мюллер, мировая экономика и государственные деятели оказались плохо к этому подготовленными. Это касается всех игроков: США, Китая, Евросоюза и России. Политикам и экономистам приходится теперь в срочном порядке принимать непростые и зачастую непопулярные решения.

По мнению Хенрика Мюллера, свертывание глобализации является в первую очередь следствием структурных сдвигов — в реальной экономике, финансах и геополитике. Как отмечают аналитики Банка международых расчетов (Bank for international sеttlements — BIS) в Базеле, жесткое регулирование, введенное после финансового кризиса 2008 года, затруднило банкам выдачу кредитов за рубежом. Соответственно, фирмы уже не в состоянии свободно финансировать свои международные операции. К тому же, в развивающихся экономиках, прежде всего в Китае, подходит к концу эпоха стремительной индустриализации, многие рынки уже насыщены.

Начиная с 90-х годов прошлого века глобализация была основана на одном большом обмене: дешевые промышленные продукты Востока менялись на западные технологии и ноу-хау. Тем временем Китай и ряд других развивающихся экономик достигли такого уровня развития, когда могут самостоятельно производить все больше продуктов высокого технологического уровня. Одновременно в них настолько увеличились зарплаты, что западным фирмам уже становится невыгодно переносить производство за рубеж.

Изменилась и социально-политическая обстановка в развитых странах. В результате глобализации в них было потеряно много рабочих мест, и правительства стали защищать местных производителей. В этой связи ВТО еще до избрания Трампа президентом отметила постепенный рост протекционизма в мире. Так, США защищают свою сталелитейную и алюминиевую отрасли, Китай субсидирует свои промышленные сверхмощности, Россия и Индия вводят ограничения на большой список промышленного импорта. Одновременно западные компании начали демонтировать свои международные производственные цепочки и возвращать производство домой либо в более стабильные регионы (Чехия, Словакия, Польша).

Процесс деглобализации постепенно набирал темпы и особенно ускорился после того, как президентом США стал Дональд Трамп: его угрозы, ультиматумы и вводимые торговые пошлины потрясли мировую торговлю, другие страны стали принимать контрмеры. В результате, как констатировала ВТО, мировой объем торговых ограничений в 2018 году вырос в 10 раз в сравнении с докризисным периодом. И это не учитывает новых барьеров, воздвигнутых уже в текущем году.

Эксперты пессимистически оценивают перспективы мировой торговли. Хотя США все еще могут подписать торговое соглашение с Китаем, возврата к прежней ситуации уже не будет. Сместился сам фокус экономической политики: главное теперь не свободный товарообмен и импорт дешевой продукции со всего света, а защита отечественных производителей и рабочей силы. Глобализация коренным образом изменила внутреннюю ситуацию в странах Запада: об этом свидетельствует подъем правопопулистских и националистических движений. На первый план вышло сохранение социальной стабильности в центрах мирового капитализма. В США за сохранение промышленных мест выступают не только «трамписты», но и многие представители Демократической партии. Не отстает и Китай: здесь усиливается националистическая пропаганда и выдвинут лозунг «Made in China 2025». Это стало реакцией на торговую войну, объявленную Трампом: после нападок на «Хуавэй» здесь выстраивается целая линия защиты отечественных производителей.

Европа пока отстает от мировых тенденций, Европейский союз как крупное экономическое образование заинтересован в продолжении глобализации. Многие страны ЕС, и в первую очередь Германия являются крупными экспортерами. В целом внешнеторговый профицит Евросоюза достигает свыше 400 миллиардов долларов, из которых 300 миллиардов приходится на Германию. Но именно чрезмерная зависимость от внешних рынков представляет главную опасность для европейской экономики. Число заказов из-за рубежа постоянно сокращается, и немецкий бизнес опасается начала рецессии.

По мнению многих экономистов, странам ЕС уже сейчас необходимо стимулировать внутреннее потребление и строительство, потому что в случае обрушения (либо самоизоляции) китайской экономики для Европы будет потерян важнейший рынок. Потери Евросоюза от торговой войны будут еще более серьезными, чем у США. В этой связи перед новым руководством Еврокомиссии стоит сложнейшая задача по стабилизации внутреннего рынка в условиях деглобализации при одновременном усилении научно-технического потенциала. Необходимо будет также преодолеть разрыв в экономическом развитии Юга и Севера Европы, повышать инвестиционную привлекательность целых регионов, стимулировать инфраструктурные проекты.

Вместе с тем, как показывает опрос мюнхенского экономического иниститута IFO, все большее количество граждан западных стран выступает против глобализации. 56% граждан Евросоюза не желают дальнейшей глобализации, в то время как в США этот показатель составляет целых 70%. Наиболее критично к глобализации относятся во Франции (85% граждан), Германии (64%) и Австрии (70%), несколько более позитивно настроены граждане скандинавских стран и Японии.

Экономисты отмечают, что глобализация имеет положительные стороны для развивающихся экономик, но в развитых странах ведет к падению зарплат и демонтажу социальных систем, что негативно отражается на положении среднего класса Запада. От глобализации значительно выиграли «азиатские тигры» (Китай, Южная Корея, Тайвань), фактически произошла перекачка национального богатства с Запада на Восток. Но если на Востоке глобализация привела к стремительному экономическому росту, то на Западе экономика росла медленно, в то время как обогащались крупные корпорации, выводящие производство за рубеж.
https://inosmi.ru/economic/20190624/245339699.html

США отмечают свой главный праздник - День независимости



О роли США в мире поговорим в прямом эфире.

Гости в студии:
— израильский публицист и общественный деятель Авигдор Эскин;
— председатель редакционного совета сайта "Политический консерватизм" Борис Межуев.
https://www.youtube.com/watch?v=b6wxz9ZgDCE

Школьников: Грузия в тумане национализма. Есть ли будущее?

A powerful 7.1-magnitude earthquake rocked buildings and cracked foundations in Southern California on Friday night (English)





https://twitter.com/i/web/status/1147351378185949184