Saturday, December 12, 2015

Самая сказочная израильская быль

Йони, солдат Армии обороны Израиля, был на рассвете ранен снайпером-террористом на посту в Хевроне. Было пять тридцать утра. Все в расположении спали крепким сном, никто не услышал выстрела. Потерявший сознание Йони истекал кровью и медленно умирал…

Единственным, кто услышал выстрел, был ефрейтор из соседнего подразделения. Он решил посмотреть, что произошло—и подоспел вовремя. Йони был еще жив. Ефрейтор как мог, пытался остановить кровь и одновременно звал на помощь. Он буквально держал жизнь товарища в своих руках.

Ниже есть продолжение.

Через какое-то время приземлился вертолет. Потребовалось не более получаса, чтобы доставить солдата вместе со спасшим его ефрейтором в беер-шевский госпиталь. Операция прошла успешно, и вскоре Йони лежал в палате.

Сотрудники госпиталя позвонили его родителям. Представьте себе страх отца и матери, которым сообщили о ранении их сына! Уже через несколько минут их машина виляла по загруженной дороге, постоянно подавая сигналы.

В госпитале их встретил хирург, который сообщил, что опасность позади. Мать Йони рыдала, пока хирург объяснял, что, не подоспей на помощь другой солдат, их сын был бы мертвым. Произошло чудо: парень услышал звук выстрела, который не услышал никто другой, и оказался там, где он больше всего был нужен.


Родители Йони пожелали немедленно увидеть спасителя их сына, чтобы обнять его. Но им объяснили: ефрейтор, узнав, что жизнь спасенного вне опасности, попросил срочно отправить его в расположение части, что и было сделано. Родители спросили его имя, но из-за спешки при регистрации—Йони торопились доставить на операционный стол—имя ефрейтора записано не было. Все дальнейшие попытки родителей отыскать спасителя их сына тоже оказались безуспешными. Неизвестный ефрейтор из скромности не спешил рассказывать кому бы то ни было, что произошло с ним в то утро.

Потом для родителей поиски отошли на второй план—Йони выписали из госпиталя, дали отпуск по ранению, и перед возвращением в строй он провел какое-то время дома. Но и сам Йони тоже не успокоился. Вернувшись в часть, он продолжал рассылать объявления в газеты и расспрашивать всех знакомых и незнакомых солдат. В конце концов, мать Йони сказала, что Израиль—небольшая страна, и она не успокоится до тех пор, пока не отыщет спасителя своего сына.

Родители Йони были владельцами небольшого продовольственного магазина в городке возле Ашдода. Они решили поместить на двери магазина объявление с подробным описанием всего, что произошло. Это должно бы помочь им отыскать загадочного солдата.
Как-то утром мать Йони заметила, что одна из покупательниц внимательно вчитывается в текст объявления, а затем читает его опять и опять… Женщина была явно взволнована. Не так давно ее сын Яир во время субботней побывки рассказал родителям, как он услышал во время утреннего дежурства выстрел и помог спасти жизнь раненого солдата из другого подразделения. Да, да, это было в Хевроне… Она подошла к прилавку и попросила хозяйку магазина ее выслушать.

Женщины были очень взволнованы. Они созвонились с сыновьями и предложили им попроситься в увольнительную для встречи с матерями. Родители и их сыновья были счастливы, когда в тот же вечер встретились все вместе. Мать Йони крепко расцеловала Яира за спасение жизни ее сына и назвала его своим сыном.

— Ты спас и меня…,—глотая слезы, сказала она.
Но эта история получила волнующее продолжение. Улучив момент, мать Яира отозвала в сторону свою новую «родственницу».
— Посмотри на меня. Ты меня узнаешь?
— Нет, а разве мы раньше встречались?
— Да, встречались. Это было двадцать лет назад… Теперь помнишь? Я когда-то жила недалеко от твоего магазина, а сегодня оказалась здесь и решила встретиться с тобой—просто для того, чтобы поблагодарить тебя и вспомнить твое добро по отношению ко мне. Может, ты припомнишь, я приходила в магазин за хлебом и молоком каждое утро. Однажды ты заметила, что я была в отчаянии. Ты ласково спросила о причине моего настроения, настолько ласково, что я не могла не открыться — я слышала голос родного человека. У меня были тяжелые времена, очень тяжелые, к
тому же я была беременной… и не находила иного выхода, кроме аборта.
Лицо матери Йони изменилось, кажется, она вспомнила ту давнюю встречу.
— Помнишь,—продолжала собеседница,—ты спросила моего согласия на то, чтобы твой муж принял участие в нашей беседе. Помнишь?
На этот раз женщина кивнула головой. Она все вспомнила.
— Мы сидели втроем, и ты говорила. Я помню каждое твое слово. Ты говорила, что понимаешь, что у меня сейчас очень тяжелые времена, но очень часто бывает так, что благополучие приходит через трудности, и лучшие времена приходят через самые большие трудности. Ты говорила о радости быть матерью, о том, что ты тоже беременна, о том, что и у тебя непростые времена, но ты с радостью ждешь своего ребенка. Ты говорила о том, что самое дорогое слово для еврейской матери—«има» (мама). Ты так горячо говорила о моем будущем ребенке, что я видела его на моих руках, видела, как ласкаю и целую его. Ты одержала победу, в тот день я решила сохранить ребенка. Б-г отплатил тебе за твое добро.
— О чем ты говоришь?
— Яир—тот самый мальчик, которому мы с тобой подарили жизнь, и это Всевышний послал его на помощь Йони в то раннее утро, чтобы спасти его. Теперь у каждой из нас по два сына. И пусть Б-г хранит их!
http://grimnir74.livejournal.com/5779114.html
http://ilterritory.com/2013/02/02/%D0%B1%D1%8B%D0%BB%D1%8C/

[09 ноября] Два "К" или тридцать лет спустя

Ровно 30 лет назад, 9 ноября 1985 года, Гарри Каспаров впервые стал чемпионом мира по шахматам. В этот день завершился второй матч между ним и Анатолием Карповым. Второй матч, впервые выявивший победителя в противостоянии двух великих "К", начавшемся за год до этого. Битве двух гигантов суждено было продолжиться и стать одной из наиболее ярких страниц того времени. Для меня, подростка, чьи шахматные свершения ограничивались третьим разрядом, матчи Каспаров и Карпова были скорее фоном разворачивающихся событий. Красочным фоном пожалуй самого захватывающего периода моей жизни

Ниже есть продолжение.

А началось все 8 сентября 1984 года, когда в Колонном зале Дома Союзов в Москве начался первый матч между 33-летним чемпионом мира Анатолием Карповым и 21-летним претендентом Гарпи Каспаровым. Чемпион мира был типичным представителем советского истеблишмента, его любимцем и надеждой. Молодой наполовину еврей, наполовину армянин Каспаров воспринимался всеми (возможно кроме него самого в то время) как попытка вызова. Шел 84-й, за окном была осень, а в Кремле Черненко. Согласно регламенту, матч должен был длиться до шести побед одного из участников, то есть был безлимитным. Как советская власть, как срок отказа, в котором находились мечтавшие об Израиле, как ссылка Сахарова в Горький, как грохот глушилок западных радиостанций. Мне было 11 лет.

Третью партии выиграл Карпов. И шестую. И седьмую. И девятую. И двадцать седьмую. На улице был декабрь, счет был 0:5. Говорят, что Каропов очень хотел завершить дело "всухую". А Каспаров, получивший к тому моменту меткое хоть и нелестное прозвище "долгоиграющий проигрыватель" вытягивал ничьи там, где это было возможно, и тянул время. В условиях тотальной безнадеги он использовал свое единственное преимущество – разницу в возрасте. И это начало сказываться. Он выиграл тридцать вторую партию. И сорок седьмую. И сорок восьмую. Она, кстати, игралась уже в гостинице "Спорт", так как в Колонном зале советский народ прощался, кажется с Устиновым. Эпоха мора советских вождей была в разгаре.

После 48-й партии матч был прерван. Глава международной шахматной федерации Кампоманес, или как его тогда называли КАРПОманес, объявил, что матч прерывается без объявления победителя, а титул чемпиона мира будет разыгран во втором матче, ограниченном 24 партиями. Говорят, что решение прервать поединок последовало под давлением чиновников федерации, болевших за Карпова, и видевших как тают его силы. Говорят, что к этому решению приложил руку всесильный Гейдар Алиев, симпатизировавший Каспарову и понимавший, что проиграть последнюю партии тот может скорее, чем выиграть необходимые три. Говорили, что Карпова обокрали – ведь второй матч начинался со счета 0:0. Говорили, что Каспарова выбили из седла. Говорили, говорили….

А второй матч начался в сентябре 1985. Уже был Горбачев, немного перестройки и очень сильное ощущение, что шахматы – это совсем не только шахматы. Да и играли они не в Колонном зале, а в зале Чайковского. Матч шел, как говорят, "в одну калитку". Каспаров был на взлете, Карпов сникал, но сражался. Претендент имел возможность завершить бой досрочно 7 ноября (!), в 23 партии. Свержение Самого Каропва с шахматного трона в день Великой октябрьской и так далее было бы головокружительной драмой. Но Каспаров победу упустил, и все решалось в последней, 24 партии. Там Каспарову достаточно было ничьей. Карпову необходима была победа.

9 ноября 1985 года было воскресенье. Мой папа, разбиравшийся в шахматах так же как я, то есть почти никак, но так же отчаянно болевший за Каспарова, увел меня погулять. Вернулись домой около 10 вечера, включили "Маяк". Яков Дамский произнес два слова "Каспаров выиграл". Отец посмотрел на меня и ошарашенно покачал головой.
Уже потом, по телевизору видел как Каспаров, приняв капитуляцию Карпова, встал, подошел к краю сцены и победным жестом вскинул руки вверх. Сменилась эпоха.

Карпов сдаваться не собирался. По регламенту он имел право на матч-реванш и тут же сообщил, что намерен им воспользоваться.

Матч-реванш начался в июле 1986. Первые 12 партий игрались в Лондоне, вторые в Ленинграде. Впервые Каспаров был чемпионом, а Каропв соискателем. Сейчас это невозможно объяснить, почти невозможно донести, но тогда на подсознательном, а порой и осознанном уровне этот поединок воспринимался как тест на происходящее вокруг. Устоит, удержится – значит вывалится еще один камешек из стены, поддерживавшей ту систему. Не устоит…ну значит так нам всем и надо.

Каспаров устоял. Он вел с разрывом в три очка, проиграл три (!) партии подряд, на финише вновь оказался сильнее.

Четвертый матч этой нескончаемый битвы проходил осенью-зимой 1987 года в Севилье и прежнего ажиотажа уже не вызывал. То ли приелось, то ли перед лицом всего происходившего отпала необходимость в символах. Егор Лигачев в эфире программы взгляд сказал, что "Карпов обязан выиграть, потому что в мире все должно меняться". Услышав подобную сентенцию из уст Егора Кузьмича, Политковский и Любимов захихикали в эфире.
Никогда не забыть и последние две партии, к которым соперники пришли при равном счете. 23-ю выиграл Карпов. 24-ю Каспаров. Он остался чемпионом мира. Но мой папа, глядя на лицо Карпова сказал "Я не люблю его, но восхищаюсь им".

А пятого матча, проходившего в 1990 году в Лионе и Нью-Йорке, я не помню, как будто его не было. Его, наверное, и не было в том смысле и в том значении, которое имели предыдущие четыре. Другое время, другая страна, другая жизнь. Но многолетняя титаническая битва двух "К" стала неотъемлемой частью не только шахматной, не только спортивной истории. Как одесская команда КВН, как "Взгляд", как "До и после полуночи", как еще десятки "как". Как все то, что было. Во всяком случае, хочется верить, что было.
http://gottfrid.livejournal.com/1522199.html

משה פייגלין על הסיוע האמריקני (Hebrew)



https://soundcloud.com/moshe-feiglin/7gsaxibbg5pq