Wednesday, November 28, 2018

Йосиф Флавий: О бедном Йосефе замолвите слово

Заметка полностью. Форматирование не сохранено.

Йосеф бен Матитьягу – потомок знатного рода священнослужителей по отцу и царей Хасмонеев по матери, был воспитан в иерусалимской аристократической семье. В поисках себя он провел немало времени в различных еврейских сектах и уже с раннего возраста выполнял весьма непростые поручения иерусалимского истеблишмента. Предательство и переход во время Великого восстания на сторону римлян превратило его из творца истории в ее летописца, навсегда сделав одной из самых противоречивых фигур в памяти еврейского народа.

Ниже есть продолжение.

Две тысячи лет спустя после своей смерти Йосеф бен Матитьягу – Тит Иосиф Флавий – по-прежнему становится объектом яростных споров, вызывает восхищение одних и презрение других, будто события тех далеких дней были только вчера. Йосеф открыл нам окно в яркий и бурлящий еврейский мир конца эпохи Второго Храма. Мы же со своей стороны пытаемся увязать представленную им картину с той, что мы привыкли видеть через совсем другое окно, вероятно, куда более отдаленное и даже частично скрытое завесой, – окно раввинистической литературы.

Йосеф – это человек, который успел в своей жизни побывать священником Храма, учителем, полководцем, политиком и даже прорицателем, он стал изгоем в своей стране и был верным сыном своего отечества на чужбине. Йосеф – автор блестящих книг, написанных на языке, которым, по его же собственному признанию, владел отнюдь не в совершенстве. И именно он сохранил для нас крошечный, но столь яркий срез воззрений своих еврейских современников – таких же наших предков, как и он, хоть мы порой и отказываемся признать их таковыми.

В недоумении замираем мы, привыкшие к интерпретации событий тех лет через призму раввинистических источников, перед свидетельствами Йосефа бен Матитьягу. Мы пытаемся осознать, насколько узкими были наши прежние представления. Возможно ли, что человек, которого многие из нас предпочитают ненавидеть и осуждать, в чьих многочисленных записях хорошо заметна его собственная завышенная, едва ли не хвастливая самооценка, как раз и помог нам осознать намного лучше наших мудрецов то, чем они жили? Крайне непросто отнестись к Йосефу бен Матитьягу как к наставнику в наших блужданиях по эпохе авторов Талмуда и Мишны, понять его порой совершенно саддукейские суждения и откровенно эллинистические взгляды, но еще тяжелее ими пренебречь. Ведь он-то как раз был там. Он говорил с ними. Он своими глазами видел, как происходит храмовая служба и по каким законам ведется. Он поименно перечисляет великих коэнов, описывает их позиции – сторонников или противников Великого восстания, рассказывает об их гибели. В то время как раввинистические источники упоминают лишь немногих, например, Йеошуа бен Гамлу и Хананию бен Хэзкию, да и то исключительно в религиозном контексте.

О Йосефе мы знаем исключительно из текстов, написанных им самим, как, впрочем, и о многом другом, что нам известно о том времени. Без его книг мы почти ничего не знали бы о столь важном периоде в истории нашего народа. Иными словами, немалой частью нашей исторической и национальной идентичности мы обязаны именно ему, Йосефу, в чьей власти было что-то утаить, а что-то, напротив, подчеркнуть, что-то восславить, а что-то очернить. Более того, без его описаний мы никогда не узнали бы о многом за пределами еврейского мира: о триумфальных маршах римлян, об устройстве их армии, о жизненном укладе. Все это представлено у Йосефа в таких подробностях и деталях, каких не найти у его современников.

Удивительно, но Йосеф, этот обсессивный автор, едва ли не всю жизнь положивший на защиту собственной репутации, отиравшийся возле всех сколько-нибудь влиятельных людей, добиваясь, чтобы память о нем сохранилась именно в том виде, в каком он сам считал правильным, не стал создавать прилизанную и однобокую историю. Хотя возможность у него была. Считая себя историком, Йосеф ясно понимал, что, подобно своим предшественникам, он обязан исключить собственную оценку из описаний. Тем не менее он предпочел прямо заявить, что не заинтересован в объективности, поскольку совершенно точно знает, кто виновен в его бедах и страданиях его народа:

Мое намерение, однако, ни в каком случае не состоит в том, чтобы в противоположность тем, которые превозносят римлян, преувеличить деяния моих соотечественников; нет, я хочу в точности рассказать обо всем, что действительно происходило в обоих лагерях

<…> Что именно только внутренние раздоры ввергли отечество в несчастье; что сами иудейские тираны были теми, кто заставил римлян против собственной воли дотронуться руками до священного храма и бросить головню в него, — этому свидетель разрушитель его, император Тит, который во все время войны обнаруживал жалость к народу, подстрекаемому бунтовщиками, несколько раз откладывал наступление на город и нарочно продлил осаду, дабы дать виновникам время одуматься <…> из всех городов, покоренных римлянами, ни один не достиг той высокой степени благосостояния, как наш город, но не один также не упал так глубоко в бездну несчастия; да никакое несчастье от начала мира, кажется мне, не может быть сравнимо с тем, которое постигло иудеев; и виновником его не был кто-либо из чужеземцев. (Иосиф Флавий «Иудейская война». Предисловие автора)

Что интересно, именно эта «необъективная» история как раз и дает заклятым противникам Йосефа большую часть их аргументации.
Иерусалимский аристократ

Йосеф бен Матитьягу родился в 37 г. н. э. в Иерусалиме в известной семье священнослужителей, став по матери седьмым в роду от царя и первосвященника Йонатана Хасмонея (Маккавея). Будучи отпрыском столь аристократического семейства, Йосеф получил блестящее еврейское образование. Он рос в среде иерусалимской знати, в окружении священников и законоучителей, в том числе первого поколения таннаев – мудрецов эпохи написания Мишны.

Принадлежность к высшим иерусалимским кругам обеспечивала Йосефу комфортную и безбедную жизнь в саддукейском обществе. Но мальчик рос любопытным и независимым. Он провел немало времени в разнообразных сектах, которыми изобиловали Иерусалим и Иудейские горы, странствовал по городам и пустыне, живо интересовался идеями, вызревавшими в различных течениях иудаизма, он стремился отыскать свой собственный путь сквозь густую чащу споров, столь характерных для еврейской традиции конца эпохи Второго Храма.

Все это происходило, когда Йосеф был совсем юн, а потому трудно сказать наверняка, что он успел узнать и насколько глубоки были его познания. Так или иначе, когда ему было около двадцати, получив более или менее ясное представление о различных направлениях иудаизма, он обрел душевное спокойствие, став фарисеем. Описывая себя как мудрейшего среди мудрецов своего времени, он сообщает, что вел дискуссии с законоучителями, но из всех перечисленных им таннаев нам известен лишь один – Шимон бен Гамлиэль, правнук Гиллеля.

Близость Йосефа к миру законоучителей и мудрецов очевидна из его описаний собственной юности. Он получил образование в Иерусалиме, где, и по свидетельству раввинистической литературы, в то время процветали мудрость и тяга к знаниям. Порядок храмового служения он знал изнутри. А многочисленные мидраши на страницах его книг свидетельствуют о знакомстве с миром раввинистической традиции. С другой стороны, ему были также известны идеи иудаизма, не отраженного в талмудической литературе, однако обладавшего в то время широким влиянием не только в еврейском мире. Иерусалим был огромным городом, едва ли не самым большим на Ближнем Востоке, а Храм, как, впрочем, и многие другие строительные проекты Ирода Великого, на фоне которых проходило детство и юность Йосефа, славился на весь мир. Иными словами, житель Иерусалима, в особенности если он происходил из богатой священнической семьи, в немалой мере ощущал себя частью большого цивилизованного мира. Судя по всему, знатное происхождение обеспечило Йосефу высокий общественный статус, а потому на него не раз возлагали миссии национального значения, например, поездку в Рим, где он в свои 26 лет встретился с Поппеей Сабиной – женой императора Нерона.
Повстанец и предатель

С началом восстания в 66 году н. э. Йосеф, которому исполнилось 29 лет, был направлен лидерами мятежа в Галилею, чтобы подготовить и укрепить еврейские поселки. Йосеф приложил все усилия для выполнения задачи, но вторгшийся в страну на следующий год римский военачальник Веспасиан завоевал все галилейские укрепления одно за другим, оставив за собой разрушения и смерть. В течение многих недель осаждал Веспасиан город Йодфат, где находился сам Йосеф, но в конце концов римляне захватили и эту крепость. Последние защитники укрылись в пещере. Вопреки совету Йосефа они отвергли предложение о капитуляции и помиловании, а начали совершать самоубийства, определяя очередность по жребию. Йосеф и еще один боец остались последними. Подробностей он в своих воспоминаниях не приводит: как видно, это история не из тех, которыми он жаждал поделиться. Так или иначе, они оба попали к римлянам.

Похоже, Йосеф счел себя носителем важного религиозного и нравственного посыла к своему народу, а также способным знать скрытое и видеть будущее. Именно в этом ключе описывает он свое решение сдаться римлянам:

Охваченный как раз в тот час божественным вдохновением и объятый воспоминанием о недавних страшных сновидениях, он обратился с тихой молитвой к Всевышнему и так сказал в своей молитве: «Так как Ты решил смирить род иудеев, который Ты создал, так как все счастье перешло теперь к римлянам, а мою душу Ты избрал для откровения будущего, то я добровольно предлагаю свою руку римлянам и остаюсь жить. Тебя же я призываю в свидетели, что иду к ним не как изменник, а как Твой посланник. (Иосиф Флавий «Иудейская война», 3:8:3)

Невозможно не заметить, что отказ Йосефа покончить с собой и решение сдаться римлянам удивительно напоминает схожую историю Рабана Йоханана бен Заккая (Талмуд, трактат Гитин, 66). Оба они оставляют свой осажденный город, сознавая, что всякая надежда потеряна. Подобно Рабану Йоханану бен Заккаю, Йосеф, опять же исключительно по его собственному свидетельству, других источников у нас просто нет, предсказывает Веспасиану будущий императорский титул и выражает презрение к радикалам, которые, по его мнению, довели своей братоубийственной войной город до разрушения. Более того, вслед за многими еврейскими мудрецами Йосеф утверждает, что разрушение Иерусалима на самом деле предсказано заранее и признаки надвигающейся катастрофы были ясно заметны за много лет до войны.

С момента пленения в жизни Йосефа открывается совершенно новая страница. Став рабом, а затем вольноотпущенником Веспасиана, он оказывается среди римских воинов, а после того, как тот становится императором, переходит под покровительство сына Веспасиана и его преемника полководца Тита. Вместе с ними Йосеф проезжает по всей стране и наблюдает с римской стороны сражения, в том числе осаду Иерусалима. Он даже пытается убедить осажденных сложить оружие, чем наживает огромное количество врагов и из-за чего по сей день остается в центре жарких споров.

Когда Иерусалим был разрушен и сожжен, Тит вернулся в Рим и забрал с собой Йосефа. Свою книгу о Великом восстании «Иудейская война» бен Матитьягу продолжил писать уже в Вечном городе. Он вкладывает в уста персонажей целые речи, отражающие их мировоззрение. Такой прием был достаточно распространен. Все понимали, что эти речи могли быть и не произнесены, но зато отражали реальные взгляды героев. Таким образом историк вставлял свою интерпретацию в описание реальных фактов, поступаясь исторической точностью ради более полного освещения ситуации. Яркий пример этого приема – речь Элазара бен Яира, якобы произнесенная накануне падения крепости Масада. Очевидно, что Йосеф не мог знать, что в действительности говорил Элазар. Автор просто изложил квинтэссенцию радикальной идеологии, с которой был хорошо знаком:

Уже давно, храбрые мужи, мы приняли решение не подчиняться ни римлянам, ни кому-либо другому, кроме только Б-га, ибо Он, Один истинный и справедливый Царь над людьми. Теперь же настал час, призывающий нас исполнить на деле наше решение. Да не посрамим себя <…> От самого раннего пробуждения сознания в нас нам внушалось унаследованным от отцов б-жественным учением — а наши предки подкрепляли это и мыслью, и делом, — что не смерть, а жизнь – несчастье для людей. Ибо смерть дарует душам свободу и открывает им вход в родное светлое место, где их не могут постигнуть никакие страдания. (Иосиф Флавий «Иудейская война». Кн. 7, гл. 8, 6-7)

Несмотря на категорическое неприятие радикалов и выбранного ими пути, описание их конца сделано Йосефом так, что по сей день невольно пробуждает в сердцах читателей если не солидарность, то уважение и симпатии, вставленная им речь играет в этом важнейшую роль. Недаром именно этой историей Йосеф закончил свою книгу.
Галутное чтиво

С возвращением Тита в Рим Йосеф – его преданный и благодарный протеже – вновь оказался в столице тогдашнего цивилизованного мира. По пути он проехал через десятки городов Ближнего Востока, стал свидетелем и описал множество праздничных состязаний и прочих событий, в том числе триумфальное шествие в самом Риме. Благодаря покровительству императорской семьи Флавиев – Веспасиана и его потомков, Йосефу была дарована усадьба. Это обеспечило ему средства к существованию и безопасность. Кроме того, как вольноотпущенник он получил новое имя – Тит Иосиф Флавий, по имени того, кто подарил ему «новую жизнь» и, что не менее существенно, возможность посвятить себя занятию, ставшему его судьбой и прославившему его в веках, – написанию книг.

Все истории Иосифа Флавия в той или иной мере вращаются вокруг Великого восстания и его предпосылок. Около 80 года н. э., примерно десять лет спустя после прибытия в Рим, Йосеф публикует «Историю еврейской войны с римлянами» («Иудейскую войну») – повествование о Великом восстании и его провале. А затем посвящает следующие 15 лет другой монументальной работе «Иудейские древности», рассказывающей об истории еврейского народа. В этом сочинении Йосеф постарался придать вес и глубину собственному утверждению о том, что еврейский народ способен внести важный вклад в мировую цивилизацию, а потому не стоит относиться к нему враждебно из-за его постоянных восстаний.

Помимо двух главных трудов своей жизни Йосеф написал несколько более коротких и личных книг, в том числе «Автобиографию», в которой защищал свою репутацию, отвечал на обвинения как со стороны евреев, так и римлян. В своем последнем сочинении «Против Апиона» он выступил апологетом и защитником иудаизма. Но и в этих книгах он не раз возвращается к событиям пережитой им войны.

Иосиф посвятил себя написанию книг, чтобы восстановить репутацию еврейского народа, сделать их в глазах римлян образцом для подражания. Главной же целью Флавия, похоже, была чисто внутренняя еврейская интерпретация событий, желание указать на ответственность радикалов, навлекших на народ катастрофу. Таким образом, наряду с его желанием прославить собственных благодетелей, преуменьшение ответственности римлян стало, вероятно, результатом именно этой тенденции, явно заметной во всех его трудах. С точки зрения Иосифа, такой подход вовсе не являлся отступлением от истины. Не случайно он самым подробнейшим образом описывает братоубийственные войны периода Хасмонеев, с которых начинает «Иудейскую войну». Он видит в них причину восстания, а затем и его краха. Характерно, что в этом он полностью сходится с позицией мудрецов Талмуда. Те связывают крушение Храма с «беспричинной ненавистью». Вместе с тем, в отличие от них, Иосиф не ограничивается аллегориями и намеками, а четко описывает реальные политические предпосылки поражения.

Официально Иосиф посвятил свои книги жителям римско-эллинистического мира, стремясь представить им еврейское общество как интеллектуально привлекательную и сложную культуру, достойную восхищения. Но, похоже, в действительности он по-прежнему продолжал защищать себя в глазах собственного народа, постоянно подчеркивая, что все совершал на благо евреев, а они отвергли и оклеветали его. В предисловии к «Иудейской войне» Иосиф утверждает, что первоначально написал книгу для своих братьев на родном языке. Мы не знаем, имеет он в виду иврит или арамейский, поскольку копии той версии, вероятно, сильно отличавшейся от известной нам, не сохранились.
Неизбежное поражение

Большинство речей в книгах Иосифа Флавия озвучены сторонниками Рима. В них вложена мысль о непоколебимости римской власти. Рассматривая империю как божественное явление, Иосиф пришел к выводу, что народы мира обязаны принять ее власть. И здесь его мнение вновь сближается с позицией мудрецов. Вспомним слова, сказанные раввином Ханиной бен Терадионом раввину Йоси бен Кисме: «Нация эта коронована Небесами» (Мишна. Авода зара. 18). Недаром, призывая жителей осажденного Иерусалима сдаться, Иосиф пытался убедить радикалов признать эту историческую неизбежность:

Вы знаете, что мощь римлян несокрушима, а их господство для вас не ново <…> Более слабым властителям можно еще отказать в повиновении, но не тем, которым подвластно все. Какие страны избежали всепокоряющей власти римлян? Разве только те, которые вследствие своего знойного или сурового климата не имеют для них никакой цены. Везде счастье на их стороне, и Б-г, Который заставляет мировое господство переходить от одного народа к другому, ныне избрал своим обиталищем Италию. (Иосиф Флавий «Иудейская война». Кн. 5, гл. 9, 3).

Иосиф не оправдывает в своих книгах злодеяния Рима. Более того, в отличие от своих современников, он не объясняет римское господство наличием у этого народа особых качеств, а подчеркивает, что римляне обладали как достоинствами, так и недостатками. Именно отсутствие очевидного обоснования их могущества и является, по его мнению, причиной не восставать против них, поскольку доказывает, что власть их до поры до времени – результат непостижимой Б-жественной воли.

Фактически, взгляды Иосифа как бы замыкают круг. В начале своей жизни он как лидер повстанческой армии ожидал, что восстание завершится мессианским освобождением и установлением царства Б-жьего. Схожие надежды на неизбежное падение Рима и возрождение Израиля – но только по воле Б-га, а не в результате человеческих усилий, в итоге находят свое отражение в его трудах.

Тит Иосиф Флавий, он же Йосеф бен Матитьягу, священник «первой череды», скончался в Риме примерно в 100 году н. э., будучи уважаемым гражданином. Папа римский Евсевий писал в IV веке, что после смерти Иосифа в Риме установили его статую. Труды Флавия были известны в основном в римских литературных кругах, а затем христианская церковь увидела в них подтверждения пророчеств Иисуса о гибели Иерусалима, избравшего неверный путь. Еврейский же мир не знал о них, или не хотел знать, вплоть до X века. Но горькая ирония судьбы заключается как раз в том, что именно книги Иосифа Флавия стали практически единственным источником, описывающим бурную еврейскую историю того времени.

Многие отвергли Тита Иосифа Флавия, принявшего имя того, кого мудрецы Талмуда называли не иначе как Титом-злодеем. Они осудили его дела: предал мертвых товарищей в Йодфате и не принял вместе с ними смерть, пытался убедить свой народ сдаться римлянам, но главное, был близок к Флавиям – Веспасиану и его сыновьям: Титу и Домициану – ужасным злодеям в глазах еврейских мудрецов.

Как бы то ни было, сегодня трудно не признать справедливость слов Иосифа Флавия: восстание против Рима действительно стало катастрофой, которую, вероятно, можно было избежать.

Как не вспомнить тут Марка Твена, лукаво заметившего однажды, что мы можем простить того, кто нам лжет, но не того, кто говорит нам правду.
http://www.moscow-jerusalem.ru/istoriya/iosif-flavij-o-bednom-josefe-zamolvite-slovo/

No comments:

Post a Comment