В четверг, 28 февраля, юридический советник правительства Авихай Мандельблит объявил о решении вызвать премьер-министра Биньямина Нетаниягу на слушания перед предъявлением обвинений по делам 1000, 2000 и 4000...
Ниже есть продолжение.
...Слушания по делам 1000, 2000 и 4000 начнутся ближайшим летом и завершатся уже после осенних праздников, учитывая объем следственных материалов.
Лишь после того, как все материалы будут обобщены и проанализированы, юридический советник примет окончательное решение относительно статей обвинительного заключения. Предполагается, что это может произойти в начале 2020 года...
...По "делу 1000" (о незаконных подарках от бизнесменов) Мандельблит намерен обвинить Нетаниягу в обмане общественного доверия, в то время как дело в отношении бизнесмена Арнона Милчена будет закрыто.
...В центре внимания полиции оказались различные дорогостоящие предметы, в первую очередь сигары, шампанские вина и ювелирные украшения , которые крупный бизнесмен Арнон Мильчен передавал Биньямину Нетаниягу и его супруге Саре в качестве дружеских подарков.
По оценке следствия, суммарная стоимость этих подношений составляет 477.973 шекеля. В качестве ответного жеста премьер-министр оказывал Мильчену содействие в решении различных вопросов...
...По "делу 2000" (о переговорах Нетаниягу с владельцем концерна "Едиот Ахронот" Арноном Мозесом) Нетаниягу также будет предъявлено обвинение в обмане общественного доверия. Владелец "Едиот Ахронот" Арнон Мозес будет обвинен в даче взятки...Расследование в отношении Эйтана Кабеля прекращено...
...Расследование касалось записей переговоров между издателем "Едиот ахронот" Арноном Мозесом и премьер-министром Биньямином Нетаниягу. Согласно материалам следствия, премьер был заинтересован в том, чтобы "Едиот ахронот" перестала его критиковать, а Мозес добивался принятия закона о запрете на распространение бесплатных информационных изданий, мешающих его бизнесу....
...По "делу 4000" (дело "Безек"-YES-портал Walla) Нетаниягу будет обвинен во взяточничестве и обмане общественного доверия. Бывший владелец "Безек" Шауль Алович будет обвинен в даче взятки.
По "делу 4000" принято решение закрыть дело против Сары Нетаниягу. Радиостанция "Кан Бет" передала, что по этому вопросу были разногласия между прокуратурой и юридическим советником правительства. Прокуратура настаивала на подаче обвинения, но Мандельблит принял решение закрыть дело...
...Самое серьезное не только по уровню предполагаемых обвинений, но и по числу фигурантов процесса. Помимо Биньямина Нетаниягу и владельца концерна "Безек" Шауля Аловича в скандал были вовлечены супруга и сын премьера Сара и Яир Нетаниягу, жена и сын бизнесмена Ирис и Ор Алович, а также многие другие...Центральным направлением расследования были взаимоотношения Нетаниягу с владельцем крупной телекоммуникационной компании и сайта Walla Аловичем. Подозрения касались позитивного освещения деятельности премьера, получаемые в обмен на предоставление различных преференций компании "Безек". По разным оценкам, они могли принести бизнесмену многомиллионную прибыль...
По информации радиостанции "Кан Бет", адвокатам Биньямина Нетаниягу передан черновик обвинительного заключения на 52 страницах. В ходе слушаний у юридического советника адвокаты Нетаниягу попытаются убедить Мандельблита изменить свое решение. В прошлом неоднократно слушания приводили к изменению или отмене обвинений. Так было, в частности, с делом главы НДИ Авигдора Либермана.
Комментарии политиков
В 20:00 глава правительства Биньямин Нетаниягу выступил со специальным заявлением. Он в очередной раз повторил, что подвергается преследованиям по политическим мотивам. Нетаниягу обвинил государственного прокурора Шая Ницана и главу экономического отдела прокуратуры тель-авивского округа Лиат Бен-Ари в том, что они практикуют избирательное обеспечение закона. "Пусть вас не вводят в заблуждение, я останусь на своем посту еще много лет, но это зависит только от вас, граждане Израиля", - сказал премьер-министр.
Глава партии "Кахоль Лаван" Бени Ганц призвал Нетаниягу подать в отставку. Он также заявил, что его партия даже на этом этапе, до предъявления обвинений, "не считает возможным сидеть в одном правительстве с Нетаниягу после выборов".
Комментируя решение юридического советника, партия "Ликуд" распространила заявление, в котором говорится, что речь идет о политическом преследовании Биньямина Нетаниягу. ""Охота" на премьер-министра началась с попытки "сшить" ему четыре дела о взяточничестве. Еще до слушаний три из них развалились. Остальные обвинения также рухнут, как карточный домик", - говорится в заявлении.
Депутат Кнессета и лидер партии НДИ Авигдор Либерман заявил, что решение о проведении слушаний перед подачей обвинительного заключения - это еще не признание виновности. "Презумпция невиновности распространяется на всех, в том числе и на премьер-министра. Единственная инстанция, уполномоченная определять виновность или невиновность человека - это суд. Подача обвинительного заключения по результатам слушаний - это еще не приговор. Поэтому Нетаниягу вправе баллотироваться в Кнессет, как и любой другой кандидат", - заявил Либерман.
Глава партии "Авода" Ави Габай призвал Биньямина Нетаниягу подать в отставку. "Нетаниягу позорит государство Израиль. Он разрушает все, чтобы спастись самому. Граждане страны не желают лидеров-коррупционеров. Уйди в отставку, положи конец национальному позору", - заявил он.
Партия ШАС заявила, что решение о проведении слушаний не изменило их намерения рекомендовать президенту Нетаниягу в качестве лидера, которому будет поручено сформировать правительство.
Партия "Оцма Иегудит" распространила заявление, в котором говорится, что публикация решения юридического советника - это попытка путча. "Юридический советник не должен решать, кто будет главой правительства. По сути, публикация его решения о предъявлении обвинений за месяц до выборов, является попыткой свалить главу правительства".
Сначала появились российские военные, потом разгорелась многосторонняя борьба за эксклюзивное право интерпретировать это событие. Вот как комментирует газета «Тагесшпигель» пятилетнюю годовщину крымской интервенции.
Акция прошла быстро и была хорошо спланирована: пять лет назад в Крыму появились военные в форме без знаков отличия. Они заняли стратегически важные объекты и за короткое время взяли украинский полуостров Крым под свой контроль. Кремль отрицал, что этого его солдаты. Только когда уже все закончилось, Владимир Путин признал, что это были его войска.
Германия тогда в значительной степени недооценила действия России. После появления в Крыму «зеленых человечков» политики и эксперты говорили, что аннексировать украинский полуостров Путин не будет. Ну зачем ему это делать, думали они. Ответ на этот вопрос так же прост, как и жесток: потому что он мог.
Конец постперестроечного периода
События в Крыму в феврале и марте 2014 года стали переломным моментом в истории не только Украины, но и всей Европы. После аннексии Крыма стало ясно, что постперестроечный период, так многообещающе начавшийся в 1989 году [1989 г. - это разгар перестройки, потспересторйка, это 1992 г.], окончательно канул в лету. Впервые после Второй мировой войны одно из государств Европы расширило свою территорию за счет соседа и против его воли [до этого было противоправное отделение Косово в 1999 г].
Ниже есть продолжение.
Прежде немцы пребывали в иллюзии, что все проблемы, связанные с безопасностью, — где-то далеко от них, так же далеко, как горы Гиндукуша. Но после аннексии Крыма и интервенции Москвы на востоке Украины развеялись надежды на то, что Россия стала партнером и Кремль больше не агрессивен.
...
Какие уроки нужно извлечь из событий 2014 года? В общественной жизни Германии война на Украине стала забываться, хотя она продолжается и каждую неделю там гибнут люди. Германии необходимо активнее искать решение проблемы и при этом более четко заявлять об ответственности России за эту войну...
Arbe is developing the world’s first ultra high-resolution 4D imaging radar, a “missing link” technology, according to company CEO Kobi Marenko, in the L3 and higher autonomous vehicle evolution...
Ниже есть продолжение.
...Why is there a need for a new sensing technology for the autonomous driving industry? What is Arbe’s unique selling proposition?
Currently, most autonomous vehicle sensing suites include two or three types of sensors: camera, radar and in some cases Lidar. The reason several technologies are being used is that each has strengths and each has weaknesses. You can’t rely on any of them independently. For example, cameras deliver 2D resolution and Lidar 3D resolution, both lose functionality in common environmental conditions such as darkness, pollution, snow, rain, or fog.
Radar, which is based on radio waves, maintains functionality across all weather and lighting conditions. However, the technology has been limited by low resolution, a disadvantage that has made radar very susceptible to false alarms and inept at identifying stationary objects. Until now, that is.
What we’ve been able to do at Arbe is to remove radar’s resolution limitation, infusing this super dependable technology with ultra high-resolution functionalities to sense the environment in four dimensions: distance, height, depth and speed. In the autonomous driving industry, this technological advancement effectively repositions radar from a supportive role, to the backbone of the sensor suite.
What impact can this product have on the autonomous driving industry?
OEMs are preparing to ramp up Level 2.5 and Level 3 autonomous vehicle production, a move that requires safety-critical functions transfer from the driver to the vehicle. This advancement cannot happen without a sensor that can instantaneously respond to the full range of driving scenarios, identify and assess risk, execute path planning, while offering a non-irritating driving experience for both the driver and those sharing the road.
This leaves us with two problems. First, we haven’t had a sensor suite capable of that level of performance. Second, many sensor suites rely on Lidar, which is quite expensive, at least 10x more expensive than radar. So, the price point would limit ADAS availability to premium and luxury vehicles.
Arbe’s Phoenix technology solves both of these problems. We’ve managed to produce an affordable sensor robust enough for ADAS and autonomous driving. We’ve been able to do this primarily through the development of a proprietary chipset technology that delivers a highly sensitive imaging radar that can identify and track objects small to large, moving and not moving.
For example, we can identify pedestrians, bikes, and motorcycles, and separate them from vehicles and environment objects - even when they are somewhat concealed by them. We believe Phoenix is a game changer.
...We are now delivering an image 100 times more detailed via higher resolution sensing. We can reduce false alarms through advanced algorithms and innovative antenna design. In addition, we separate small and large objects through a high-dynamic range, and provide clear boundaries of stationary and moving objects.
By using the 22nm RF CMOS process, Phoenix dramatically reduces costs per radar channel, while consuming the lowest power per channel in the industry.
One of the most significant obstacles to achieving ultra high-resolution has been the amount of processing power required for the analysis of enormous amounts of information. To counter this, Arbe made the strategic decision to develop our own proprietary radar processing on a chip...
Arbe developed the first radar that separates objects by elevation in high-resolution.
Our radar’s capabilities are not compromised when a vehicle goes in and out of an underground parking lot, or up and down a hill. Further, Phoenix can identify and assess objects at various elevation ranges and plan the route accordingly. It detects and responds appropriately to non-obtrusive objects such as manhole covers, or over-hanging signage. It identifies and brakes for stationary objects in the vehicle’s lane, even if they are under bridges or in dark tunnels, scenarios that present primary challenges to current ADAS sensor suites.
Also, elevation perception significantly simplifies the fusion of radar data with visual data from cameras. Because both sensors now share two dimensions - azimuth and elevation...
САТАНОВСКИЙ: По соседству с Китаем тут у нас черт-те что и с боку бантик: удар бомбовый, нанесенный Индией по территории Пакистана, как-то не вселяет большого оптимизма. Причем нанесли-то его сегодня.
КАЗАНИН: Ночью, в 3:30, да.
САТАНОВСКИЙ: И, в общем, чем это кончится, что-то тут малопонятно.
Ниже есть продолжение.
КАЗАНИН: Давайте начнем с предыстории вопроса. 14 февраля в подконтрольной Индии территории штата Кашмир был осуществлен теракт, в ходе которого боевик-смертник, управлявший автомобилем, который был загружен, по оценкам специалистов, 350 килограммами взрывчатого вещества, осуществил подрыв, в результате которого погибли, по разным данным, от 40 до 45 сотрудников правоохранительных органов Индии. По другой информации, это были не просто сотрудники правоохранительных органов Индии, это были военнослужащие одного из спецподразделений воздушно-десантных войск Вооруженных сил Индии, то есть достаточно элитные подразделения несут такие вот внезапные резкие потери.
Естественно, индийская сторона резко отреагировала, то есть, прежде всего, первая реакция была премьер-министра Нарендра Моди – резкое повышение ввозных пошлин на пакистанские продукты, второй момент -также премьер-министр Нарендра Моди сказал, что Индия предпримет все меры для того, чтобы заблокировать, точнее, максимально осложнить водоснабжение Пакистана. То есть будут предприниматься меры по перекрытию горных рек, которые текут с Гималаев в Пакистан. То есть это уже серьезная угроза национальной безопасности, экономической безопасности, социальной стабильности, многим-многим аспектам – неприкрытая, достаточно резкая угроза.
САТАНОВСКИЙ: Могут действительно?
КАЗАНИН: В теории не так быстро, это технологически быстро не реализуемо. Но, в принципе, могут, почему бы и нет? Частично, не полностью, конечно, но они могут частично осложнить водную энергетическую обстановку в Пакистане. Это очень нехорошее такое заявление для высшего, можно сказать, лица, первого лица государства. В итоге, в свою очередь, соответственно, услышав все эти заявления, Имран Хан – премьер-министр Пакистана – достаточно активно ответил, что Пакистан не несет ответственность за этот подрыв, за этот теракт, это не было преднамеренной военной акцией против индийской стороны, что он готов к переговорам и содействию в борьбе с террористическими организациями. В общем, все, что он мог в миротворческой канве сказать и сделать, он сделал.
Любому государству нужно поддерживать народ в тонусе. Олимпиады, чемпионаты и прочие марафоны хороши, но быстро заканчиваются. Поэтому самым эффективным зрелищем для, скажем, диктатуры является война – особенно гражданская. A для демократии - выборы. Как игрушечный вариант такой гражданской войны. А в войне что главное? Правильно, враг.
Наши нынешние выборы – продолжение уже почти столетней войны двух течений в сионизме. Интернационального сионизма левых и национального сионизма правых.
Ниже есть продолжение.
Нам это не всегда понятно, потому что как и в любой войне, светлые идеалы в ее начале быстро втаптываются в мутную жижу на дне окопов, в которых сидят унылые бойцы по обе стороны фронта. И сегодня уже трудно вспомнить, за что боремся и откуда начали. Особенно если – как мы, репатрианты – присоединиться уже в середине экшена.
Но понимать надо. Первые 20 лет Израиля правых не подпускали не только к власти, но и к столу. Не брали ни в правительство, ни в Гистадрут – всенародную кормушку тех лет. (Гистадрут, как известно был не профсоюзом – а работодателем. И потому права рабочих – т.е свои права – защищал очень хорошо. За счет всего остального государства). И правые выросли с комплексом граждан второго сорта. Именно на этой почве и возник союз ревизионистов с сефардами из алии 50-60х – тоже бывших на обочине гистадрутовского праздника жизни. Но приход к власти Бегина не принес вожделенной национальной справедливости.
Как и на палубе Альталены, он не стал воевать. Как Даян за десять лет до него вернул Вакфу ключи от Храмовой горы, уже освобдив ее, так и Бегин вернул страну левым элитам. А у левых, не потерявших ничего в этом "перевороте" правых, заняло пять лет найти формулу борьбы с ненавистными узурпаторами. Через Шалом, во время Ливанской войны. Так правые стали – вот оно – Врагами Мира и Светлого Будущего. Нам же нужен враг, правильно?
Эпоха Шамира была позиционной войной в тех самых окопах. Но увлекаясь обороной, он проморгал первую интифаду, большую алию – и, самое главное – контратаку противника на выборах 92-го. И проиграв по очкам, сдал страну обратно комиссарам. Которые, вздохнув с облегчением, ...вы подумали, стали выполнять свои предвыборные обещания?...нет, просто вернулись спокойно делать со страной, что умеют. Что хотят.
Правда, одно обещание они сдержали. Показать кузькину мать проклятым досам-поселенцам – «укравшим деньги у олимов». Но перестарались. Привоз бандюков Арафата из небытия прямиком в Иудею, Самарию и Газу быстро показал кузькину мать уже всему Израилю. И переводя стрелки собственной преступной авантюры, левые обратились к проверенному средству. К войне. Врагом были выбраны «противники мира», ну конечно, снова досы-поселенцы, и вообще правые. Во главе с Нетаниягу. Но народ, оглушенный взрывами автобусов больше чем даже раскрученным убийством Рабина, в итоге выбрал снова правых. И правеет до сих пор.
А Нетаниягу, в отличие от Бегина, таки пустил наконец священную корову экономической кормушки левых на капиталистические стейки. За что окончательно обрек себя. Они поняли, что он серьезный враг, и надо его давить до конца. Так началась эпоха «БИБИАШЕМ», плавно перешедшая в «РАКЛОБИБИ». И так Нетаниягу держит удар уже третий десяток лет. Вы скажете, что делает мало и можно больше? И будете правы. Но сейчас надо пережить ближайшие выборы. Которые он, скорее всего, тоже выиграет. С трудом, так как от отчаяния они идут ва-банк. В бой брошены все резервы Ставки – под знамена поставлены получившие ЦАВ8 генералы. С дивизиями Неизвестных Солдат - как мы называем пушечное мясо безымянных членов Кнессета от никем не избираемых списков-однодневок.
Поэтому нам необходимо сделать все, чтобы выдержать натиск и не повестись на эту разводку Трех Товарищей и их верного друга.
Но самый главный экзамен правых еще впереди. Нам предстоит наконец сформулировать то, что Бегин не знал, Шамир не начал, а Нетаниягу еще не закончил – сионистскую формулу национального государства, с окончательными границами (по Иордану), с сильной экономикой, построенной на профессионализме и частной инициативе, и с работающей на это качественной системой просвещения. С отформатированным и сокращенным в разы государственным аппаратом – вместо сегодняшнего раздутого памятника бездельникам и дармоедам эпохи Великого Гистадрута. С мощной и активной армией, не страдающей комплексами самоненависти и пораженчества. И с четкой программой национального строительства на следующее поколение. Включая общины диаспоры и планы их алии.
Только готовясь к этому экзамену, можно сдать зачет этих выборов. И избавиться, наконец, от красной заразы и чудовищ Парка Юрского периода Мапая. Во что бы их сегодня не маскировали - и в какие бы бело-голубые тона не драпировали. Красных в городе быть не должно.
Ну вот, кажется, и наступило время неизвестных и удивительных историй. Одна из них о том, что Молдавия вот уже более 20 лет является... морской державой
Как это вышло, спросит пытливый читатель и будет прав в своих сомнениях: ведь маленькая южная страна никаким боком не выходит ни к какому морю. Тем не менее, это не шутка. Данному феномену даже есть труднопроизносимое название: Джурджулештский порт.
Дунай наш: целых 500 метров!
Ниже есть продолжение.
ак и многие грандиозные проекты, строительство порта в Джурджулештах, что на юге Молдавии, имеет темное прошлое. В уже далеком 1996 году молдаване сумели договориться с Украиной о передаче им 480 метров на побережье Дуная взамен на участок стратегически важной автотрассы Одесса — Измаил у села Паланка. Произошло это настолько тихо и кулуарно, что наблюдатели до сих пор гадают, кто выиграл и кто проиграл от такого решения стран, и была ли в то время у кого-то личная финансовая заинтересованность, чтобы без шума и пыли провернуть такой передел государственных территорий.
С одной стороны, проглядывалась выгода Украины: дорога из Одессы на Измаил из транзитной (через молдавскую Паланку) превратилась в прямую. И все это в обмен на 480 метров Дуная под строительство вроде как нефтяных терминалов Молдавией неподалеку от населенного пункте Джурджулешты: о том, что в итоге будет построен международный порт, тогда мало кто думал с обеих сторон. Повальная нищета и «лихие 90-е» — ну какой там порт?
Выгода же Молдавии почти 25 лет назад не просматривалась даже под микроскопом. История умалчивает о том, чем руководствовались тогдашние молдавские власти. Вряд ли они уже вынашивали какие-либо стратегические и экономические планы. Скорее всего, они понимали, что рано или поздно более мощная тогда Украина додавит их с автотрассой Одесса — Измаил, и сыграли на опережение: предложили обменять ее часть на выход к Дунаю.
Звучит красиво и почти сенсационно, ведь, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1940 года, было принято решение о разграничении территорий Украинской и Молдавской ССР, была установлена конечная точка границы двух тогдашних республик — на реке Прут. А тут — Дунай, и песня про волны теперь про нас! И кто там будет разбираться и замерять, что выход этот всего на 500 метров? Да никто. До начала 2000-х эта тема вообще ушла из информационной повестки СМИ двух стран.
«Столица мира автоматически переходит в Джурджулешты»
А вот после того, как к власти в Молдавии в 2001 году пришли коммунисты, все вдруг закрутилось. Говорят, что тогдашнему президенту Владимиру Воронину очень хотелось быть рукопожатным в Европе, а тут советники нашептали, что страна может стать в одночасье морской державой, обустроив международный порт в Джурджулештах: оттуда до Черного моря рукой подать, каких-то 138 километров.
На некоторое время Джурджулешты превратились в «стройку века», куда вбухивались миллионы долларов, и в 2009 году грузовой и пассажирский порт был официально сдан в эксплуатацию. Но возить грузы начали еще за пару лет до этого.
И вот примерно в это время украинцы стали понимать, что молдавский Джурджулештский порт под покровительством всесильного тогда Владимира Воронина серьезно ударил по украинскому Измаильскому. Активно демпингуя, молдаване слишком часто стали перехватывать заказы, которые могли «обилечивать» украинцы.
В считанные годы «Межународный порт Джуржулешты» стал единственным пунктом речной (и морской) перевалки и дистрибуции в/из Молдавии, а также региональным узлом логистики на границе с ЕС и доступом к автомобильным и железной дорогам. Порт, активно сотрудничая с румынской Констанцей, стал перехватывать заказы не только измаильских, но и одесских коллег.
Текли инвестиции, росли грузоперевозки, а президент Молдавии очень гордился статусом «морской державы», всячески это подчеркивая где только можно.
Вся территория порта в Джурджулештах получила статус свободной экономической зоны до 2030 года с предоставлением национальным и международным инвесторам благоприятных условий для инвестиций и бизнеса. Казалось, что так будет всегда.
Чу, что за ропот раздался?
После того как в 2009 году коммунисты потеряли власть в Молдавии, порт в Джурджулештах начал чахнуть. В 2012 году правительство неожиданно прекратило движение поездов по участку железной дороги Кагул — Джурджулешты — единственной собственной ветки к порту. Что, естественно, процветанию не способствовало.
Причины назывались разные, но главная заключалась в том, что вечно временным молдавским министрам было не до портов. Экономике они предпочитали парадные поездки (в том числе за кредитами) к европейским товарищам.
Не мудрено, что роптавшие на Джурджулешты украинские портовики воспользовались ситуацией и несколько лет назад начали вести с Румынией переговоры об открытии транспортного и пассажирского коридора в обход Молдавии — крупнотоннажной паромной переправы по Дунаю «Орловка (Украина) — «Исакча» (Румыния). Объекты переправы строятся на самом узком участке Дуная — расстояние между украинским и румынским берегами составляет не более 900 метров. Планируется, что переправу будут обслуживать четыре парома с осадкой 1,5 метра.
Переправа заработает уже летом этого года и позволит автотранспорту экономить несколько часов времени на пути из Украины в Румынию и избежать дополнительного транзита через территорию Молдовы.
«Окно в мир» — так называли Джурджулештский порт еще совсем недавно — захлопнулось. И сделали это замечательные соседи Молдавии при полном попустительстве и молчании местных властей, занятых перманентными выборами.
n the summer of 2006, Fidel Castro unexpectedly announced that he was temporarily handing over power to his brother. Turns out he needed to undergo intestinal surgery. Afterward, an anchor on state-run television read a statement, said to have been written by Castro, attesting that all was well. But there were no photographs of Fidel in recovery, no nine-hour radio address from his hospital bed. Rumors flew that the longtime Cuban leader had died. Then, about two weeks after the operation, the Cuban regime released a picture of the bearded leader wearing an Adidas jacket and holding the August 12, 2006, edition of the Cuban Communist Party newspaper, Granma. He was alive, at least as of that date. Fidel Castro had been verified.
The Cuban regime was onto something. The people hadn’t believed statements that Castro was alive and well—so it found a way to offer hard-to-deny proof.
Today we are like the Cubans, circa 2006. In our case, fakery is gushing in from everywhere and we’re drowning in it. “Deepfake” videos mash up one person’s body with someone else’s face. Easy-to-use software can generate audio or video of a person saying things they never actually uttered...
Ниже есть продолжение.
...It was a crude but effective verification mechanism. We need to find digital equivalents, especially to verify the time and place of documents, photographs, and videos, as well as to authenticate individual identities. This is a daunting task that will mean developing hardware, software, and protocols, not to mention institutions to oversee the process.
How would this work? It’s harder than just showing the people an image of a print newspaper (if you can find one), because digital bits can easily be altered. But it is possible to develop schemes to approximate this. For example, the digital front page of The New York Times on the date and time a photograph was taken could be used to generate keys to “digitally sign” any photograph and its metadata. That’s a bit like making the photograph hold a copy of that moment’s New York Times, so to speak, except the “holding the paper” part is done by cryptographic digital signing. This is a simplification, and there would be many details to work out: a camera with specialized hardware, a spoof-resistant method of geolocation, a means to add a “taken before” verification (using existing methods such as trusted time stamps), and such. Blockchain databases—hyped for so much else—could actually be useful for verification.
We’ve already seen some efforts to vouch for human identity, like the blue check on Facebook and Twitter telling users they can trust that an account belongs to the person who claims to own it. But these programs were imperfect and limited, and as of this writing, both companies have paused verification and mostly quit issuing the blue checks (though existing ones are still in use).
An effective identification system, however, carries with it a worrisome truth: Every verification method carries the threat of surveillance. There are ways to mitigate this concern. We can develop schemes that protect identities or reveal as much as necessary in a given context—and then secure the evidence proving the authenticity after a person has been verified. Also, we need to make sure verification is a choice, not an obligation.
When people argue against verification efforts, they often raise the issue of authoritarian regimes surveilling dissidents. There’s good reason for that concern, but dissidents probably need verification more than anyone else. Indeed, when I talk to dissidents around the world, they rarely ask me how they can post information anonymously, but do often ask me how to authenticate the information they post—“yes, the picture was taken at this place and on this date by me.” When it’s impossible to distinguish facts from fraud, actual facts lose their power. Dissidents can end up putting their lives on the line to post a picture documenting wrongdoing only to be faced with an endless stream of deliberately misleading claims: that the picture was taken 10 years ago, that it’s from somewhere else, that it’s been doctored.
As we shift from an era when realistic fakes were expensive and hard to create to one where they’re cheap and easy, we will inevitably adjust our norms. In the past, it often made sense to believe something until it was debunked; in the future, for certain information or claims, it will start making sense to assume they are fake. Unless they are verified.
If this sounds like a suspicious and bureaucratic world—far from John Perry Barlow’s famous vision of a digital world in which ideas could travel without “privilege or prejudice”—it’s important to remember the alternative: a societal fracturing into a million epistemic communities, all at war with one another over the nature of truth.
If we can’t even come together around the nature of basic facts, we can’t hope to have the debates that really matter.
Участники схемы якобы торговали российской контрабандой и перепродавали армии ее же имущество.
Согласно журналистскому расследованию, заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны Олег Гладковский, его сын Игорь с другом и действующий директор "Укроборонпрома" Павел Букин являются участниками схемы по хищениям в оборонном комплексе Украины...
Ниже есть продолжение.
Кроме того, в указанной схеме якобы задействованы руководители оборонных структур различных уровней.
...Сын первого заместителя секретаря СНБО Олега Гладковского Игорь причастен к схемам масштабного хищения бюджетных средств в оборонном комплексе.
Об этом говорится в расследовании журналистов проекта «Наші гроші з Денисом Бігусом». Утверждается, что Игорь Гладковский и его партнеры вступили в сговор с оборонными чиновниками. Они скупали военные запчасти у российских контрабандистов, а также – на складах украинской армии. Цены на запчасти, которые часто не соответствовали каким-либо нормам качества, накручивались в разы. Этот «товар» по сговору с руководством «Укроборонпрома» продавали на оборонные заводы....
Так, как утверждают расследователи, в 2015 году Игорь Гладковский вместе с другом Виталием Жуковым организовал поставки контрабандных российских деталей для военной техники ВСУ.
Центром сделок называют подставную компанию "Оптимумспецдеталь", которая стала привилегированным поставщиком госзаводов и получила контракты на сотни миллионов гривен.
По словам журналистов, кроме сбыта российской военной контрабанды, "Оптимумспецдеталь" продавала украинской армии у нее же украденное имущество.
В частности, через начальника военного представительства заказчика Минобороны Дмитрия Трачука якобы были закуплены детали от военной техники, которые после ремонта должны были поступить на базу Минобороны. А затем их продавали "Укроборонпрому". Журналисты подчеркивают, что руководство концерна знало о преступной схеме.
Отмечается, что через три основные фирмы-прокладки Гладковский и другие участники схемы заработали как минимум 250 миллионов. Причем одной из фирм-прокладок журналисты назвали "Кузню на Рыбальском", которая ранее принадлежала Петру Порошенко.
Расследователи утверждают, что заместитель секретаря СНБО Олег Гладковский является близким другом президента, а еще один участник схем Виталий Жуков, который уволился из "Укроборонпрома" в 2014 году, имел доступ к графику производства и потребностей заводов и договаривался о цене.
По словам журналистов, Гладковский-младший решал вопросы на самом высоком уровне, согласовывая договоры через своего отца.
Государственные заводы, которые закупали контрабандные запчасти, объявляя конкурсы, рассматривали в качестве участников только упомянутые компании-прокладки.
Полученные средства обналичивали через конвертационные центры.
...Фракция "Батькивщина" в Верховной Раде Украины начинает процедуру импичмента президента страны Петра Порошенко...По словам Тимошенко, президент и лица из его окружения контрабандно, по завышенным ценам завозили из России на Украину некачественные запасные части к военной технике – это доказали журналисты, которые в течение двух лет проводили расследование, а накануне опубликовали его результаты.
"Через "Ленинскую кузницу" действующего президента проводились сделки по ввозу в Украину контрабандно запасных частей из Российской Федерации – страны-агрессора с откатами, с отмываниями, с обналом денег по ценам в 2-4 раза дороже, чем даже они закупали, и эти испорченные запасные части поставлялись на украинские оборонные заводы и использовались для того, чтобы их ставить в нашу украинскую военную технику", – сказала Тимошенко.
Лидер "Батькивщины" отметила, что таким образом "подрывалась обороноспособность Украины". "Самое главное, что во главе этой пирамиды стоял президент Украины", – подчеркнула она.
По мнению Тимошенко, действия президента подпадают под статью 111 Уголовного кодекса Украины (государственная измена).
О том, что в этой предвыборной кампании больше элементов циркачества, чем в тех, что мы наблюдали здесь за последние три десятилетия, говорит, в числе прочих, следующий факт.
В 2003 году выборы в Кнессет XVI созыва в последний раз проводились с электоральным барьером в 1,5% от общего числа правильно поданных голосов, фактический показатель которого составил тогда 47.225 голосов. В выборах участвовали 27 партийных списков, из которых 13 преодолели электоральный барьер и обеспечили себе представительство в Кнессете.
После этого электоральный барьер был повышен до 2%, и на выборах в Кнессет XVII созыва в 2006 году его фактический показатель составил уже 62.742 голоса. Несмотря на повышение барьера, внятно сигналившее о том, что возможности его преодоления для мелких шутовских групп значительно сокращаются, в выборах принял участие 31 партийный список, из которых только 12 добились представительства в Кнессете
Ниже есть продолжение.
После этого электоральный барьер был повышен до 2%, и на выборах в Кнессет XVII созыва в 2006 году его фактический показатель составил уже 62.742 голоса. Несмотря на повышение барьера, внятно сигналившее о том, что возможности его преодоления для мелких шутовских групп значительно сокращаются, в выборах принял участие 31 партийный список, из которых только 12 добились представительства в Кнессете.
Схожая ситуация наблюдалась на выборах в Кнессет XVIII и XIX созывов, также проводившихся с двухпроцентным электоральным барьером, фактический показатель которого повысился за счет увеличения численности населения к 2009 году - до 67.470 голосов, к 2013 году – до 75.854 голосов... На протяжении трех избирательных кампаний сохранялась более или менее однородная ситуация, характеризовавшаяся тем, что в выборах принимают участие 30 с небольшим списков, из которых примерно 20 выбрасывают голоса своих избирателей в мусорную корзину. Люди если не умнели, то не глупели и, по крайней мере, воздерживались от повышения градуса политического дурачества.
После этого электоральный барьер был повышен до 3,25% от общего числа правильно поданных голосов, и выборы в Кнессет XX созыва впервые проводились в соответствии с этим новым законодательным правилом. Было вполне очевидно, что на этот раз фактический показатель электорального барьера подскочит очень существенным образом, и он действительно составил в 2015 году 136.854 голоса. При этом казалось, что смысл реформы дошел, наконец, до массового сознания: в выборах в Кнессет XX созыва приняли участие 25 списков, из которых 10 добились парламентского представительства.
Но тенденция эта оказалась недолговечной. К участию в выборах в Кнессет XXI созыва зарегистрированы 47 партийных списков, и нетрудно догадаться, к чему это приведет в плане бессмысленной растраты голосов.
...Теперь же у нас 47 списков, из которых никак не меньше 35, а по некоторым опросам – и все 38, отправят голоса своих избирателей в мусорную корзину.
Именно туда, поскольку голоса, поданные за партии, не преодолевшие электоральный барьер, не оказывают вообще никакого влияния на исход выборов [или эквивалентно пропорционально распределился между всеми партиями, прошедшими электоральный барьер], т.е. не учитываются даже и в соглашениях о перераспределении остаточных голосов, заключаемых ими с другими, более удачливыми партиями.
Некоторым кажется, что выводом из этого является необходимость снижения или вообще отмены электорального барьера, но сам я так не считаю. Уровень представительности израильской политической системы и так достаточно высок, поскольку, во-первых, это парламентская, а не президентская демократия, во-вторых, поскольку при проведении выборов в Кнессет используется пропорциональная, а не мажоритарная система, и, в третьих, поскольку принятый у нас уровень электорального барьера и так не слишком высок в сравнении с другими странами мира, практикующих парламентские выборы с пропорциональной системой голосования (во Франции 12,5%, в Турции 10%, в Германии, Польше и Новой Зелландии 5%, в Швеции 4% и т.д.)....
Принятый в Израиле в настоящее время уровень электорального барьера обеспечивает представительство в Кнессете партийным спискам, имеющим не менее 4 депутатов. Это достаточная степень представительности даже для такого разнородного общества, как израильское, а абсолютной представительности вообще не бывает – ведь вполне адекватно каждого человека может представлять лишь он сам. Скорее для израильской системы в связи с дилеммой "представительность vs эффективность" характерен избыток представительности за счет эффективности государственного управления (т.н. משילות, или Governance), так что я, может быть, и повысил бы электоральный барьер до 5%, чтобы он в точности соответствовал 6 депутатским мандатам.
Это обеспечивало бы представительство в Кнессете одной крупной правоцентристской и одной крупной левоцентристской партиям (сегодняшними деньгами: Ликуд и Кахоль-Лаван), одной собственно правой, с частичным национально-религиозным окрасом, и одной собственно левой, с социалистическим окрасом, партиям (нечто в виде ЕД-ИЛ до раскола на Новых правых и ЕД-ИЛ+Оцма, с одной стороны, и объединение остатков Аводы и МЕРЕЦа, с другой), одному ультраортодоксальному списку (Яхдут ха-Тора + ШАС) и одному объединенному арабскому списку. На прошлых выборах арабы убедительно показали, что в целях преодоления электорального барьера у них могут объединиться в один технический блок исламисты, светские националисты и коммунисты – при том, что объективных противоречий между ними не меньше, чем между ашкеназскими и сефардскими ультраортодоксами или, допустим, всеми составляющими расширенного национально-религиозного блока правее Ликуда. Вот и было бы тогда примерно 6 партий (или, точнее, партийных блоков), а все остальное, на мой взгляд, излишество.
Но даже если не повышать электоральный барьер, снижать его сегодняшнюю планку нет никакого смысла. Если известной части избирателей угодно демонстрировать свою привередливость, голосуя за списки, которые заведомо не имеют шансов добиться представительства в Кнессете, флаг им в руки. В 2015 году таких набралось порядка 190 тыс. человек (4,5% от общего числа правильно поданных голосов); в этот раз будет, похоже, намного больше. Красиво жить не запретишь, хотят люди валять дурака – пусть валяют.
С другой стороны, также и повышать эффективность израильской политической системы за счет ее представительности я бы не стал, если речь идет не об умеренном повышении электорального барьера, а о таких радикальных новациях, как переход к президентской республике или к мажоритарным выборам в Кнессет. Обе эти системы в условиях очень разнородного израильского общества привели бы к отчуждению от власти значительных групп населения и, в случае с мажоритарными выборами, дали бы повод для подозрений в связи с делением страны на избирательные округа (понятно, к примеру, что поделить можно и так, что в Кнессете не окажется ни одного ультраортодоксального или арабского депутата).
Но не менее важным в связи с перспективой таких новаций я нахожу то, что когда-то назвал формулой банановой республики, а именно сильное правительство в слабом государстве. Президентское правление хорошо для таких стран, как США, Россия или даже Франция, но Израиль применительно к данной проблеме является и в обозримом будущем останется государством слабым, и это состояние очень мало зависит от силы израильской армии или успехов нашего хай-тека. Фундаментальная слабость Израиля определяется его политической, ресурсной, общеэкономической и военно-технической зависимостью от внешних партнеров, лучшие из которых не раз демонстрировали в прошлом свою готовность решать собственные проблемы, подталкивая нашу страну к шагам, которые привели бы ее – или, по крайней мере, могли привести - к несовместимым с жизнью условиям.
В таких ситуациях именно слабость израильского правительства, т.е. его зависимость от поддержки общества, наделяла Израиль дополнительной политической силой. Правительство иной раз и готово было уступить настойчивым требованиям добрых союзников, да только осознавало, что, приняв их требования, оно лишится коалиционной поддержки и власти. Такая слабость, по мне, предпочтительнее силы правительства, обеспечиваемой в формате президентской республики и, до некоторой степени, в формате мажоритарных выборов, наделяющих решающим преимуществом крупные околоцентристские партии и нивелирующих таким образом волю идеологически мотивированного меньшинства.
ВВС Пакистана сбили два истребителя ВВС Индии, нарушивших, как считают в Исламабаде, воздушное пространство страны...По его словам, пилот одного из индийских самолетов взят в плен.
"В ответ на произошедшие сегодняшним утром шаги Пакистана, о которых ранее уведомил МИД, самолеты ВВС Индии пересекли линию разграничения. ВВС Пакистана сбили два самолета ВВС Индии. Один из самолетов упал на территории Азад Джамму и Кашмира, в то время как другой самолет упал на индийской стороне Кашмира. Один индийский пилот арестован", - сообщил пресс-секретарь вооруженных сил.
Ранее МИД Пакистана выпустил заявление, в котором указал, что самолеты исламской республики залетели за линию разграничения и отработали демонстрационный ракетный удар по невоенным целям вдали от населенных пунктов. "Единственной целью акции было показать, что мы имеем право на самооборону и готовы к ней, - заявил МИД Пакистана. - Мы пошли на данный шаг при свете дня, чтобы донести наше прозрачное предупреждение".
Ниже есть продолжение.
...в Пакистане закрыты пять воздушных гаваней, включая столицу страны Исламабад. Все они прекратили обслуживание пассажиров на внутренних и международных рейсах. В свою очередь индийская компания Vistara сообщила о прекращении полетов в Джамму и Кашмир...
...У Нью-Дели и Исламабада традиционно напряженные отношения. Между сторонами есть политические, исторические и территориальные разногласия, в частности по статусу области Кашмир.
Кашмир — спорная территория, раздел которой не закреплен. Там активно действуют сепаратисты, выступающие за независимость или присоединение к Пакистану.
Нью-Дели обвиняет пакистанские власти в поддержке вооруженных сепаратистов, Исламабад обвинения отрицает...
...Накануне Индия заявила о нанесении воздушных ударов по боевикам в пакистанской части Кашмира. Целью была группировка "Джаиш-э-Мухаммад" ("Армия Мухаммеда"), которая взяла на себя ответственность за взрыв 14 февраля, в результате которого погибли 45 человек. По словам заместителя министра иностранных дел Индии Виджая Гокхале, в ходе удара было ликвидировано более 300 террористов, инструкторов и старших командиров, которые готовились к боевым действиям.
Гокхале отметил, что тренировочный лагерь боевиков располагался в густом лесу на холме вдали от гражданской инфраструктуры, и столь крупный объект не мог остаться незамеченным для Исламабада. Пакистанские военные в свою очередь сообщили, что самолеты ВВС Индии вторглись в воздушное пространство страны, но разрушений и жертв не было.
Представитель вооруженных сил Пакистана генерал-майор Асиф Гафур заявил, что индийские самолеты столкнулись с эффективными ответными действиями ВВС Пакистана и спешно ретировались. По его версии, один из индийских самолетов нанес авиаудар в районе города Балакот в пакистанской части Кашмира, но сделал это в спешном порядке на открытом пространстве, не причинив вреда.
Комитет национальной безопасности Пакистана под председательством премьер-министра Имрана Хана также заявил, что данные об атаке на лагерь предполагаемых террористов не соответствуют действительности, и связал "фальшивые" заявления с предстоящими в Индии выборами.
Алиенора Аквитанская - герцогиня Аквитании и Гаскони, графиня Пуатье с 1137 года, королева Франции в 1137—1152 годах, королева Англии в 1154—1189 годах, одна из богатейших и наиболее влиятельных женщин Европы Высокого средневековья. Алиенора была супругой двух королей — сначала короля Франции Людовика VII, а затем короля Англии Генриха II Плантагенета, матерью двух английских королей — Ричарда I Львиное Сердце и Иоанна Безземельного.
Женщина удивительной красоты, характера и нравов, выделяющих её не только в ряду женщин-правителей своего времени, но и всей истории.
Ниже есть продолжение.
Спустя несколько месяцев после расторжения брака с Людовиком, 18 мая 1152 года герцогиня Алиенора вышла замуж за английского графа Генриха Плантагенета. Поступок Алиеноры потряс всю средневековую Европу. С этого момента практически половина Франции принадлежала династии Плантагенетов.
25 октября 1154 года супруг Алиеноры стал королем Англии, а она сама получила титул королевы. Королева Алиенора родила Генриху II девять детей, из которых до зрелого возраста не дожили лишь два сына. В первую половину правления Генриха II, королева являлась главным политическим советником своего супруга. Король безоговорочно доверял своей жене, посвящая её во все государственные дела. Алиенора сопровождала его во многих военных походах, часто оставаясь наместником на французских землях, а находясь в Англии, получала право на управление королевской казной, что доказывает доверие Генриха к супруге. Длительные военные походы, а также склонность Генриха к супружеским изменам, вскоре внесли охлаждение в отношения между супругами. Кроме того с возрастом Генрих становился более жадным и подозрительным, так, в 1169 году Алиенора вместе с любимым сыном Ричардом и отправилась в родную Аквитанию. Королева желала познакомить аквитанский народ с их будущим правителем. Там Алиенора узнала, что ее супруг, желая заключить выгодный для себя политический союз, заложил часть Аквитанских земель. Алиенора, считавшая Аквитанию сугубо своей территорией, пришла в ярость, что окончательно испортило отношения между королем и королевой.
Ричард I Львиное Сердце (1157-1199) - английский король из династии Плантагенетов. Сын короля Англии Генриха II и герцогини Алиеноры Аквитанской.
Титулы: граф де Пуатье (1169—1189), герцог Аквитании (1189 — 1199), король Англии (1189—1199), герцог Нормандии (1189—1199), граф Анжуйский и Мэнский (1189—1199).
Третий из пятерых сыновей Генриха II Английского и Алиеноры Аквитанской — Ричард родился 8 сентября 1157 года в Оксфорде.
Генрих II предполагал разделить своё королевство между тремя своими сыновьями. Генрих (род. 1155) должен был стать королём Англии, также под его контроль переходили Анжу, Мэн и Нормандия. Ричарду предназначалась Аквитания и графство Пуату — фьефы его матери. Джеффри (род. 1158) получал Бретань через брак с Констанцией, наследницей провинции. 6 января 1169 года в Монмирае вместе с отцом и братьями Генрихом и Джеффри Ричард принёс присягу феодальной верности Людовику VII как наследник Пуату и Аквитании. В тот же день было достигнуто соглашение о браке Ричарда и дочери Людовика Адель (Элис, Алиса, о ней ниже). Этот союз должен был скрепить договор о мире между королями Англии и Франции. Ричард воспитывался при дворе матери, Алиеноры Аквитанской, чьи личные владения были предназначены ему в наследство.
Ричард был хорошо образован (он писал стихи на французском и окситанском языках) и очень привлекателен — ростом (по оценкам) в 1 метр 93 сантиметра, голубоглазый и светловолосый. Больше всего он любил воевать — с детства проявлял недюжинные политические и военные способности, был знаменит своей храбростью, умел брать верх над аристократами в своих землях. Он придавал большое значение церковным торжествам и, по рассказам современников, охотно участвовал в песнопениях, сопровождавших обряды, и даже руководил хором при помощи «голоса и жеста». Так же, как и его братья, Ричард боготворил свою мать и не ценил своего отца за пренебрежение ею.
В 1169 году 8-летняя Адель была обручена с Ричардом Львиное Сердце. Генрих привёз Адель в Англию, чтобы вступить во владение землями, составлявшими её приданое (графство Омаль и графство Э), но как только та достигла половой зрелости, овладел ею и сделал своей любовницей.
В 1170 году старший брат Ричарда, Генрих, был коронован под именем Генриха III (в исторической литературе его обычно называют «Молодой король», чтобы не путать с Генрихом III, племянником «молодого» Генриха и Ричарда, сыном Иоанна), но фактически так и не получил реальной власти.
В 1173 году Ричард вместе с братом Джеффри примкнул к мятежу Генриха Молодого против отца. По мнению Ральфа Коггесхолла, именно Генрих Молодой, желавший править самостоятельно, по крайней мере, на части земель, переданных ему отцом, был подстрекателем восстания против Генриха II. Ричард принял участие в мятеже по наставлению матери. Вначале принцев поддержали главные бароны Пуату и Аквитании, потом к ним присоединились и английские бароны. Но Генрих II, после некоторого замешательства, стал действовать решительно. Благодаря наёмникам из Брабанта, он одерживал одну победу за другой. Весной 1174 года жители Ла-Рошели, опасаясь мести со стороны английского короля, отказались принять Ричарда. Ему пришлось укрыться в Сенте, а позднее, при подходе войск Генриха II, поспешно покинуть эту цитадель. Алиенора Аквитанская была арестована, переправлена в Англию в Винчестер, потом — в крепость Солсбери. Понимая, что дело проиграно, Ричард, первым из братьев, явившись к отцу в Пуатье 23 сентября 1174 года, вымолил прощение. Согласно договору, заключённому в Фалезе в октябре того же года, Ричард сохранил Пуату, однако подчинялся отцу. Он имел право получать часть налоговых сборов, в его владение передавалось несколько замков с условием, что они не будут укреплены.
Согласно мирному договору, подписанному 30 сентября 1174 года в местечке Монлуи король Генрих II подтвердил Людовику VII обещание свадьбы между Ричардом и Аделью, в качестве приданого за которую давалось графство Берри, но она так и не состоялась.
В 1177 году папа Александр III через своего легата потребовал от Генриха II заключения брака между дочерью Людовика VII и Ричардом. Сначала английский король попросил отсрочки решения вопроса, но на встрече в Иври с Людовиком 21 сентября он подтвердил, что бракосочетание состоится. Приданым Адель должно было стать Берри.
Генриха подтвердил свое обещание в декабре 1183, затем — во время поста 1186 года, но не сдержал своих обещаний. Тем временем, Адель родила сына.
Учитывая то обстоятельство, что Ричард позднее пытался вступить в брак: сначала с Маго, дочерью Вюльгрена Тейлефера, за которой давали графство Ла-Марш, потом с дочерью Фридриха Барбароссы, историки делают вывод, что он не считал себя связанным какими-либо обязательствами в отношении Адель.
В 1170 году старший сын Алиеноры, Генрих Молодой, был коронован соправителем отца, однако реальной власти не получил. В 1173 году сыновья Генриха (кроме Иоанна) подняли мятеж против отца. Фактическим создателем этого мятежа стала королева Алиенора, добившаяся поддержки у своего первого супруга, короля Франции. В то же время Алиенора возглавила мятеж аквитанских баронов, но при попытке бегства в Париж была перехвачена войсками Генриха II и доставлена в Англию. Генрих II приказал запереть Алиенору в Винчестере, где она просидела в заточении до смерти своего супруга в 1189 году.
Заточение было достаточно комфортным. Алиенора все еще продолжала оставаться королевой Англии и герцогиней Аквитании. Ей оставили штат слуг, а охране велели предоставить узнице полную свободу в пределах крепостных стен. Кроме того, существует версия, что Генрих собирался развестись с супругой и жениться на одной из своих любовниц. Однако вместе с Алиенорой король лишился бы всех своих земель во Франции (за исключением Нормандии). Данная перспектива заставила его одуматься и сохранить брак.
В 1179 году Генрих добился от Алиеноры передачи герцогского титула Ричарду.
По сообщению одного из хронистов, Ричард был сильно опечален смертью отца. Он лично сопровождал останки Генриха из замка Шинон в аббатство Фонтевро, усыпальницу Плантагенетов. После погребения отца Ричард направился в Руан, где 20 июля 1189 года он был возведён в достоинство герцога Нормандского.
Одним из первых действий Ричарда в качестве короля было освобождение Алиеноры. 3 сентября 1189 года Ричард был коронован в Вестминстере. Венчание на царство Ричарда подробнейшим образом описано одним из хронистов. Празднество, продолжавшееся три дня, было омрачено еврейскими погромами в Лондоне. Накануне коронации Ричард, опасаясь беспорядков, вполне возможных в толпе, разгорячённой даровым вином, запретил присутствовать евреям на обряде. Однако некоторые богатые евреи нарушили указ. Наводя порядок, дворцовая стража действовала жёстко: по сообщению хрониста из Питерборо были раненые, некоторые смертельно. Разъярённые лондонцы направились громить и жечь дома евреев. Спасаясь от убийств, те искали убежища у своих друзей и в лондонском Тауэре. Король узнал о беспорядках на следующий день, зачинщики были схвачены, трое из них были приговорены к смертной казни. По всем английским графствам Ричард разослал указ о запрещении нападений на евреев.
Вскоре король бросил все силы на подготовку крестового похода. Единокровный брат короля Джеффри, ставший после долгой тяжбы архиепископом Кентерберийским, внёс в казну 3 тысячи фунтов. Как признавался Ричард, он бы продал и Лондон, если бы на него нашёлся покупатель. Мало зная Англию (из десяти лет своего правления Ричард провёл в ней только полгода), он свёл управление страной ко взиманию огромных налогов на финансирование армии и флота. 11 декабря 1189 года король отплыл из Дувра в Нормандию. На Рождество он созвал Королевский суд в Бюре, а немного позже встретился с Филиппом Августом, чтобы обсудить детали предстоящего похода. Ричард и Филипп заключили договор, в котором обязывались хранить верность и помогать друг другу. На время крестового похода рыцари двух войск поклялись не воевать между собой. Согласно договору, если один из двух королей умрёт во время экспедиции, оставшийся в живых обязывался направить все средства и людей покойного на помощь Святой земле.
Перед отбытием в Святую землю Ричард и Филипп встретились в Везеле 4 июля 1190 года. Две армии крестоносцев дошли до Лиона, где разделились: французский король направился в Геную, английский — в Марсель, где его должен был ожидать флот из Англии. Однако корабли не прибыли в назначенный срок, и 7 августа Ричард решил отплыть на судах, предоставленных ему внаём марсельцами. По морю он проследовал до Генуи, где состоялась его встреча с Филиппом, потом, двигаясь вдоль итальянского побережья, Ричард достиг Салерно. В Салерно к королю наконец прибыли корабли из Англии.
Флот английского короля 12 апреля попал в сильный шторм, Ричард с частью кораблей сделал короткую остановку на Крите, а 22 числа высадился на Родосе. 1 мая король отплыл из Родоса, новое происшествие задержало его на пути в Акру — четыре корабля из флотилии было выброшено штормом на берег Кипра. Три из них были уничтожены бурей. Четвёртый, на котором находились сестра и невеста Ричарда, уцелел, но правитель Кипра Исаак Комнин не пустил его в порт. Ричард поспешил им на помощь, его посланцы просили освободить немногих уцелевших после кораблекрушения, но Исаак заключил их в тюрьму и требовал выкуп. Получив отказ, английский король приказал штурмовать Лимасол. Захватив город, крестоносцы преследовали отступившее войско Комнина, сам император едва избежал плена. 11 мая к Ричарду присоединились прибывшие из Палестины Ги де Лузиньян, принц Антиохийский с сыном, графом Триполи, Лев, брат князя Армянского Рубена и Онфруа де Торон. Император Исаак, оставленный бо́льшей частью своих людей, предложил Ричарду мирный договор, условия которого король принял. Однако император, не собираясь соблюдать мирные договорённости, бежал.
12 мая Ричард обвенчался с Беренгарией Наваррской. Брак Ричарда и Беренгарии был бездетным — они очень мало времени провели вместе, поскольку Ричарда гораздо больше интересовали военные победы. Английский хронист Ричард Девайзский писал, что Беренгария была более умной, нежели красивой. Это был брак по расчету — он приносил королю стратегически важные крепости, обеспечивал безопасность южных границ его французских владений и избавлял Ричарда от необходимости жениться на Адели. От имени короля Кипром остались править Ричард Камвилл и Роберт Тернхемский. Остров стал перевалочной базой для крестоносцев, которой не угрожали набеги.
8 июня 1191 года Ричард вошёл в залив Святого Иоанна Акрского. К тому времени крестоносцы уже два года осаждали город и почти овладели Акрой, но сами были окружены войсками Саладина (Салах ад-Дина). После многочисленных атак крестоносцев, к которым присоединились войска Ричарда и Филиппа, защитники Акры предложили сдать город при условии, что им будет сохранена жизнь и обеспечено отступление. Однако Ричард и Филипп потребовали возвращения Иерусалима с прилегающими землями и освобождения христиан, захваченных в плен с 1187 года. Саладин не согласился, боевые действия продолжились. 5 июля крестоносцам удалось пробить брешь в крепостной стене Акры, на следующий день начался новый штурм города. Защитники Акры пытались возобновить переговоры, Ричард же отдал приказание продолжить разрушение стен города, посулив каждому, кто принесёт камень из башни, называемой Башней Проклятия, слиток золота. 12 июля Акра пала, Саладин отступил в Сефорию, уничтожая на своём пути крепости, города, сады и виноградники вплоть до Хайфы. Условия капитуляции принимались при посредничестве рыцарей ордена госпитальеров и Конрада Монферратского. Защитникам города сохранили жизнь, обещав отпустить их после уплаты 200 тысяч динаров и освобождения 2500 пленных христиан. Днём освобождения заложников было назначено 9 августа.
Необычно уважительные отношения между Ричардом и Саладином стали одним из наиболее известных средневековых романтических сюжетов. Саладин во время осады Акры посылал страдавшим от болезни Ричарду и Филиппу Августу свежие фрукты и лёд. Ричард также отвечал подарками.
После взятия Акры Ричард предложил всем крестоносцам дать клятву не возвращаться на родину ещё три года или до тех пор, пока не будет отвоёван Иерусалим. Король Франции отказался дать подобное обещание, собираясь в скором времени покинуть Святую землю, он также намечал воспользоваться отсутствием Ричарда для аннексии его земель во Франции. Филипп поднял также вопрос о разделе острова Кипр, а в дальнейшем отношения двух королей ухудшились из-за спора между Ги Лузиньянским и Конрадом Монферратским о наследовании королевства Иерусалимского.
29 июля Филипп добился согласия Ричарда на свой отъезд и поклялся на Евангелии в нерушимости союза между ним и английским королём. Передав своих крестоносцев Ричарду, он поставил во главе этого войска герцога Бургундского Юга. Ричард и Филипп разделили добычу, взятую в Акре. Герцог Австрийский Леопольд посчитал, что как старейший участник осады Акры, имеет право на долю добычи, однако его претензии не были приняты во внимание. В знак того, что он тоже должен воспользоваться плодами победы, герцог повелел нести перед собой свой штандарт. Рыцари из свиты Ричарда бросили знамя на землю и топтали его. воих заложников Филипп оставил Конраду Монферратскому, которого поддержал в споре о владении Иерусалимским королевством и отбыл 31 июля в Тир. Отъезд Филиппа серьёзно осложнил положение крестоносцев, многие порицали его за отказ от продолжения борьбы, тогда как авторитет Ричарда возрос.
Крестоносцы готовились к новой кампании: Ричард поставил перед собой целью взятие Аскалона, за которым открывался путь на Египет.
Накануне предполагаемого обмена пленными между Ричардом и Конрадом Монферратским возник конфликт, едва не перешедший в военное столкновение. Маркиз отказался передать заложников королю на том основании, что они ему были отданы Филиппом. Спор был улажен герцогом Бургундским. Ни 9, ни 10 августа, вопреки обещаниям Саладина, пленные христиане не были отпущены, не получили крестоносцы и выкуп за защитников Акры и Истинное Древо Животворящего Креста, захваченное в битве при Хаттине. Срок обмена был перенесён на 20 августа, однако и в этот день Саладин не выполнил условий крестоносцев. По сообщению продолжателя хрониста Вильгельма Тирского, Ричард приказал казнить 2700 пленников: «со связанными руками они были умерщвлены на виду у сарацин». Переговоры с Саладином были сорваны.
Оставив Акру Бертрану де Вердену и Стивену (Этьену) Лонгчампу, Ричард 22 августа повёл крестоносцев на Хайфу по берегу моря, параллельным курсом за войском следовали корабли. После небольшой передышки у Хайфы (сам город был разорён Саладином), поход продолжился 30 августа. У реки Нахр-Фалик Саладин, воины которого во время всего перехода завязывали стычки с крестоносцами, преградил дорогу Ричарду. Король возобновил переговоры, 5 сентября на встрече с братом султана Маликом Аль-Адилем он потребовал сдачи Иерусалима и получил отказ. 7 сентября Ричард нанёс поражение войску Саладина в битве при Арсуфе. По словам хрониста Амбруаза, сам король «выказал такую доблесть, что вкруг его, с обеих сторон и спереди и сзади, образовалась широкая дорога, заполненная мёртвыми сарацинами». Победа крестоносцев при Арсуфе повергла Саладина в уныние, а когда он вознамерился удержать Аскалон, его эмиры, боявшиеся повторить судьбу защитников Акры, потребовали, чтобы сам султан или кто-либо из его сыновей оставался с ними в городе[30]. Тогда Саладин разорил Аскалон и, отступая, снова применил тактику «выжженной земли», уничтожая все на пути армии крестоносцев. По сообщению некоторых арабских хронистов (например, Ибн аль-Асира), маркиз Монферратский упрекал Ричарда в том, что, видя, как гибнет город, он не занял его «без боя и без осады». Ричард направил свои войска в Яффу, также разрушенную Саладином, для её восстановления и провёл там около двух месяцев. Там, во время объезда укреплений города, он чуть не попал в плен и лишь благодаря тому, что рыцарь Гийом де Прео назвался сарацинам королём и отвлёк их внимание, Ричарду удалось спастись. Король снова начал переговоры с Маликом Аль-Адилем, надеясь получить все земли побережья.
В конце октября Ричард собрал свои войска для похода на Иерусалим. Перед этим по его приказанию тамплиеры перестроили на пути из Яффы в Иерусалим крепости Казаль-де-Плейн и Казаль-Муайен. Крестоносцы задержались у Рамлы из-за дождей с 15 ноября до 8 декабря 1191 года. По свидетельству участника похода Амбруаза, воины, видя совсем рядом долгожданную цель (Иерусалим) испытывали необычайный душевный подъём, забывая голод и холод. Ричард, однако, не стал штурмовать его: не было материалов для постройки осадных орудий — мусульмане уничтожили все деревья в окрестностях Иерусалима. К тому же армия Саладина находилась поблизости и в любой момент могла уничтожить меньшую по численности армию крестоносцев. Рыцари же, родившиеся на Святой земле, утверждали, что даже при благоприятном исходе дела (взятии города) удержать его будет трудно, и, как только крестоносцы, выполнив свой долг, отправятся домой, Иерусалим снова будет потерян. Ричард отступил, часть французов ушла в Яффу, Акру и Тир. Король вместе со своим племянником Генрихом Шампанским направился в Ибелин. Вскоре он снова начал переговоры с Маликом эль-Адилем, как и с султаном, Ричард завязал с ним дружеские отношения. Существует легенда, что даже поднимали вопрос о свадьбе между сестрой Ричарда Иоанной и братом Саладина Аль-Адилем. Иоанна же соглашалась выйти замуж за эль-Адиля, только если он примет христианство и предполагаемый брак не состоялся. Контакты короля с противником не нравились многим крестоносцам и были поводом «к великим обвинениям против Ричарда и к злословию» (Амбруаз). Очередной поход на Иерусалим Ричард начал без войска герцога Бургундского, которое было направлено на восстановление Аскалона, начавшееся 20 января. Ричарду пришлось вступить в безрезультатные переговоры в Сен-Жан-д-Акр с Конрадом Монферратским, вступившим в новый конфликт с Ги Лузиньяном. Французы присоединились к маркизу, пытались уйти в Акру, однако, когда Ричард воспрепятствовал этому, направились в Тир. Через некоторое время король получил известие о враждебных действиях брата Иоанна в Англии, и, созвав в Аскалоне совет, объявил о том, что вскоре покинет Святую землю. Однако рыцари и бароны, которым предстояло остаться в Палестине, единодушно отвергли предложение Ричарда поставить командующим Ги Лузиньянского. Учитывая это, английский король признал за маркизом Монферратским право на королевство Иерусалимское и решил передать командование ему. Однако 28 апреля 1192 года Конрад Монферратский был убит ассасинами. Снова встал вопрос о претенденте на иерусалимский престол, им стал со всеобщего одобрения племянник французского и английского королей Генрих Шампанский. Ги Лузиньянский же, уплатив Ричарду 40 тысяч дукатов, стал владельцем острова Кипр. 17 мая Ричард осадил, а через пять дней взял Даронскую крепость, цитадель, находившуюся на пути через Синайскую пустыню. Во время осады к нему присоединились Генрих Шампанский и Юг Бургундский. Все были уверены, что на этот раз Иерусалим будет взят. В самом городе с того момента, как в пяти километрах от него были замечены разведчики крестоносцев, горожане были охвачены паникой. По сообщению автора англо-нормандского рассказа о крестовом походе, в это время Ричард посетил некоего отшельника с горы Святого Самуила. Тот в разговоре с королём заявил, «что не пришло ещё время, когда Бог сочтёт людей Своих достаточно освятившимися, чтобы Святая земля и Пресвятой Крест могли быть переданы в руки христиан». Это предсказание, ставшее известным крестоносцам, поколебало их уверенность, они медлили, решив дождаться поддержки из Акры. 20 июня 1192 года Ричард захватил караван, следовавший из египетского Бильбаиса, взяв богатейшую добычу. Это обстоятельство повергло в растерянность самого Саладина. Воспрявшие же духом крестоносцы были готовы напасть на Иерусалим, однако король не мог решиться на штурм. Амбруаз рассказывает о его колебаниях: Ричард опасался потери чести в случае неудачи, боялся остаться «навсегда виноватым». На совете 4 июля, где собрались представители орденов тамплиеров и госпитальеров, французских и английских рыцарей, а также рыцарей, уроженцев Святой земли, было решено отойти от Иерусалима без боя. Дух армии крестоносцев был подорван.
Возвратившись в Акру, Ричард готовился к походу на Бейрут. Вскоре он получил известия о нападении Саладина на Яффу и отплыл на её защиту.
Яффо был крупнейшим морским портом в Средиземном море на пути в Иерусалим, и Ричард планировал использовать город для снабжения войска при осаде.
1 августа корабли христиан, возглавляемые королевским судном, подошли к Яффе. Король первым высадился на берег, за ним последовали другие воины. Крестоносцы под прикрытием щитов, сооружённых из обломков кораблей, добрались до укреплений города и отбили его у Саладина, отступившего к Язуру. Отряд английского короля, который насчитывал не более двух тысяч человек, разместился лагерем у Яффы. Утром 5 августа Саладин, располагавший армией, превосходящей силы противника в десять раз, предпринял попытку разбить франков. Благодаря присутствию духа Ричарда, его решительным действиям, крестоносцы отбили атаку сарацинов. По свидетельству Амбруаза, сам король бился так, что кожа на его руках порвалась.
Описывая сражение при Яффе, некий Бернард рассказывает о любопытном эпизоде. В бою у Ричарда Львиное Сердце было чрезвычайно мало всадников, всего около 15 (по другим версиям 60) человек. Когда Саладину показали английского короля, командовавшими пешими воинами, тот воскликнул: «Как! Такой король стоит пешим среди своих людей! Это неприлично». Тогда Саладин отправил ему коня и поручил вестнику сказать, что такое лицо, как он, не должен оставаться пешим посреди своих людей в столь великой опасности. Вестник исполнил все, что приказал ему его властелин. Он явился к королю и представил ему коня от имени Салах ад-Дина. Король поблагодарил его, и потом приказал одному из своих воинов сесть на коня и проехать перед ним. Всадник дал коню шпоры и хотел его повернуть, но не мог, и конь унёс его против воли в лагерь сарацин. Саладин был весьма пристыжён этим обстоятельством и отправил к нему другого коня.
Битва при Яффе была последним значимым столкновением в рамках Третьего крестового похода, по результатам которого Ричард Львиное Сердце и Салах ад-Дин вступили в переговоры: 2 сентября 1192 года было подписано перемирие на 3 года. Христианам дозволялось беспрепятственно посещать святые места. За Саладином оставался Иерусалим и Аскалон. Крестоносцам досталась узкая береговая полоса от Яффы до Тира.
Епископ Солсбери Губерт Готье и Генрих Шампанский убедили Ричарда начать переговоры, которые продолжались около месяца. Саладин тянул время, понимая, что Ричарду задержка невыгодна. 2 сентября 1192 года был заключён мир. Ричард добился для христиан свободы доступа к святыням без внесения таможенных сборов и пошлин на проживание в Иерусалиме, Саладин признал прибрежные земли Сирии и Палестины от Тира до Яффы владениями крестоносцев. Яффа на долгие годы стала местом, куда приходили паломники и дожидались там разрешения на продолжение пути до Рамлы и Иерусалима. Были освобождены пленники и в их числе рыцарь Гийом де Прео, благодаря которому избежал плена Ричард. Сам король Англии не решился посетить Иерусалим, чувствуя свою вину, так как «не смог вырвать его из рук своих врагов». Несмотря на то, что Иерусалим не был взят, завоевания Ричарда обеспечили существование христианского королевства на Святой земле ещё на сто лет.
События, произошедшие во время отсутствия Ричарда в Англии, требовали незамедлительного возвращения короля. Конфликты между епископом Лонгчампом, получившим от Ричарда полномочия канцлера, и братьями короля не прекращались.
Возвратившийся из Святой земли епископ Бовезский, Филипп де Дрё, распространял слухи о коварстве Ричарда. Он обвинял английского короля в том, что тот хотел выдать Филиппа Августа Саладину, приказал убить Конрада Монферратского, отравил герцога Бургундского и предал дело крестоносцев. По сообщению хрониста, епископ Бовезский уверил короля Франции, что Ричард помышляет о его убийстве, и тот направил посольство к императору Священной Римской империи, чтобы настроить последнего против короля Англии. Хронист Вильгельм Нойбургский рассказывает о том, что Филипп Август, опасаясь наёмных убийц, окружил себя вооружённой охраной. Император же распорядился в случае появления Ричарда на землях, подчинённых ему, задержать короля Англии.
Возвращаясь из Палестины, король сделал остановку на Кипре. Здесь он подтвердил права Ги Лузиньяна на остров. 9 октября 1192 года Ричард покинул Кипр. Его флот попал в серию штормов, продолжавшуюся шесть недель. За несколько дней до планируемой высадки в Марселе король получил известие о том, что будет захвачен, как только ступит на землю. Он повернул обратно и был вынужден причалить к острову Корфу, принадлежащему Византии, где встретил два пиратских корабля. Пираты выразили желание провести с Ричардом переговоры, тот, согласившись, посетил их в сопровождении нескольких приближённых. Вместе с каперскими судами король продолжил путешествие вдоль адриатического побережья и высадился близ Рагузы. Земли, где находился Ричард, принадлежали вассалу Леопольда V Мейнхарду II Горицкому, у которого король должен был получить разрешение на проход до Альп. Понимая, что рискует свободой, а то и жизнью, он назвался купцом Гуго, сопровождающим графа Бодуэна Бетюнского, возвращающегося из паломничества. Гонец, отправленный к Мейнхарду II, получил также для графа Горицкого ценные подарки. Однако именно щедрость мнимого купца вызвала подозрения у Мейнхарда, что с графом Бетюнским путешествует сам Ричард. Разрешив паломникам переход через свои земли, Мейнхард в то же время просил своего брата Фридриха Бетесовского захватить короля. Один из приближённых Фридриха, некий Роже д’Аржантон, получил приказ обыскать все дома в городе и найти Ричарда. Увидев короля, д’Аржантон умолял его поскорее бежать, и Ричард, сопровождаемый всего двумя спутниками отправился в сторону Вены. Через трое суток король остановился в местечке Гинана на Дунае. Один из слуг Ричарда, знавший немецкий язык, отправился купить еды. Он навлёк на себя подозрения тем, что пытался расплатиться золотыми безантами, никогда прежде не виданными местными жителями. Слуга поспешно вернулся к Ричарду и просил того срочно покинуть город. Однако короля настиг приступ болезни, которой он страдал с того времени, как побывал в Палестине. Беглецам пришлось задержаться на несколько дней. 21 декабря 1192 года спутник короля снова отправился в город за едой и был арестован, так как у молодого человека были перчатки с гербом Ричарда. Слугу заставили раскрыть убежище короля. Схватил Ричарда Георг Роппельт, рыцарь австрийского герцога Леопольда, находившегося в то время в Вене. Сначала короля Англии держали в замке Кюнрингербург в шестидесяти километрах от Вены, потом — в Оксенфурте, близ Вюрцбурга. В Оксенфурте Ричард был передан императору Генриху VI. Позднее местом заключения стал имперский замок Трифельс. По сообщению Рауля Коггесхолла, по приказу императора король был окружён охраной днём и ночью, но сохранял присутствие духа. Стража с обнажёнными мечами не давала никому приблизиться к Ричарду, между тем, его хотели видеть многие, среди прочих — настоятель Клюнийского аббатства, епископ Гуго Солсберийский и канцлер Уильям Лонгчамп.
Генрих VI в Хагенау на специально созванном собрании высокопоставленных духовных и светских лиц огласил список обвинений, предъявляемых им Ричарду. По мнению императора, из-за действий английского короля он потерял Сицилию и Апулию, на которые претендовала его супруга Констанция. Император не обошёл своим вниманием свержение императора Кипрского, своего родственника. По словам Генриха, Ричард продавал и перепродавал остров, не имея на то никакого права. Также прозвучали обвинения короля в смерти Конрада Монферратского и попытке убить Филиппа Августа. Были упомянуты эпизод с оскорблением знамени герцога Австрийского и многократно выказываемое презрение к крестоносцам из Германии. Ричард, присутствовавший на собрании, отверг все обвинения и, по рассказу хрониста, его защита была столь убедительна, что он «заслужил восхищение и уважение всех». Сам император «проникся к нему не только милосердием, но даже стал питать к нему дружбу». Соглашение о выкупе короля Англии было принято 29 июня. Император потребовал 150 тысяч марок — двухлетний доход английской короны. Известно, что Филиппа Августа обвиняли в попытке подкупа императора: будто бы он предлагал сумму, равную выкупу, либо бо́льшую, лишь бы тот продолжал удерживать Ричарда в заключении, однако Генриха удержали от нарушения клятвы имперские князья.
В Англии о пленении Ричарда стало известно в феврале 1193 года. Алиенора Аквитанская обратилась к папе Целестину III, упрекая его в том, что он не сделал всё возможное, чтобы вернуть Ричарду свободу. Целестин отлучил от церкви Леопольда Австрийского и довёл до сведения Филиппа Августа, что экскоммуникации подвергнется и он, если принесёт ущерб землям крестоносцев (в их число входил и Ричард), но против императора Генриха ничего не предпринял.
После получения условий, на которых должен был быть освобождён король, всем налогоплательщикам было приказано предоставить четвёртую часть доходов для сбора средств на выкуп. Алиенора Аквитанская лично следила за выполнением предписания юстициариев. Когда стало ясно, что требуемую сумму не удаётся собрать, было решено отправить императору двести заложников до тех пор, пока он не получит весь выкуп. Алиенора лично доставила деньги в Германию. 2 февраля 1194 года на торжественном собрании в Майнце Ричард получил свободу, но был вынужден принести оммаж императору и обещать ему выплату ежегодно пяти тысяч фунтов стерлингов. Кроме того, Ричард помирил императора и герцога Саксонского Генриха Льва, залогом согласия должен был стать брак одного из сыновей герцога и девушки из рода императора. 4 февраля 1194 года Ричард и Алиенора покинули Майнц. По сообщению Вильяма Ньюбургского, после отъезда английского короля император пожалел о том, что отпустил узника, «тирана сильного, воистину угрожающего всему миру», и отправил за ним погоню. Когда же Ричарда не удалось схватить, Генрих ужесточил условия, в которых содержались английские заложники.
Филипп II послал Иоанну Безземельному письмо со словами «Будь осторожен. Дьявол на свободе».
Ричард возвратился в Англию 13 марта 1194 года. После кратковременного пребывания в Лондоне Ричард направился в Ноттингем, где осадил крепости Ноттингем и Тикхилл, занятые сторонниками его брата Иоанна. Защитники цитаделей, поражённые возвращением короля, сдались без боя 28 марта. Некоторые из них избежали тюремного заключения, выплатив Ричарду, нуждавшемуся в деньгах, большие выкупы. 10 апреля в Нортхемптоне король созвал торжественную Пасхальную ассамблею, завершившуюся 17 апреля его второй коронацией в Винчестере. Перед церемонией состоялось собрание подчинённых Ричарду кастелянов и сеньоров, изъявивших ему свою верность. Конфликт Ричарда с Филиппом Августом был неизбежен, войну отсрочило лишь тяжёлое материальное положение Англии и необходимость мобилизации всех сил для ведения масштабных боевых действий. Ричард также постарался обезопасить северную и юго-западную границы своих земель. В апреле 1194 года за сумму, почти равную размеру его выкупа, король Англии подтвердил независимость Шотландии, лишив Филиппа Августа возможного союзника. 12 мая Ричард покинул Англию, доверив управление в стране Губерту Готье. Автор жизнеописания Уильяма Маршала рассказывает о восторженном приёме, оказанном королю жителями нормандского Барфлёра. В Лизьё, в доме архидиакона Иоанна д’Алансона, состоялась встреча Ричарда с братом. Король помирился с Иоанном и назначил его наследником, несмотря на его былые контакты с королём Франции, использовавшим любую возможность, чтобы расширить свои владения за счёт земель анжуйского дома. По приказу Ричарда был составлен список мужчин (так называемая «оценка сержантов»), представителей всех населённых пунктов, которые, в случае необходимости, могли пополнить армию короля. Весной 1194 года Филипп Август осадил Вернёй, однако отошёл от него 28 мая, получив весть о появлении Ричарда. 13 июня английский король захватил замок Лош в Турени. Немного позднее он стал лагерем в Вандоме. Филипп Август, разграбив Эврё, отправился на юг и остановился недалеко от Вандома. В произошедшем 5 июля столкновении при Фретевале Ричард одержал верх, преследовал отступивших французов и едва не пленил Филиппа. После битвы у Фретеваля стороны договорились о перемирии.
Остро нуждаясь в деньгах, Ричард разрешил проводить в Англии рыцарские турниры, запрещённые его отцом. Все участники, в соответствии со своим положением, вносили в казну особую пошлину. В 1195 году, когда из-за неурожая пострадала Нормандия, Ричард снова воспользовался финансовой помощью Англии. Внезапная смерть Леопольда Австрийского принесла освобождение заложников, которых тот удерживал, в ожидании выплаты Ричардом остатка выкупа. Сын Леопольда, экскоммуникация которого так и не была отменена, опасаясь дальнейших наказаний, отпустил англичан.
Боевые действия между Ричардом и Филиппом продолжались. Новая встреча английского и французского королей состоялась в Вернёй 8 ноября 1195 года, несмотря на то, что стороны не урегулировали конфликт, перемирие было продлено до 13 января 1196 года. Чуть позже Филипп Август взял Нонанкур и Омаль, почти в то же время взбунтовалась Бретань: её жители стремились к независимости и поддерживали Артура, сына Джеффри Бретонского, союзника французского короля. Чтобы подавить волнения в этой провинции, войска Ричарда совершили туда несколько рейдов. Эти события заставили Ричарда искать примирения с Раймундом Тулузским. Брак его сестры Иоанны с графом Тулузы, заключённый в октябре 1196 года в Руане, делал последнего союзником английского короля.
В 1196—1198 годах Ричард построил в Нормандии замок Шато-Гайар недалеко от Руана. Несмотря на то, что по договору с Филиппом он не должен был возводить крепостей, Ричард, потерявший свою ключевую нормандскую цитадель Жизор (в 1193 году она отошла французскому королю), завершил сооружение Шато-Гайара в рекордно короткие сроки.
После смерти императора Генриха VI германские князья предложили корону Священной Римской империи английскому королю. Ричард не принял её, однако назвал имя того, кого хотел бы видеть императором: сына сестры Матильды, Оттона Брауншвейгского. В 1197 году Ричард заключил договор с Бодуэном Фландрским, который принёс королю Англии вассальную присягу. Таким образом, его положение на континенте усиливалось: Франция оказалась в окружении его союзников. В продолжавшихся стычках между войсками двух королей удача сопутствовала Ричарду, причём последний период войны был отмечен обоюдной жестокостью по отношению к пленным. Потерпев ряд поражений, Филипп решил заключить мирный договор. Он встретился с Ричардом на Сене между Гуле и Верноном. 13 января 1199 года было заключено соглашение о пятилетнем перемирии. Договор подтверждал права Оттона Брауншвейгского на корону Священной Римской империи и предусматривал брачный союз между сыном Филиппа и племянницей Ричарда (личности жениха и невесты не были уточнены). После Рождественской ассамблеи в Донфроне Ричард направился в Аквитанию. В начале марта он принял посланников от виконта Лиможского Адемара V (Бозон, около 1135—1199). Согласно обычаю, виконт предлагал своему сеньору часть клада, найденного в его земле.
26 марта 1199 года при осаде замка Адемара V Лиможского Шалю-Шаброль в Лимузене Ричард был ранен в шею арбалетным болтом французским рыцарем Пьером Базилем и 6 апреля скончался от заражения крови на руках своей 77-летней матери Алиеноры. В ролике высказывается предположение, что это было заказное политическое убийство.
Внутренности Ричарда были похоронены в Шалю, остальная часть его тела была погребена на севере, в аббатстве Фонтевро рядом со своим отцом, а его сердце было забальзамировано и похоронено в соборе Нотр-Дам в Руане.
Поскольку Ричард не имел законных детей, трон перешёл к его брату Иоанну.
Наиболее важные последствия правления Ричарда:
* Захваченный Ричардом Кипр был необходим для поддержания французских владений в Палестине в течение ещё целого столетия.
* Военные подвиги Ричарда сделали его одной из самых выдающихся фигур в средневековой истории и литературе. Ричард выступает героем многочисленных легенд (особенно сказаний о Робин Гуде, хотя они и жили в разное время), книг (например, «Айвенго» Вальтера Скотта, «Поющий король» Александра Сегеня), фильмов (например, «Лев зимой»), песен (например, композиция Lionheart NWOBHM-группы Saxon) и компьютерных игр (Stronghold Crusader, Assassin’s Creed)
Сохранилось два стихотворных произведения, написанных Ричардом: наиболее известна его канцона, сочинённая в плену у Генриха VI.
Сирвента, второе дошедшее до нас произведение. В ней король упрекает Дофина, за то, что он перешёл на сторону Филиппа Августа (1194). Сирвента написана на пуатевинском диалекте старофранцузского языка.
По распространённой легенде, трубадур Блондель де Нель (Рето Беццола его отождествляет с Иоанном II Нельским), нашёл Ричарда, когда тот находился в плену у императора по песне, некогда сочинённой ими совместно.
Кроме того, неоднократно упоминается своим другом-врагом Бертраном де Борном под сеньялем «Да-и-Нет»[64]. А также у трубадуров Пейре Видаля, Гаусельма Файдита, Гираута де Калансона, монаха из Монтаудона и хронистов-поэтов Амбруаза (участника Третьего крестового похода, составившего его поэтическую летопись), Роджера Ховденского, Гиральда Камбрийского.
...Тимоти Снайдер указывал, что Украину, стремящуюся в ЕС, нельзя отдавать в лапы путинского евразийства, поскольку речь здесь идет о сражении между демократическим правом и авторитарным произволом.
Эта дихотомия полностью воспроизводила мышление холодной войны...
Ниже есть продолжение.
с той лишь разницей, что идеологическое противостояние не было формализовано, а баррикады сместились на тысячу километров восточнее. Распространение евро-атлантических структур на восток считалось после распада СССР безальтернативным и, по сути, автоматическим. В нем сочетались классическая геополитическая экспансия, освоение наследства поверженного врага и глубокая убежденность в морально-политической правоте западного сообщества, в его принадлежности к «правильной стороне истории». Последнее не оставляло места для «торга» и «сделок» с Россией. Сначала ее считали недореформированным атавизмом прежней эпохи, но постепенно переквалифицировали в категорию неисправимых. Упадок отношений России и обобщенного Запада начался, конечно, не в 2014 году, а во второй половине 2000-х. Тогда обеим сторонам стало ясно: Россия не готова стать частью западной сферы на предъявляемых условиях (с подчинением первенству Вашингтона/Брюсселя), а более или менее равноправные модели, которые предлагала Москва, не рассматриваются.
Переломным стал 2008-й, когда оформилась схема, приведшая шестью годами позже к событиям на Украине. Саммит НАТО в Бухаресте весной зафиксировал новую реальность – альянс намерен продвигаться на восток вне зависимости от мнения России. О чем и было сказано в итоговом документе встречи – Украина и Грузия будут членами НАТО. Тот факт, что это решение далось союзникам в тяжелой борьбе, а Германия и Франция категорически заблокировали начало формальной процедуры вступления двух бывших республик СССР, ничего не изменил. Будущее расширение закрепили официально, несмотря на возражения России и на прозрачные намеки Владимира Путина относительно хрупкости «искусственного государства» Украина...
Довольно мирный и неожиданный почти для всех демонтаж Советского Союза оказал на западных политиков и идеологов гипнотическое действие, уверив их в том, что «иначе и быть не могло». Между тем все происходившее в Европе и значительной части мира между концом 1980-х и серединой 2010-х, стало возможным потому, что Москва этому либо содействовала, как во время позднего Горбачева или раннего Ельцина, либо активно не противодействовала, как при позднем Ельцине и Путине двух первых сроков. Когда же Россия начала не просто возражать, но и принимать практические меры, оказалось, что:
a) риски для западного сообщества высоки,
b) стройность процесса сразу ломается, и он начинает отклоняться от задуманной траектории.
Мантру о том, что каждое государство имеет право выбирать себе членство в любом альянсе, изобрели в 1990 году с вполне практическими целями. Михаилу Горбачеву было трудно публично объявить о своем согласии с участием объединенной Германии в НАТО, отсюда и родилась вроде бы нейтральная формула. Уже тогда она лукавила – выбирать было не из чего, ибо Варшавский договор дышал на ладан. Но германский вопрос она решить помогла. Однако потом стала камнем, о который разбивались все возражения России против расширения альянса. Все же имеют право, разводили руками гранды, мы не можем ничего сделать, если они хотят…
Украинский кризис стал водоразделом сразу по нескольким направлениям. Прежде всего оказалось, что ни Европа, ни США не готовы рисковать большой войной ради достижения геополитических целей. Их (особенно европейцев) приверженность этим целям крепка, пока за нее не нужно платить серьезную цену. В противном случае энтузиазм немедленно падает. И правы те российские комментаторы, которые говорят, что 2014 год положил конец расширению НАТО на восток.
Рывок части украинского общества к Европе случился в тот момент, когда способность ЕС к абсорбции резко снизилась, а сама европейская модель вступила в полосу системных кризисов...
К моменту следующего Майдана сама Европа пребывала уже в разобранных чувствах... Шок, связанный с событиями в Крыму и Донбассе, перевернул представления о мире, к которым Старый Свет привык после холодной войны. А миграционная волна 2015-го развернула всю систему приоритетов для европейцев. Последние же два с половиной года, с момента референдума в Великобритании, сделали актуальным вопрос о том, что вообще ждет европейскую интеграцию. Политическая атмосфера в ЕС меняется, и определять будущие принципы, вероятно, станут те (выходящие сейчас на арену политические силы), для кого наследие 1989 года либо несущественно, либо выглядит совершенно иначе, чем считалось до сих пор.
Наглядные примеры эволюции – венгерский премьер Виктор Орбан и глава польских консерваторов Ярослав Качиньский. Первый был в 1989-м наиболее ярким либералом-антикоммунистом, второй – активным деятелем «Солидарности». Сегодня обоих считают олицетворением чуждого европейским идеалам национализма и традиционализма. Революционеры преобразились в реставраторов. Как бы то ни было, в европейской политике все больше интровертов, экспансия остается чисто инерционной....
Украинская коллизия напомнила о том, что война в Европе возможна. В 2014–2015-м это было локальное предупреждение. Но возникший очаг никуда не делся. Более того, со временем он становится опаснее на фоне общего обострения ситуации в мире, милитаризации международной политики....
...Конец постсоветского пространства как виртуальной общности. Присоединение Крыма подвело под ним черту – впервые были изменены административные границы СССР. До марта 2014-го это оставалось негласным табу, продуктом Беловежских соглашений. Даже в 2008 году Россия, признав Абхазию и Южную Осетию, не стала их присоединять, то есть абрис пограничных линий сохранился. Но Крым перевернул страницу контурной карты, на которой был нанесен силуэт Советского Союза...
