Thursday, October 04, 2018

ЕС - тюрьма народов

Заметка полностью. Форматирование моё.

Писатель и дипломат маркиз де Кюстин в своей впоследствии очень популярной книге «Россия в 1839 году» сравнил тогдашнюю Российскую империю с тюрьмой:

«Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора», - написал он, породив, как это назвали бы сейчас, бурление в среде как западников, так и славянофилов.

Маркиз вообще был о России весьма нелестного мнения и написал множество едких слов, некоторые из коих, с поправкой на ветер, поразительно актуальны до сих пор. Но именно фразе про тюрьму суждено было стать бессмертной — правда, с доработкой.

«Тюрьмою народов» Россию вслед за французским дипломатом назвал Владимир Ленин, когда писал проект речи для депутата тогда ещё царской Думы Григория Петровского.

Позже наследие вождя революции подвергли ревизии, и фразу благоразумно отредактировали: «Царизм — тюрьма народов». Однако и эта косметическая операция не спасла её от дальнейших увлекательных трансформаций. «СССР — тюрьма народов» — кто не слышал? После «империи зла» этот ярлык времён холодной войны был одним из популярнейших. В этом виде он окончательно лишился авторства и ушёл в народ, стал фразой сначала расхожей, а потом затасканной.

Ниже есть продолжение.

Знай, Владимир Ильич, что наскоро перелицованная им цитата из де Кюстина через десятилетия превратится в пропагандистский штамп противников созданного им же «первого в мире государства рабочих и крестьян», — наверное, поостерёгся бы.

Однако на этом увлекательные приключения bon mot французского дипломата не закончились. Буквально вчера министр иностранных дел Великобритании Джереми Хант на конференции Консервативной партии в Бирмингеме сравнил с тюрьмой народов уже Евросоюз.


«Если вы превращаете ЕС из клуба в тюрьму, то желание покинуть её будет не уменьшаться, а расти — и мы станем не единственным узником, который захочет сбежать. Что случилось с уверенностью и идеалами европейской мечты? ЕС создавался, чтобы защищать свободу. Это Советский Союз запрещал людям уезжать»,

— сказал Хант, имея в виду, конечно же, несколько подзатянувшийся брексит, от которого англичан не могут отвлечь даже новые подробности дела Скрипалей

Резкость риторики Ханта понятна. Конференция в Бирмингеме — это традиционно смотрины кандидатов от тори на место премьера. Британцы устали от Евросоюза точно так же, как от него одна за другой начинают уставать и другие страны, голосующие на выборах за евроскептиков.

На референдуме народ сказал своё веское слово, Тереза Мэй тянет резину и не торопится народную волю исполнять — значит, новый кандидат должен обещать что-то более определённое, отвечая, опять-таки, народным ожиданиям. Так, чтобы Джон Смит из Манчестера, голосовавший за leave, услыхал про тюрьму, почувствовал себя её узником и стукнул по столу натруженным кулаком: «Мужик дело говорит!» Психолог назвал бы это «попасть в коллективное бессознательное».

И вот именно это попадание в коллективное бессознательное и есть самое интересное в данной истории. Даже более интересное, чем полный круг, который совершила фраза французского маркиза, из Европы выйдя и в Европу вернувшись: «Россия — тюрьма», «Россия — тюрьма народов», «СССР — тюрьма народов», «Евросоюз — тюрьма».

Сходство нынешнего ЕС с поздним, брежневским СССР очевидно всем, кто в этом самом СССР успел хоть немного пожить. Жёсткая централизация, власть Брюсселя и непонятно кем избранной Еврокомиссии, до полусмерти зарегулированная экономика, цензура на всех уровнях и логично вытекающее из неё двоемыслие, персоны нон грата, которых нельзя показывать по телевизору, и слова, которые нельзя произносить вслух, — список можно продолжать до бесконечности. И не зря у стран Восточной Европы, бывших участниц Варшавского договора, такая аллергия на Брюссель и его инициативы. Это пока что не полная калька, не абсолютное подобие, а скорее, некое дежавю, лёгкое, но всё настойчивее о себе напоминающее.

А вот то, что сходство это начало беспокоить даже тех, кто в СССР и его сателлитах не жил никогда, — это уже что-то новое. Пока это беспокойство лёгкое, как бриз, и большинством жителей «прогрессивных стран» скорее не осознаваемое. Но то, что в это неосознанное уже вовсю начинают тыкать политики системных партий, говорит о том, что дежавю вот-вот превратится в уверенность. И тогда все негативные коннотации, взращённые десятилетиями антисоветской пропаганды, обрушатся на Союз Европейских Социалистических Республик и вполне смогут его похоронить.

«Штаты, проглотив совок, им же и отравились», — сказал однажды писатель Владимир Сорокин, обиженный на то, что ему не дали американскую визу. Точно так же в проброс, как Ленин про «тюрьму народов», когда писал речь для моего однофамильца, и точно так же не от себя, а как бы перелицовывая своего коллегу Пелевина (точно не могу сказать, что именно, но вероятно — рассказ «Македонская критика французской мысли»).

Умение попасть в коллективное бессознательное, почувствовать лёгкий ветерок тенденции, который через годы превратится в ураган, — это умение, роднящее хорошего писателя и хорошего политика. Сорокин не совсем угадал насчёт того, где именно эта тенденция проступит ярче и чётче, но в целом оказался прав. Пломбированный вагон, однажды отошедший от одной из европейских станций в сторону Финляндского вокзала, бумерангом вернулся назад. Нет-нет, я не про «русских хакеров», не про «вмешательство в выборы» и, упаси боже, «поддержку оппозиционных партий». Я всего лишь про милую фразочку маркиза де Кюстина.

https://aurora.network/forum/topic/62012-tjur-ma-narodov

Георгий Старостин: Разделение молдавского и румынского языков – вопрос политический



mp3

Классификация языков.

Ниже есть продолжение.

САТАНОВСКИЙ: Вот такое неожиданное замечание из Москвы и области от Сергея: "Молдавский язык лет на 500 старше румынского". Я даже не знаю, чего по этому поводу и сказать!

КОРНЕЕВСКИЙ: Виднее кому-то!

СТАРОСТИН: Чего по этому поводу сказать? Это все равно, что сказать, что у нас клетка разделилась на две, и одна из них – на 500 лет старше, чем другая, или на 500 секунд, 500 минут старше, чем другая. Это довольно бессмысленно! Что молдавский, что румынский язык (кстати, это большой вопрос – это вообще два разных языка или один язык с разными диалектами, и вопрос, конечно, политический в больше степени, чем лингвистический), но не это важно! А важно то, что и то, и другое – все образовалось на соответствующей территории после того, как в конце I века нашей эры император Троян завоевал Дакию. Там обосновались римские легионы, появились латиноязычные жители, язык которых стал развиваться независимо от языка метрополии. Поэтому в этом смысле, что любые румынские диалекты, что любые молдавские диалекты ведут начало ровно от этого периода, абсолютно с одной и той же хронологической точки.

САТАНОВСКИЙ: Было два замечательных фильма в мои школьные годы – "Даки" и "Колонна" румынские исторические, действительно, хорошие фильмы. Даже на цветной пленке! Вот с тех пор, что называется, про которое это все снято, оно и пошло!

СТАРОСТИН: Вряд ли с тех пор пошло, что молдавский язык старше на 500 лет. Нет, бывают ситуации, что, например, два языка, конечно, разделяются одновременно, но один из них фиксируется раньше, чем другой. Скажем, один обзаводится собственной письменностью на 500 лет раньше, чем другой. Что, правда, вряд ли прокатит на материале румынского и молдавского языков. Но, в принципе, такие ситуации, конечно, бывают. Но это не значит, что языки старше! Это значит, что письменная традиция может быть старше. А письменная традиция – да, существует некая такая стандартная ошибка путать язык письменный с языком устным, живым, хотя это, в общем, две разные сущности. И в этом смысле – да, письменные традиции бывают какие-то старше, какие-то моложе. Но к живому языку и его историческому развитию это имеет очень малое отношение.

САТАНОВСКИЙ: По-моему, один кусок одной и той же территории вошел в состав Российской Империи, если так уж, совсем грубо, говорить. А второй остался Турции, а потом, когда в XIX веке отвоевали – Румынии.

СТАРОСТИН: Это было вообще совсем недавно – буквально 100, 200, 300 лет назад!

САТАНОВСКИЙ: Но даже с Петра – 300, да!

СТАРОСТИН: Но язык-то уже давным-давно существовал к этому времени.
http://radiovesti.ru/brand/61009/episode/1929267/