Нападение на израильское посольство в Иордании – закономерный итог арабских беспорядков на Храмовой горе в Иерусалиме, за организацией которых стоит иорданский ВАКФ. Тем более что именно в эти дни 66 лет назад на Храмовой горе был убит король Иордании Абдалла I.
Ниже есть продолжение.
Абдалла родился в 1882 году в Мекке, где его отец Хусейн ибн Али, происходивший из династии Хашимитов, которую исламская традиция относит к потомкам пророка Мухаммеда, был шерифом. Однако в детском возрасте Абдалла оказался вместе с братом почетным заложником в Стамбуле – чтобы его отец и другие представители династии Хашимитов не решались больше подрывать власть османского султана на Ближнем Востоке. Заложничество действительно было почетным: за его время Абдалла получил образование, стал депутатом турецкого парламента, а на какой-то срок – даже его вице-председателем. Это, правда, стало следствием не столько способностей отрока, сколько необходимостью выказать дипломатические знаки в адрес Хашимитов в годы временного перемирия. Вероятно, к тому же периоду относятся и первые контакты Абдаллы с англичанами.
В 1916 году Хусейн ибн Али всё же поднял восстание против Османской империи и был провозглашен королем Хиджаза – западной части Аравийского полуострова, и бежавший к нему сын Абдалла руководил арабскими частями, сражающимися с турками, а после победы занял пост министра иностранных дел при отце-короле. Впрочем, этого Аблалле было мало – он и сам хотел править и в 1920 году предпринял первую попытку занять королевский престол – в Ираке, но через год был отстранен от власти, и королем Ирака в результате стал его старший брат. Однако в том же, 1921-м, он при помощи англичан, благодарных ему за участие в восстании против турок, стал эмиром Трансиордании – созданного британцами квазигосударства, в состав которого были включены три четверти Земли Израиля, отторгнутые таким образом от обещанного ранее евреям национального очага.
В 1946 году, незадолго до своего отказа от палестинского мандата, британцы предоставили эмирату независимость и подписали с ними договор о мире и сотрудничестве. С этого момента Абдалла провозгласил себя королём. Однако в арабском мире его считали проводником британской политики и относились к нему с недоверием. И понятно почему: новоиспечённый король, к примеру, стал ярым противником националистических идей, которые в среде палестинских арабов активно продвигал бывший иерусалимский муфтий, поклонник и сподвижник Гитлера Амин аль-Хусейни вместе со своим кланом.
При этом с лидерами еврейских поселений в подмандатной Палестине и руководством сионистского движения король, наоборот, выстроил прагматичные и даже почти дружественные связи. И в ходе тайных переговоров даже намекнул, что не станет препятствовать созданию независимого еврейского государства в границах раздела Палестины согласно резолюции, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, если израильтяне, в свою очередь, не помешают ему занять области, которые по этому плану должны были отойти к палестинскому государству. Сионистским лидерам, видимо, пришлось согласиться на этот компромисс – они находились под давлением, в тот момент было важно как можно скорее провозгласить еврейское государство, и конфликт с Иорданией никак не входил в их планы.
В 1948 году после захвата Иудеи, Самарии и восточных кварталов Иерусалима, включая Храмовую гору, Абдалла I, ставший теперь властителем территорий по обе стороны Иордана, переименовал своё государство в Хашемитское иорданское королевство. А в 1950-м король объявил о полной аннексии «Западного берега», которую, к слову, за исключением Британии и Пакистана, никто в мире не признал.
Год спустя король прибыл в Иерусалим. В этом разделённом между Иорданией и Израилем городе должна была состояться его встреча с главой «Моссада» Реувеном Шилоахом в рамках переговоров о заключении мирного соглашения. Однако 20 июля 1951 года, во время своего визита на Храмовую гору, король Иордании Абдалла I был застрелен на входе в мечеть Аль-Акса, в которой он собирался совершить полуденный намаз. Его убийца – палестинский араб Мустафа Ашу, член группировки муфтия Амина аль-Хусейни, поджидал короля, спрятавшись за дверью мечети. Король умер на месте на глазах у своего внука Хусейна. Там же, на месте, телохранители короля застрелили киллера.
Тогда убийство союзника было встречено израильтянами с большим огорчением. История, конечно же, не знает сослагательного наклонения, но если бы муфтий Амин аль-Хусейни не подослал убийц к королю и Абдалла I подписал бы с евреями мирный договор, то 16 лет спустя, во время Шестидневной войны, Израиль не освободил бы восточные кварталы Иерусалима и Храмовую гору и не вернул бы еврейскому народу Самарию, Иудею и Иорданскую долину.
История убийства Абдаллы I как нельзя лучше описывает раз за разом повторяющийся трагический сценарий, преследующий палестинских арабов на каждом судьбоносном повороте. Каждый раз, идя на эскалацию и отказываясь от компромисса, они в итоге лишь усугубляли своё положение, теряя позиции.
Так складывалась история, начиная 1920-х годов. Когда евреи захотели установить у Стены Плача перегородку, разделяющую мужчин и женщин, то подзуживаемые муфтием Амином аль-Хусейни мусульманские банды под знакомыми до боли лозунгами, что «мечеть Аль-Акса в опасности», обрушились на еврейские общины и поселения. Но главный террор исламисты развернули против своего традиционного арабского руководства, которое в итоге было ими уничтожено или бежало за границу. В результате банды подчинили себе арабское общество и развалили его до такой степени, что палестинцы до сих пор не способны к созданию государства и экономической системы.
Вслед за той серией погромов арабы объявили евреям бойкот – или наложили санкции, как сказали бы теперь. И евреи использовали этот бойкот для создания собственной государственной и экономической инфраструктуры с банками, портами, новыми посёлками и армией. И арабское население со своим бойкотом оказалось исключённым из современной развитой экономической системы.
В 40-х годах лишённые здравомыслящего руководства арабы отвергли план раздела Палестины и начали войну, которую проиграли. Двадцать лет спустя, желая взять реванш, они проиграли вновь, окончательно потеряв в ходе Шестидневной войны Иерусалим. Когда же в середине 90-х Израиль фактически предоставил палестинским арабам независимость на «блюдечке с голубой каёмочкой», они продолжили атаки на Израиль и упустили уникальные десятилетия всемирного экономического роста, которые можно было использовать для создания собственной страны.
И вот теперь снова. Цели организаторов последнего теракта на Храмовой горе понятны – они стремятся вбить клин в происходящее сближение между израильским руководством с арабскими странами, и прежде всего Саудовской Аравией. Было очевидно, что в ответ на этот теракт Израиль будет вынужден ответить ужесточением мер безопасности на Храмовой горе, что, в свою очередь, вызовет протест со стороны всего арабского мира. И такая разумная и общепринятая мера, как установка рамочных металлодетекторов на входе, точно таких же, что стоят в Мекке, была возведена в ранг «страшного преступления против исламского мира» и привела к очередной волне беспорядков и террора – конечно, при умелом подстрекательстве со стороны ХАМАСа, «Братьев-мусульман» и других экстремистских организаций.
Ритуал, как и в прошлом, остался неизменным: вслед за возбуждающими религиозными лозунгами накаляются страсти, начинаются бескомпромиссный экстремизм, насилие и кровь. А за ними неизменно наступают военный, государственный и экономический крах. Нет больших сомнений, что история с металлодетекторами на входах на Храмовую гору станет очередной главой в этой длинной и однообразной повести, подтверждающей ясно различимую в исторической ретроспективе тенденцию: раз за разом, желая получить большего и отказываясь уступить даже в малом, палестинские арабы в конце концов теряют даже то, что имеют. Но может статься, всё происходит именно так потому, что в этом как раз и заключается воля того, кого они называют Аллахом?
"Антитеррористический закон", предложенный Ириной Яровой, противоречит новому законодательству ЕС о защите личных данных. Это повлечет за собой многомиллиардные штрафы для российских операторов мобильной связи.
Закон Ирины Яровой о хранении личных данных нарушает новый регламент Европейского союза о защите данных и может повлечь за собой крупные штрафы для российских операторов мобильной связи, сообщила в понедельник, 24 июля, газета "Ведомости" со ссылкой на экспертов Института исследования интернета.
Новые нормы ЕС по обработке личных данных, которые вступят в силу в мае 2018 года, предусматривают лишь избирательное хранение данных пользователей - в целях обеспечения национальной безопасности и при соответствующем решении спецслужб. "Закон Яровой" начнет действовать с июля 2018 года и обязывает российских операторов хранить трафик всех клиентов в течение восьми месяцев, при этом в документе не говорится об ограничении или запрете хранения данных иностранных граждан.
Ниже есть продолжение.
"Если же российская компания будет хранить данные пользователя из ЕС без его согласия или предоставит эти данные российским правоохранительным органам без решения суда, она нарушит новый регламент", - указали в Институте исследования интернета.
Штраф до 45 млрд рублей
Новое законодательство ЕС предусматривает, что в случае его нарушения компании, в том числе иностранные, должны будут уплатить штраф до 20 млн евро или до 4 процентов годовой глобальной выручки. Решение о начислении суммы штрафа зависит от того, какой из двух показателей выше. Как пишут "Ведомости", если четырех крупнейших российских операторов обяжут платить штраф, исходя из последней цифры, его сумма составит около 45 млрд рублей.
Первые нарушения регламента ЕС могут произойти уже в июле 2018 года во время финальной части чемпионата мира по футболу в России, указывает издание.
"Антитеррористический закон", предложенный Ириной Яровой, был утвержден президентом РФ Владимиром Путиным в июле 2016 года. Российское правительство отвергло предложение отложить вступление документа в силу до 2023 года.
The Insider продолжает рассказывать о том, как устроена пропаганда на российском телевидении, на основании интервью с сотрудниками государственных телеканалов. Первая часть «исповеди» была посвящена цензуре и пропаганде в новостном эфире, вторая часть, которую мы публикуем сегодня — тому, как организована пропаганда в политических ток-шоу.
The Insider ранее уже отчасти затрагивал эту тему, например, в рассказе о том, как Администрация президента указывает Владимиру Соловьеву, о чем должны быть его программы и каких гостей можно или нельзя звать. На этот раз мы покажем, как пропаганда выглядит со стороны самих организаторов политических ток-шоу и гостей их программ.
Ниже есть продолжение.
...Руководители очень хотели иметь в эфире либерастов, причем это были либерасты лайт — чтобы в прямом эфире не выдали «Путин- говно!» или что-нибудь в таком роде. Задача на самом деле невыполнимая: «Найдите мне либерала, который будет ругать Россию, но ругать так, чтобы никаких проблем потом ни у кого не возникло».
Признаться, я с большим удовольствием открывала новых людей, мне удалось найти парочку таких, кто раньше нигде не появлялся. Например, мы нашли потрясающую женщину из «Народного фронта», Елену Дыбову, она оказалась голосистая и яркая.
Но руководство постоянно проявляло полнейшее отсутствие логики: они требовали новых лиц. Ты эксперта оттестируешь, возьмешь прединтервью, поймешь его позицию по разным вопросам, убедишься, что он подходит, говоришь: «Давайте попробуем». И потом его либо не приглашают, либо сажают на скамейку запасных и слова ему не дают, и неясно, во имя чего все это было затевать.
Сама структура работы следующая: всего в программе трудится пять или шесть бригад, состоят они из 3-4 человек – это белая кость. Шеф-редактор бригады, человек, отвечающий за видео, человек, отвечающий за предварительную подготовку сценария. И два стада: одно — побелее, редакторы по статусным экспертам, на них общение с випами; и второе стадо – это уж совсем работа для рабов, так называемые редакторы по репликантам.
У меня эта должность ассоциируется с доисторическими животными. Что такое редактор по репликантам? Более стремную работу найти невозможно — это человек, отвечающий за вскакивающих и тянущих руку людей из народа, их даже не подписывают титрами, они лишь вставляют свои реплики...
Вы, будьте любезны, найдите этих людей с историями под некую политическую тему, причем эти люди действительно существуют живьем, и они правда хотят высказаться, ты их приводишь, но скорее всего им эту реплику сказать не дадут. Я репликантами не занималась, но наблюдала за работой редакторов: за них отвечал здоровый отдел, человек 20, самая неблагодарная работа.
Гостями занимается тоже, в общем, человек 25-30. У тебя есть какие-то выходные, но ты работаешь неважно на какую бригаду. Однажды руководство включило здравый смысл в сфере работы с высокими гостями. Чтобы випы не матерились, не бросали трубку и не посылали всех, потому что гостевых редакторов 30 штук, если кто-то шел на контакт, гостя закрепляли за определенными редакторами. Тогда неважно, выходной ты или не выходной, тебе звонят и говорят: «Узнай у своего, он может приехать на эфир?»
Действительно, гости ходят более или менее одни и те же, например, Михаил Бом <Майкл Бом — бывший страховой агент, переехавший в Россию из США. В ток-шоу его представляют как «независимого журналиста», хотя он никогда не работал журналистом и лишь несколько лет писал колонки для российской газеты на английском языке The Moscow Times — The Insider> Мишу мне не жалко, по нему можно проехаться танком, он хороший, но странноватый. Раньше одно его посещение программы стоило то ли 10, то ли 15 тысяч рублей. Полтора часика посидеть поизображать врага России, ручками помахать, получить тут же в кассе 15 штук и отвалить – милое дело, тем более что Михаила дергают часто. С тех пор, возможно, гонорар увеличился, но я сильно сомневаюсь, поскольку цены везде падают.
Что особенно меня бесило в той работе — у руководства был в ходу термин «оручесть». Ты должна предоставлять лица для эфира и этим новым (или неновым) лицам испортить настроение, накрутить — они должны орать. Боссы так и спрашивали про новых экспертов: «А он оручий?» Это один из основных показателей, причем любой интеллигентный адекватный человек, когда слышит этот хоровой ор в эфире, сразу перестает воспринимать информацию, а у начальников это считается высшим пилотажем. Если базар-вокзал в программе – значит эфир задался, если же они худо бедно друг друга дослушивали: один закончил, другой продолжил – все, эфир — говно, все переключили – на нас вопили начальники и Шейнин. При Толстом «Политика» была более или менее ничего, туда считалось статусно ходить — 6 собеседников и ведущий, давали высказаться, а на «Время покажет» принцип другой: «А он орет? Не орет, тогда не надо». Откуда у них такое видение, я не знаю, но редактор получал выговор, если его гость не орал.
Можно было бы эту логику объяснить рейтингами, но я лично рейтингам не доверяю. В регионах те, кто не покупает тарелки, смотрят «Первый канал» и «Россию», поэтому и Аншлаг до сих пор существует – смотреть нечего, жрут то, что дают.
Темы для программы спускают сверху, часто бывает так, что приходится собирать и разбирать программу в течение дня по 2-3 раза. Тебе дают тему, часто из социальной сферы для первой части «Время покажет» — например, «дороги посыпают солью». Ты подбираешь по ней узкопрофильных экспертов — по городскому хозяйству, из мэрии, зовешь, они соглашаются. Потом тебе объявляют: «Нет, тема меняется на новую — «гомосексуалисты в металлургической промышленности», — и ты должен тех отменить, собрать новых, всем наплевать, что половина двенадцатого. Собрал новый состав гостей, а с утра, допустим, прилетает: «Нет, что-то мы передумали, возвращаем тему». И ты обратно собираешь всех тех, кого отменил.
Именно поэтому умение быть психологом, нянькаться с гостями, петь им дифирамбы было необходимо, потому что иначе тебя уволят, вздрючат, оштрафуют за нехватку экспертов, а ты уже отменял эфир два раза, человек просто тебя послал.
По теме Украины — всегда одни и те же морды, а где ты других возьмешь – тема опасная. Нужно, чтобы они орали и не зарывались. Допустим, бедный Ковтун, он платник, сидит на зарплате, — такой официальный проплаченный враг России <Вячеслав Ковтун приехал из Украины в Россию в 2014 году в статусе «временно безработного». В политических ток-шоу его представляют как «украинского политолога» — The Insider>. Он действительно выглядит полным дерьмом проукраинским, человек получает денежку, программа заканчивается, приходит кассир и раздает конвертики. В очередь выстраиваются Бом, Ковтун, такие зарплатные враги.
Отбор тем происходил следующим образом: бригада, за которой был закреплен тот или иной эфир, за несколько дней начинала предлагать темы, на чем-то в итоге Шейнин и шеф-редактор останавливались. Не исключаю, что согласовывали выше, но скорее всего лишь в экстраординарных случаях.
На «Политике», например, которая тоже шла в прямом эфире, если было что-то острое, что могло стать опасным, сам Эрнст находился в аппаратной и курил. Он вообще приходил иногда, а его заместитель всегда присутствовал на эфирах. Сейчас, когда завели «Первую студию» и она идет в ежедневном режиме, я сомневаюсь, что они каждый день сидят в эфирке, это можно озвереть.
Запретные эксперты, конечно, есть, запретных тем тоже не исключаю, хотя правила игры известны, и народ всегда сам понимает, что точно не пойдет, и априори не предлагает такие темы. Были и люди, которые проштрафились, их фамилии записывали на доске и про них надолго забывали. Точно помню, что таким был Геннадий Гудков и другие воинственные либералы.
Иногда прилетало распоряжение временно забыть про человека, когда им «перекармливали» и он надоедал. Эрнст бывал не в духе и говорил: «Задолбал такой-то», хоть и хороший спикер, нам без объяснения причин спускали, чтобы мы его больше не звали. Мы рабы, нам знать не положено, на вопросы о причинах они отвечали: «Не твоего ума дело».
На моей памяти не было такого, чтобы по звонку сверху увольняли редактора из-за какой-то острой ситуации. Часто нам устраивали дичайшие скандалы, разбор полетов. Спикера, который ходит на эфиры уже 350 лет, вдруг могло понести, но это человеческий фактор. Приходилось перестраховывались на гостях, но почти все они настолько безопасны, что действительно лишнего не скажут, почти все на зарплате.
Если брать категориями каналов, на ВГТРК финансирование, конечно, лучше, чем на «Первом». Но есть и дорогие гонорарники, например, уважаемый мной Доренко стоит соточку за эфир. Ему объясняют, что от него хотят, он говорит: «Ок, не вопрос», — и великолепно обыгрывает любую тему. Был прецедент, его позвали конкретно мочить врагов по украинской теме, там была женщина-либералка, он ее просто размазал, совершенно омерзительно, с переходом на личности. Наступила рекламная пауза, он встает подходит к ней и говорит: «Слушай, ты не сердись, ты же понимаешь, работа такая», — ручку поцеловал и сел обратно. Как говорится, не хотите – не зовите, я стою 100 тысяч рублей.
Но в принципе «Первый канал» не обладает такими жирными бюджетами, как ВГТРК. За это время наплодили и клонов — на НТВ копия «Время покажет», например, у Норкина, но основное соперничество всегда было с Соловьевым, конечно. Всегда сравнивали — «У Соловьева столько-то, у нас столько-то – плохо», но это проявление исторического соперничества Добродеева и Эрнста. Степень оручести – это показатель успеха программы номер один, не рейтинг. Или какой-то неожиданно найденный герой, от которого ничего не ожидали, выстрелил, за это могли даже премию выписать, но это скорее уникальная ситуация. Рейтинги с нами никогда не обсуждали, это прерогатива тех, у кого белая кость, но все понимали, что до Соловьева нам не допрыгнуть.
Сотрудник, отвечающий за политическое ток-шоу на «Первом канале»:
Почему все орут друг на друга на шоу? Наш зритель — это, в основном, домохозяйки, которые днем дома, и им не нужны философствования, разъяснения или глубокий анализ, у них телевизор работает фоном, пока они готовят обед или его едят. Задача канала — дать им эмоции, за хрустом капусты, которую хозяйка жует перед телевизором, слов все равно не слышно. И мы даем им эту страсть. А гости программы уже знают, что от них ждут, и ведут себя соответственно.
Выбирая темы для обсуждения в шоу, мы ориентируемся на социальные сети, никто нам не спускает темы сверху, никаких звонков или инструкций. Отслеживание тем происходит в ежесекундном режиме. Простой пример — Лолиту сняли с поезда по пути на Украину, эту новость обсуждали абсолютно все, и мы, конечно, тоже стали ее обсуждать.
Между каналами дикая конкуренция за гостей. За последний год я знаю как минимум три случая, когда экспертов пытались похитить — одного, например, из гостиницы. Сделали вид, что за ним приехала машина от нас, благо, он успел нам позвонить. Но один раз я была свидетелем вопиющего случая: гостя пытались украсть прямо в коридорах Останкино, когда он шел на эфир. Просто схватили за рукав и тянули — хорошо, что он знал, куда на самом деле хочет идти выступать.
Да, у кого-то есть ощущение, что вообще Украина как информповод всем надоела, но она правда волнует, иначе не было бы рейтингов <О том, как госканалы теряют рейтинг, навязывая тему Украины, The Insider уже писал>. После каждой программы мы делаем замер смотрения по минутам, отмечаем, в каких местах зритель отваливается.
На летучке обсуждаются удачные и неудачные ходы. Мы ни с кем не консультируемся, верстая эфир, команда канала — профессионалы, они сами знают, чего от нас ждут. Например, есть тема с этим безумным сносом пятиэтажек. Мы все понимаем, что это важно, хотели бы ее делать, но не делаем. Почему? Есть определенные внутренние правила, они не прописаны, но хорошо известны всем на интуитивном уровне: если брать такую тему, то надо подавать ее в позитивном ключе, объективно нам ее сделать не дадут. При этом среди редакторов есть те, кто против сноса, кто последние деньги принес в банк, взял ипотеку, купил квартиру в пятиэтажке и сделал ремонт. Они возмущены этим законом. Та же история с дальнобойщиками. Если честно, я поражаюсь недальновидности властей. Что они творят с этим сносом, зачем настраивают против себя огромное количество людей, провоцируют их на протесты?
На канале есть кураторы от администрации президента, все они производят впечатление умных и адекватных людей. У меня создается впечатление, что рядовые работники АП — это патриоты, а вот те, кто выше — просто рубят бабло, им вообще плевать на все. Они такие глупые ошибки совершают — как, например, с Навальным. Помните, он в твиттере накануне своей акции обещал отсудить в ЕСПЧ по 10 тыс. евро всем кого посадят за участие в акции? Что делают люди, которые курируют политику? Находят кучку каких-то болванов с плакатиками, и те якобы выходят на пикет с требованием вернуть им деньги. Выглядит это убого и дешево. В этом смысле предыдущая администрация работала солиднее и профессиональнее. Что бы там ни говорили о Володине, он умный и жесткий человек, а телодвижения людей Кириенко выглядят беспомощно.
Зигмунт Дженчеловский, польский публицист, гость политических ток-шоу:
Первый раз на ток-шоу меня пригласили в 2015 году. Конечно, я был в курсе, что это за телевизионный продукт, но все равно решил попробовать. Слишком многие российские эксперты говорят о том, какое влияние пропаганда оказывает на российское общественное сознание, чтобы упустить такую возможность.
Первый опыт был ужасен. В 2015 году в передаче Андрея Норкина на телеканале «Россия» обсуждали поляков и другие восточноевропейские народы, которые якобы не испытывают благодарности и не разделяют отношения русских к великой Победе. Сначала звучали ожидаемые обвинения: «Мы вас освободили, спасли от нацизма, погибли сотни тысяч наших солдат, а вы этого не признаете!»
Аудитория и участники дискуссии никак не хотели согласиться с распространенной в Польше точкой зрения, что победа над нацизмом не принесла нам свободы, что под дулами советских автоматов у нас был установлен авторитарный коммунистический строй. Меня не спасла попытка найти с залом общий язык, поделиться семейным опытом, хотя мне казалось, что таким образом я смогу достучаться до присутствующих в студии и убедить их, что правда о прошлых временах сложнее. Я рассказал о своей матери-еврейке, которая спаслась в эвакуации в советском Узбекистане, в то время как все ее родные и близкие, которые остались в Польше, стали жертвами Холокоста. Не успел я полностью рассказать свою семейную историю, как какая-то женщина в военной форме с кучей медали на груди заорала: «Вы предали свою мать!» И получила бурные аплодисменты. Так мне заткнули рот. Мне стало жутко обидно, но, с другой стороны, еще больше захотелось понять, как устроен и как работает этот удивительный российский телевизионный механизм.
Для меня телевидение и реакция аудитории на него — это своеобразный барометр общественного настроения. Когда люди стали узнавать меня на улице, в основном подходили те, кто хотел плюнуть мне в рожу. Мужик с красным лицом и носом, который встретил меня у входа в метро «Аэропорт», закричал: «Ты сволочь! Ненавидишь Россию! Кто тебя сюда пускает вообще?!»
Впрочем, те, кто хотел выразить поддержку, тоже удивлялись, что меня пускают в страну. Крепко пожимая руку, просили не сдаваться, потому что в эфире нужна и альтернативная точка зрения. Раньше таких было совсем немного, а теперь, в 2017, их стало больше — они хотят сфотографироваться, выражают озабоченность положением в экономике, делятся сомнениями по поводу участия России в войне в Сирии. Спрашивают, сколько можно все валить на Америку.
Понятно, что после моих реплик во время шоу редко хлопали — ведь это делается по сигналу модератора. Как-то я пожаловался отвечавшей за них девушке, что я не тупее тех, кому так громко аплодируют! «Тоже хотите аплодисменты?» — удивилась она, понимая лучше меня, что здесь хлопают не за то, что ты сказал что-то умное. «Ну да», — сказал я, ведь зритель должен увидеть, что так называемым гнилым либералам тоже хлопают. «Хорошо, — пообещала девушка. — Я посоветуюсь с руководством. Для вас тоже что-нибудь организуем». Руководство, очевидно, дало добро, и впервые я получил громкие, бурные овации.
Иржи Юст, чешский журналист:
На меня производит своеобразное впечатление контент федеральных каналов, ведь я журналист, и мне хочется получать более или менее объективную информацию, а если не объективную, то хотя бы взвешенную. Возьмем, например, выборы президента во Франции – было невозможно смотреть, что показывали на российских каналах. Я был вынужден слушать чешское радио и смотреть чешское телевидение, чтобы хоть что-то узнать про других кандидатов, а не только что Ле Пен — прекрасная дама, а Макрон — полный придурок.
От себя могу сказать, что на «Первом канале» не делают никаких внушений, что надо говорить. Просто на телевидении работают умные люди, разбирающиеся в психологии поведения, они подбирают гостей так, что могут спрогнозировать, что именно они скажут. Если на повестке Украина, то они подберут упертых так называемых украинских политологов, которых, естественно, в Украине никто не знает, но они выдают их за экспертов, и сразу понятно, что они будут говорить. Затем приглашают их оппонентов и могут на основе предыдущих эфиров рассчитать, что они скажут.
В шоу обычно есть главные эксперты, которые постоянно орут, и гости, сидящие на втором ряду, которые иногда поднимаются и говорят, например: «Я житель Донбасса и хочу сказать…». Я склонен верить, что их могут как-то наставлять, чтобы они сказали именно то, что нужно, чтобы сделать акцент на какой-то мысли.
«Время покажет» — это шоу для домохозяек, это не серьезный разговор, а способ развлечь людей разговором на политическую тему. Серьезную дискуссию, увы, никто и не собирается затевать. Если взять Украину, то кому интересно, что, например, в отставку подала глава ЦБ Украины? Тебе это интересно? Мне это тоже неинтересно. А они будто серьезно обсуждают, как это может повлиять на Украину, хотя главное тут — это визг, крик и эмоции. Это сублимация эмоций на политическую тему. Мы же видим, что политическая повестка дня в России вообще отсутствует , поэтому создается иллюзия, что в стране есть политика, что обсуждаются важные темы. Люди этим удовлетворяются. Я бы сказал, что основная цель этих передач — имитировать наслаждение политикой. У кого-то спрашивали, надо ли вводить российские войска в Сирию? Не спрашивали. Но если это обсудят Сатановский и Коротченко, люди будут довольны.
Последняя история — с ведром дерьма на «Первом канале» — это вообще запредельно, полнейшая деградация того, что они называют политической дискуссией. Правда, у меня есть свое отношение к этим псевдоукраинцам. Российские телевизионщики вытащили их из ниоткуда — этих Запорожского, Суворова, Ковтуна, создали квазиукраинцев, им хамят, они друг другу хамят, и в качестве награды в 2017 году им дали ведро с шоколадным, прости господи, говном.
Тема уже никому не интересна, самое главное — картинка, эмоции, которые создаются благодаря ей. А положительные они или отвратительные, неважно.
«Первая студия» не может конкурировать с программой «60 минут» на канале «Россия», они по рейтингам рвут «Первый канал» в последнее время, поэтому отстающие стараются каким-то способом их догнать и перегнать. Пробуют всякие «гопнические» штучки — Артем Шейнин приносит на телевидение пистолет (неважно, что он газовый) и бейсбольную биту, и размахивает ими на всю студию, а потом эту биту дарит как бы представителю США Майклу Бому. Кстати, на «Звезду» перестали приглашать так называемых иностранных экспертов, приглашают только россиян. Похоже, поняли, что этот цирк с иностранцами уже неинтересен, и нужен другой подход.
Я не понимаю некоторых коллег, которые в этом участвуют ради славы. Каждый день они проводят в студиях невероятное количество часов, как рассказывал недавно Майкл Бом. Он был на «Первом канале» 6 часов, когда был теракт в Питере. Это печально и грустно — провести на телеканале столько времени и нести там пургу, хотя ты ничего не знаешь о том, что произошло в Петербурге, сидишь в Останкино, и основываешь свои выводы на информации, часто однобокой, которую тебе говорят работники канала, вместо того чтобы получить информацию от людей на месте событий. Многим гостям за это платят. Я помню, что когда-то мне предлагали деньги, не буду говорить, какой канал, — 15 тысяч рублей за один раз.
Тех же самых псевдоукраинцев они приглашают откуда-то из Украины, им оплачивают полностью билет и проживание в Москве в гостинице. Они так и зарабатывают. Когда видишь, как часто они появляются в эфире, то понимаешь, что вряд ли это только тщеславие. Поэтому на программах и собирается такой контингент. Но я к людям в карман не лезу и сам всегда от денег отказывался.
Когда меня приглашали на программу «Место встречи», тоже говорили: «Приходите на любых ваших условиях». То есть я мог бы назвать им любую цифру. Но, так как мне это неинтересно, я ответил, что у меня никаких условий нет, самое главное, чтобы была приличная тема. Деньги приятная штука, и я не дебил или альтруист, но просто есть вещи, за которые не стоит брать деньги.
Кабинет полностью возвращает ситуацию на Храмовой горе к той, что была до теракта: никаких мер безопасности. Против проголосовали лишь три министра. Депутат Смотрич: "Это тотальная капитуляция перед террором".
Военно-политический кабинет, который лишь три дня назад на своем заседании согласился с доводами полиции о необходимости усиления мер безопасности после теракта на Храмовой горе, теперь постановил устранить не только металлодетекторы, но и "умные" камеры видеонаблюдения. Против проголосовали только три министра – Нафтали Беннет, Аелет Шакед (Еврейский дом) и Зеэв Элькин (Ликуд).
Таким образом, все ограничительные меры, введенные после теракта, в котором погибли двое израильских полицейских, ликвидированы, ситуация полностью возвращена к исходной.
Ниже есть продолжение.
Подчеркнем, что устранение металлодетекторов и камер видеонаблюдения не рассматривалось как часть сделки по возвращению сотрудников дипмиссии в Иордании. Однако участники заседания дали понять, что этот шаг должен быть благосклонно воспринят в Аммане.
Параллельно выяснилось, что службы безопасности предлагали установить металлодетекторы на входе к мечетям, расположенным на Храмовой горе, еще до теракта. Однако политическое руководство игнорировало эту рекомендацию, в связи с чем не велись соответствующие контакты с представителями ВАКФа и Иордании, которые, согласно историческому статус-кво, контролируют Храмовую гору.
Оперативная установка металлодетекторов после теракта привела к массовым арабским беспорядкам и давлению на Израиль со стороны международного сообщества. В итоге кабинет решил "сделать шаг назад".
Что касается видеокамер, то первоначально сообщалось, что они призваны "стать альтернативой" металлодетекторам. Однако утром 25 июля мусульмане вновь отказались входить в мечети, заявив, что не станут это делать, пока не устраненят и камеры наблюдения. ВАКФ после коротких консультаций также выразил несогласие с присутствием видеокамер, хотя прежде не возражал.
Депутат кнессета Бецалель Смотрич из Еврейского дома, комментируя решение кабинета, назвал его "тотальной капитуляцией перед террором".
"Наше руководство само объявило о победе террористов. Ответственные лидеры должны уметь принимать решение на долговременную перспективу, пусть даже если таковые выглядят непопулярными. Однако в данном случае сиюминутные шаги перевесили здравый смысл. Теперь арабы понимают, что резня в Халамише полезна, так как способна прогнуть израильские власти", - сказал Смотрич.
Депутат также добавил, что он горд за своих товарищей по фракции Еврейского дома, которые голосовали против.
"Вести" ранее сообщали, что военно-политический кабинет в ночь на вторник, 25 июля, утвердил новую программу по обеспечению безопасности в Старом городе Иерусалима. Металлодетекторные рамки, как первоначально постановили министры, у входа на Храмовую гору будут демонтированы, а вместо них будут введены альтернативные методы обеспечения безопасности, включая "умные" камеры наблюдения.
Эту программу стоимостью порядка 100 миллионов шекелей планировалось реализовать в течение шести месяцев. До ее ввода в действие, как подчеркивалось особо, в районе Храмовой горы будет увеличено количество полицейских.
Параллельно выяснилось, что службы безопасности предлагали установить металлодетекторы на входе к мечетям, расположенным на Храмовой горе, еще до теракта. Однако политическое руководство игнорировало эту рекомендацию, в связи с чем не велись соответствующие контакты с представителями ВАКФа и Иордании, которые, согласно историческому статус-кво, контролируют Храмовую гору.
Напомним, что металлодетекторы были установлены на входе на Храмовую гору после теракта 14 июля, когда трое террористов убили двух израильских полицейских-пограничников.
Данное решение кабинета позволило урегулировать дипломатический кризис с Иорданией. Также в ночь на 25 июля охранник и другие сотрудники израильского посольства в Аммане смогли вернуться домой. "Мы чувствовали, что за нашей спиной вся страна", - признался охранник.
Соответствующая договоренность, предусматривавшая и снятие металлодетекторов, была достигнута благодаря телефонным разговорам Биньямина Нетаниягу с иорданским королем Абдаллой и визиту главы Общей службы безопасности (ШАБАК) Надава Аргамана в Иорданию.
Напомним, что в воскресенье, 23 июля, произошло террористическое нападение на сотрудника израильской дипломатической миссии в Иордании. Это случилось в квартире, которую арендуют сотрудники дипмиссии недалеко от здания самого посольства в Аммане.
Один из рабочих, менявших мебель в жилище израильских дипломатов, напал на израильского охранника и ударил его отверткой в спину и грудь. В ответ охранник, получивший легкое ранение, застрелил напавшего на него 17-летнего террориста. Одна из пуль, выпущенных израильтянином из пистолета, случайно попала в хозяина квартиры, находившегося в тот момент рядом, и убила его.
Родственники убитого требовали судить и казнить израильтянина. В посольстве в Аммане в понедельник, 24 июля, были блокированы около 30 сотрудников израильской дипломатической миссии. Иорданский суд сразу после инцидента постановил, что охранник пока должен оставаться в стране, несмотря на то что Венская конвенция предоставляет сотрудникам служб безопасности иммунитет от уголовного преследования в других государствах.
