Законодатели Палаты представителей США подготовили законопроект, запрещающий публикацию и распространение несанкционированных цифровых копий внешнего вида и голоса.
Проект закона под названием No AI FRAUD Act предусматривает наказание за использование механизмов искусственного интеллекта (ИИ) для копирования образов и голосов людей без разрешения с их стороны. Законопроект закрепляет за физическим лицом абсолютное право собственности на его голос и внешний вид, причем не только при жизни, но и после смерти. Передавать право использования голоса или внешнего вида может только его обладатель или, в случае смерти обладателя, его законный представитель. За нарушение будущего закона предусмотрен штраф в размере 50 тысяч долларов США.
Если закон будет принят, это поможет защитить артистов, музыкантов и других творческих работников от клонирования их образов, и незаконного использования внешнего вида или голоса в любой аудиовизуальной продукции, созданной при помощи ИИ. Закон лоббирует Гильдия актеров телевидения и радио США (SAG-AFTRA). В первую очередь артисты обеспокоены использованием их голоса и образов в рекламе и других коммерческих композициях без их согласия или компенсации. В законопроекте упоминается рекламный ролик, в котором при помощи инструментов ИИ был воссоздан образ актера Тома Хэнкса. В ролике клон актера рекламировал стоматологические услуги. Ранее актриса Скарлетт Йохансон добилась удаления рекламного ролика, в котором использовался дипфейк (искусственно сгенерированное изображение) актрисы.
Ниже есть продолжение.
Напомним, что разногласия вокруг использования ИИ в киноиндустрии стали одной из ключевых причин затянувшейся забастовки в Голливуде летом прошлого года. Профсоюз встревожился, когда стало известно, что Альянс производителей кино и телевидения (AMPTP) собирается отсканировать второстепенных актеров сериалов, чтобы в дальнейшем использовать их оцифрованный образ. При этом актеры получали бы плату только за саму процедуру сканирования. Кроме того, Американская федерация актеров телевидения и радио требовала защитить артистов от воссоздания образов артистов без их согласия и соответствующей компенсации. Позднее к актерам присоединилась и Гильдия голливудских сценаристов, которые требовали ограничить использование ИИ для создания или переработки текстов сценариев. Использование ИИ для написания сценариев сценаристы назвали "плагиатом", поскольку для обучения ИИ используются уже существующие авторские тексты. Протесты в Голливуде продлились 118 дней и стали первой совместной акцией протеста актеров и сценаристов с 1960 года.
Мне сказали, что без слез этот пост читать невозможно, но пусть это будут слезы радости, ведь все страшное уже позади.
Итак, пытаюсь собраться с мыслями. Эти четыре месяца были самыми страшными в моей жизни. Особенно в последнее время, когда из Газы вывели большинство войск, и опасность для оставшихся повысилась в разы. В последнее время Миша заходил в Газу на две недели, а потом ненадолго выходил. Вот тот туннель под Унрой (Бапор), который был во всех новостях это он раскопал. И вот он снова зашел на две недели и уже через пару дней должен был выйти. Он очень честный и заботливый. Всегда говорил нам правду, если он внутри и почти каждый день старался, когда есть хоть малейшая связь, послать нам весточку. В субботу связи с ним не было, и я очень переживала. В воскресенье надела на работу бусы, которые он мне подарил на день рождения, и загадала, что тогда с ним ничего не случится. А около двенадцати-часу он написал нам, и я тут же успокоилась. Даже не думала ни о чем плохом. После работы зашла в мастерскую забрать украшения которые отдавала в починку (украшения я кажется выкинула, не помню куда я их дела, ну и черт с ними), встретила знакомую, поболтала. Потом села в машину, и тут звонок. Звонят из армии. Я тут же стала кричать. Это было так страшно, просто невозможно. Самые страшные два часа. Девушка сказала, что мой сын тяжело ранен. Что, как, куда - она ничего не знает.
Ниже есть продолжение.
- Поставь машину и жди, сейчас за тобой приедут. А мне машину поставить негде, и я кричу, где мой сын, что с ним. Кричу и плачу. Бросаю трубку. Сколько терпения есть у этих девочек, они просто ангелы. Терпеливо она звонит мне снова, уговаривает поставить где-то машину и ждать. Не отключаться, она будет со мной на линии. Только дай нам адрес, где ты. Я кричу, что я не знаю. Она терпеливо просит описать, что находится рядом со мной. Я нахожу стоянку и диктую ей адрес. Через несколько минут приезжают двое армейских, обнимают, сажают меня к себе в машину, везут. Всю дорогу я плачу и требую от них подробностей. Говорю, зачем вы меня обманываете, что вы от меня скрываете. Ничего они не скрывают, они просто ничего не знают. Но я не могу с этим смириться. Потом я извинялась перед этими солдатами, но они меня только обнимали и успокаивали.
Едем за Сашей. Ему тоже позвонили, и мы его забираем по дороге. А потом нас везут в больницу. Я всю дорогу плачу и просто вою, требую подробностей. Но никто мне не может ничего сказать. Вдобавок ко всему звонит мама. Мы должны были идти в театр и заехать их забрать. Мама хочет узнать когда нас ждать, а мне нечего ей сказать, я ведь ничего не знаю. Саша лепит какую-то чушь, но мама тут же все понимает. Вдобавок звонит Шира, я выключаю телефон.
Наконец мы приехали в больницу Сорока, там нас встречают еще две девушки солдатки и соц. работница от больницы. Итого пять человек на нас двоих. И у меня начинается истерика:
- Вас пятеро на нас двоих, что вы от нас скрываете???
Они ничего не скрывают. Оказывается, это такой порядок. Двое привозят, двое встречают и соц.работник сопровождает. Но я им не верю. Наконец нас приводят к операционной, к нам выходят два врача. Они нас тут же успокаивают, что сын вне опасности, он на операции, у него не самое страшное ранение, и он поправится. Я плачу и умоляю спасти мне сына. Они заверяют нас, что об этом даже речь не идет, он вне опасности. Я не верю, ведь мне сказали, что он тяжело ранен. Меня уверяют, что тяжело может быть по-разному, не переживай, вы родились под счастливой звездой. Один из врачей русский, анестезиолог доктор Злотник. Говорят, он профессор и его много показывают по телевизору. Спрашивает нас откуда мы. Я говорю, из Петрозаводска, а Саша из Киева. (Доктор, оказывается, тоже из Киева.) Я тут же добавляю, что где находится Петрозаводск никто никогда не знает.
- Как это не знает? Еще как знаю. Карелия. А зав.кафедрой там профессор Зильбер. Слышали?
- А как же! Как я могу не знать профессора Зильбера? У нас вся семья врачи.
В общем, я немного успокаиваюсь, извиняюсь перед всеми кто нас сопровождал, но они просто ангелы. Обнимают нас, говорят, что моя реакция такая же как у всех матерей, желают полного выздоровления Мишеньке. Звоню маме, прошу ее позвонить Шире. Есть же еще Мишина подружка, а я даже не знаю ее телефона. Саша пишет Мишиному другу, тот присылает телефон подружки, переписываюсь с ней. Подружка в шоке, пишет и она, и ее мама, пытаюсь успокоить обеих.
Ждём окончания операции. Она затягивается. Длится больше пяти часов. Врачи никак не могут затянуть кожу на животе, зовут пластического хирурга.
Приходят солдаты из его роты. Ждут с нами. Потом они напишут в родительскую группу, и вся группа кинется молиться за выздоровление Миши и его солдата. (Они были ранены вдвоём)
Соц. работница все время сидит со мной. Я с ней разговариваю, спрашиваю, как она выдерживает такую работу. Рассказываю ей о своей работе. Рассказываю, как тяжело мне было все это время, сержусь на тех, кому не было так тяжело, на тех Мишиных друзей, которые подыскали себе в армии тепленькие местечки, на тех кто снова устраивает демонстрации пока мой сын воюет. Чувствую, что ей вероятно есть, что сказать, но она очень сопереживает моей боли и пытается поддержать, приносит мне кофе, какие-то шоколадки, булочки. Но я не могу есть. Я все терзаюсь, как же я ничего не почувствовала, шла себе спокойно с работы. Она спрашивает, да разве это что-то бы изменило. Но мне все время кажется, что да, если б я переживала, ничего бы не случилось. Родственники звонят и пишут, но я не могу отвечать. Соц. работница говорит, ничего страшного, я не обязана всем отвечать. Беспокоюсь, что уже поздно, соц.работнице наверное пора домой. Она смеется, говорит у нее ночная смена.
Потом Мишу наконец вывозят. Он спит и весь опутан проводами. Очень страшно, но я вижу живого Мишеньку, и мне легче. Вспоминаю, что у нас же собака дома, вспоминаю, что на работе нужно включить с утра прибор для студентки. Что мне только не лезет в голову. Посылаю Сашу домой гулять с собакой, затем он отвезет ее брату, соберет нам кое какие вещи и приедет. Пишу начальнице, она мне тут же отвечает выкинуть работу из головы. Девочки солдатки, которые нас встречали из отделения ר״מ 2 (Рам 2), это отделение помощи семьям раненых в больницах. Они делают просто фантастические вещи. Во-первых, они дали нам гостиницу рядом с больницей. С завтраками и ужинами. Я сначала от гостиницы отказалась, но соц.работница настояла брать. Нам же нужно будет хотя бы принять душ. Потом эти девочки принесли нам карточку на 500 шекелей в неделю. На эти деньги можно заказывать еду прямо в больницу. Затем они купили Шире билет на самолёт из Италии!!! Потом они узнали, что у Миши нет очков. Его очки остались в динайне в Газе. И пока динайн не отбуксуют, их не достать. А там сейчас бои.
- Ну ладно, мы подождём.
И тут возник какой-то армейский дядечка, спросил, есть ли у нас рецепт. Мы сказали, наверное в Оптикане все записано. Но это очень сложно, там цилиндры, не страшно мы подождём пока вывезут динайн. Так нет, он позвонил в Оптикану и вечером принес Мише очки!!! Это неописуемо! Я когда его увидела в коридоре, заплакала и просто не знала, как отблагодарить.
Мише делают сити, затем везут в реанимацию. Уверяют, что он будет 2-3 дня усыплен и на искусственном дыхании. Но уже через два часа решают его разбудить, а утром вообще переводят в отделение. В реанимации мы проводим всю ночь, из-за войны одному из родственников разрешают быть в реанимации. Миша как только видит меня, начинает плакать и извиняться, что он так нас волновал, что он плохой сын, что он расстроил самую лучшую маму в мире. Я плачу и не знаю, как его успокоить. Миша говорит врачам: моя мама очень умная, она доктор, она может вам помочь...
Второй его вопрос, где его солдат и что с ним. (Миша командир, и в динайне он был со своим водителем) В реанимации водителя нет, наверное он легче ранен.
В реанимации я знакомлюсь с родителями еще одного солдата. Тоже инженерные войска, но не из динайна. Они сидели тоже перед операционной, и мама того солдата, увидев в каком я состоянии, принесла мне две бутылки сока. Не знаю, куда я их дела, но потом я вспоминаю эту маму и благодарю. А ее муж меня успокаивает. Притом, что у их сына ранение намного тяжелее, они уже две недели в реанимации, и это уже не первая операция. Но сколько у них сил и стойкости, им их хватает даже чтобы утешать меня.
Утром Миша рассказывает что случилось. Они были в районе Зейтун, в них кинули противотанковую ракету 29 кг, с близкого расстояния. Это ракета с двумя головками: одна пробивает динайн, вторая взрывается внутри. Мишу был в полном обмундировании, поэтому рана ниже керамического бронежилета, в живот, а второго солдата ранило в руку. Миша увидел дым и понял, что они ранены, им нужно было сдать назад, но рука у водителя не действовала, и Миша пытался сам нажать на задний ход. Одновременно он кричал по рации, что им нужна помощь, он все время был в сознании. Их тут же забрали в танк, повезли к вертолету, погрузили на вертолет и уже через полчаса после того как он объявил по рации, они были в операционной! Всего полчаса, нам показали записи.
Утром Мишу переводят в хирургию. У него очень сильные боли, ничего не помогает. Сестры все время пытаются как-то помочь. Нас навещают всевозможные врачи: пластический хирург приходит проверить свою работу, приходит восстановительный врач, глазной врач со своей студенткой (студентов в больнице толпы), ортопед, снова приходит хирург. Проверки целый день. Приезжает моя мама и тоже проверяет его. Снова приходят солдаты из Мишиной роты, какие-то добровольцы, совсем странные личности. Никому из друзей я ничего не рассказываю, не хочу беспокоить и нет настроения. Но скрыть ничего невозможно, информация просачивается через его армейских друзей, люди начинают спрашивать.
И на следующий день начинается просто шествие. Люди идут и идут. Приходят родственники, друзья, солдаты с подарками от батальона, от роты, от другой роты, с которой они вместе воевали, вешают огромный флаг своей роты на стене, приходят представители от бейт а-хаяль, добровольцы от каких-то добровольческих организаций, приносят фрукты, бутерброды, наушники, одежду, шоколад, приходят родители Мишиного солдата, а затем даже друзья его родителей, и мне становится стыдно, что я не отхожу от Миши, а тех родителей хватает и на своего сына, и на Мишу. Хочу тоже навестить Мишиного водителя и навещаю его назавтра. Приходят родители еще одного солдата, который сейчас в Газе. Вчера неожиданно в палате возник какой-то больничный охранник и сказал, что его двоюродный брат воюет с Мишей, и мама того брата послала этого охранника разыскать Мишу. Назавтра приходит эта мама со всей своей семьей в количестве 10 человек! Приносит кучу подарков и приглашает всех к себе домой: спать, есть, принимать душ. В то время как ее сын там воюет! Из чего только делают этих матерей! Люди идут и идут: друзья Миши, нынешние командиры, бывшие командиры, пришёл раввин с делегацией из Флориды, с гитаристом и учительницей школы из Майями с рисунками ее учеников, пришли клоуны, пришел дядечка Малкиэль из под Иерусалима. Прочитал благодарственное письмо, подарил флаг с надписью «Отдаю тебе честь», спросил есть ли у нас семья на Храмовой Горе. Откуда, - говорим.
- Теперь она у вас есть, я ваша семья!..
Пришла девушка из канцелярии пресс-службы армии предупредить, что интервью можно давать только с их разрешения. Мы сказали, что интервью давать не собираемся, но генералу Агари привет передали.
Пришла офицер психологической службы, пришел Мишин хирург. Он доволен Мишей, но рассказывает, что только что привезли семерых тяжёлых. Это так ужасно. Я запоминаю цифру и жду новостей. Назавтра напишут, что тяжелых было семеро. Это значит, что всех привезенных вчера спасли.
Под вечер снова приходит девушка из Рам 2. Она видимо решила, что подарила нам мало подарков и приносит карточки на совершенно непомерную сумму, я даже не хочу брать. Но она настаивает. Затем приходит целая делегация иностранных студентов медиков. Они учатся в Беер Шеве четыре года по обмену, и были на Мишиной операции. На ломаном иврите просят показать им его рану. Миша предлагает им перейти на английский, разрешает его осмотреть. Студенты страшно довольны, очень скоро начинают обсуждать какую-то музыку. Обещают назавтра придти снова.
На второй день Мишу уже сажают на кресло, и он лично принимает все эти делегации. Ему это даже нравится. Чувствует он себя уже лучше, то ли боли и правда меньше то ли нашли более сильные обезболивающие.
Мне тоже легче, я уже могу общаться с людьми. А они буду приходить и писать и посылать цветы, еду, какие-то подарки и дальше, беспрерывно уже третий день подряд.
Кого только мы не видели среди посетителей. Приходил самый главный офицер инженерных войск, тат Алуф (бригадный генерал), благодарил, приходил командир роты, офицер-следователь, цель которой улучшить процесс эвакуации, офицер психологической службы, соц.работник больницы, пресс-секретарь больницы, еще какие-то представители больницы, куча добровольцев, раввин из Франции, из Канады, куча друзей и Мишиных, и моих. Просто толпы народу. Сколько у меня чудесных друзей. Все пишут, приходят, предлагают помощь. Звонят и с работы, и просто знакомые, и даже совсем незнакомые люди. Мне пишут родители Мишиных сослуживцев, его прошлые учителя, нам звонил даже наш мэр, потому что Миша учился в одном классе с его дочкой. Но не поэтому, он вообще звонит всем у кого что-то случилось в нашей деревне.
Я не могу передать это ощущение огромной поддержки и любви и заботы от всех вплоть до совершенно незнакомых людей.
Сегодня четвертый день после операции. Миша занимается с физиотерапевтов, уже даже прошел пару метров. Еще неделю наверное мы будем в больнице, а затем Мише предстоит процесс восстановления. Но все страшное к счастью уже позади.
Пока писала посты, пришла делегация из Миссури, подарили Мише таблет, потом пришли ребята с целым концертом. Затем пришла пожилая пара со словами: «мы обычные люди, мы слышали, что здесь лежит солдат и пришли сказать ему спасибо. Ты сражался за нас, и мы тебя благодарим.» К вечеру пришли двое религиозных ребят и привезли целую тележку всяких настольных игр. Говорят, выбирайте. Это потрясающе!!! Потрясающе!!!
Если Путин не рисует себе никаких красных линий и грозит миру ядерным оружием, а Запад в это время постоянно говорит, что он не будет делать то и это, то это прямая дорога к поражению. Западу нужно признать, что это его война, принять риск и начать мыслить стратегически.
