...Английский парламент, в очередной раз отказавшись от согласованного премьером Терезой Мэй с Евросоюзом плана Brexit, сделал его невозможным в ранее согласованные сроки — до 29 марта.
Мэй обратилась к председателю ЕС Дональду Туску со смиренной просьбой продлить время выхода до конца июня, надеясь за это время «утрамбовать» парламентариев, но председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер четко зафиксировал, что Англия должна покинуть ЕС до майских выборов в Европарламент.
Ниже есть продолжение.
Возникла ситуация полной неопределенности, усугубляемая кошмарной инфантильностью ключевых участников процесса, прежде всего в Англии. Ее парламент вошел в патовое состояние: противники выхода из ЕС и сторонники наиболее жесткого выхода заблокировали друг друга, а заодно и исполнительную власть. При этом страх лишиться расположения своей группы избирателей и навсегда уйти с политической сцены блокирует все политические группы и не позволяет им ни идти на компромисс, ни тем более менять свою позицию (пусть даже заведомо деструктивную).https://aurora.network/forum/topic/66129-khronika-deljagina-1-ot-chego-bezhit-nazarbaev-chem-opasny-tekhnokraty-i-komu-navredit-bre-it
Принципиально важно, что ссылки на референдум носят заведомо фиктивный характер. В Англии, как во всей Европе, референдумы играют сугубо вспомогательную роль и являются рекомендательными. Решение референдума о выходе из ЕС было обязательным для единственного человека — объявившего этот референдум премьера Дэвида Кэмерона (и то исключительно в силу его личной инициативы). Он ушел в отставку именно для того, чтобы полностью развязать руки своей преемнице, но руки Мэй, ярой противницы Brexit, вынужденной его реализовывать, были связаны отнюдь не народом, а элитой Британии.
Решение о выходе из Евросоюза было принято английской элитой, шокированной уровнем неадекватности евробюрократии, которая готова была всерьез обсуждать требование Барака Обамы о подписании Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства. Его смысл заключался в желании США деиндустриализировать Западную Европу по тем же образцам, по которым та деиндустриализировала Восточную Европу и превратить руководство европейских государств в простых региональных менеджеров глобальных монополий (в основном американских).
То, что евробюрократия всерьез была готова обсуждать этот кошмар, в глазах английской элиты превратило Брюссель в сборище опасных для самих себя сумасшедших (не городских, но континентальных) и вынудило ее спасаться в прямом смысле слова любой ценой. В кратко- и даже среднесрочном плане это может принести огромные потери, но в долгосрочном представляется полностью оправданным.
Попытки найти альтернативы ЕС как глобальному экономическому пространству пока неудачны: возврат в арабский мир, достаточно жестко контролируемый США и Израилем, требует сверхусилий и не способен принести экономические дивиденды, а Китай с удовольствием становится партнером, но ни в коем случае не союзником, так как намерен наращивать собственные мускулы, а не становиться местом базирования английских глобальных групп.
Тем не менее Англия может лишиться европейского рынка без существенных потерь: ее реальный сектор практически погиб (за исключением шотландских верфей и снижающейся добычи газа, а также действительно отличного ВПК), и страна превратилась в финансовый бутик, который сохранит свое значение и вне Евросоюза (с финансовой точки зрение критично отношение к зоне евро, в которую Англия не вошла именно благодаря своей глобальной специализации на финансовом бизнесе).
Угроза заключается в возможном выходе из Соединенного Королевства Шотландии, желающей в силу своей промышленной специализации остаться в Евросоюзе, — но бюрократические препоны и интересы континентальных конкурентов способны затормозить этот процесс.
От отчаяния обычные англичане могут попытаться остаться в Евросоюзе, но (даже если забыть о принципиальном выборе британских элит) тот уже принял решение на их счет и в силу чудовищной косности и бюрократизации просто не сможет его изменить.
Кроме того, незначительные для постороннего наблюдателя рынки, высвобождаемые Англией в Европе (например, оборонной продукции) являются лакомым куском для европейского бизнеса, который просто не способен вернуть его обратно англичанам.
Свою роль играют и желание демонстративно наказать за выход из Евросоюза — «чтоб другим неповадно было», и, вероятно, национальные чувства Туска, который оказывается едва ли не первым в истории поляком, отказывающим англичанам (и при этом еще и мстящим за поколения «польских водопроводчиков»).
Принципиально важно, что Brexit, нанося существенный ущерб Англии, полностью дестабилизирует Евросоюз.
США держали «старую Европу» (в первую очередь Германию, Францию и север Италии) в тисках между полностью контролируемой ими Восточной Европы и Англии. Без Англии они утрачивают значительную долю влияния на внутриевропейские дела, — и влияние Германии и немецких концернов возрастает качественно (как и старой европейской аристократии, особенно связанной с Ватиканом). В связи с этим следует ожидать смены логики внутриполитического процесса Германии — вплоть до того, что Ангелу Меркель сменит не представитель «зеленых» или АфД (как было бы при сохранении «правил игры»), а Сара Вагенкнехт, которая, однако, будет вынуждена проводить политику в интересах немецких крупных корпораций (этот путь, хотя и в качественно иных условиях, проложил левый Алексис Ципрас, вынужденный проводить правую политику).
Падение влияния США на Евросоюз с выходом из его состава Англии объясняет отчаянное желание американцев заблокировать Brexit (равно как и их отказ от стимулирования шотландского сепаратизма), однако оно противоречит внутренней логике поведения как Англии, так и европейцев, а потому безуспешно.
Существенно, что Brexit наносит ЕС серьезнейший финансовый удар: он лишается 10% бюджета, да еще и в условиях продолжающегося глобального кризиса, обостряющего нехватку ресурсов и без ухода Англии. В условиях изменения внутреннего баланса сил в ЕС этот удар оказывается фатальным для Восточной Европы: Евросоюз решительно разворачивается от финансирования этого политического придатка США к поддержке цивилизационно и политически более близкой к «старой Европе» Южной Европы (она важнее и по сугубо коммерческим причинам — как более значимый рынок в силу более обеспеченного населения).
В результате Восточная Европа, уничтожившая ради вхождения в ЕС свою экономику, лишается значительной части европейских грантов и окончательно становится «Европой третьего сорта» (а Прибалтика — так и вовсе «четвертого»; в отношении же «стремящихся в Евросоюз» политических элит остается лишь вспомнить поговорку «собачатина седьмой категории, рубка вместе с будкой»). Это еще более снижает политическое значение Восточной Европы внутри ЕС и, соответственно, еще сильнее ослабляет внутриевропейские позиции США.
Истерическая эксплуатация пещерной русофобии, заманивание к себе американских войск под любыми предлогами, проведение военных маневров по отработке захвата Калининградской области («Анаконда-2018») в этих условиях вполне рациональны для восточноевропейских элит (особенно польской, которой больше всех терять и которая сумела заработать лютую ненависть далеко не только немецкого политического класса): это единственный способ сохранить свою политическую значимость в ЕС и связанную с ней возможность тянуть деньги из европейского бюджета.
Тем не менее основными трендами являются сокращения влияния США на ЕС, впадение Восточной Европы в окончательное ничтожество и качественное укрепление значения Германии. Последнее не может не тревожить Россию (особенно с учетом активной и последовательной поддержки немецкими элитами антироссийского фашизма на Украине), хотя в целом наши возможности возрастают — и не только в Европе, но и в Англии.
Правда, использовать эти растущие возможности в условиях сохраняющегося доминирования офшорной аристократии катастрофически некому.
No comments:
Post a Comment