Monday, January 21, 2019

Шамиль Султанов: Человеческая цивилизация вступает в самый опасный период после 1945 года

Сильно сокращено. Форматирование моё.

...2018 год прошел в ожидании финальной стадии глобального экономического кризиса. Первый этап этого кризиса начался в 2007–2008 годах, но с ним быстро справились с помощью специфических мер (например «накачка наличности»), которые, в свою очередь, привели к углублению долгосрочных последствий в мировой экономике. Потом началась вторая стадия, которая прошла достаточно незаметно в 2014–2015-х годах. Ее не заметили на фоне разного рода политических инцидентов: борьбы с терроризмом, присоединения Крыма и прочее. Однако с 2017 года идет напряженное ожидание, когда начнется финальная фаза этого глобального кризиса. Большинство специалистов, использующих верифицируемые сложные макромодели, исходят из того, что это будет не обычный традиционный циклический кризис капитализма, а нечто другое, более интересное, вполне сопоставимое с кризисом 1929 года (так называемая Великая депрессия — прим. ред.), либо еще хуже.

Ниже есть продолжение.

За последние недели декабря волатильность американских биржевых индексов была очень острой. В течение месяца показатели падали четыре раза на 4–5 процентов (индекс Dow Jones падал несколько раз с пикового значения в 26 828 пунктов, зафиксированного 3 октября, и к 21 декабря снизился на 14% до 22 445 пунктов; 24 декабря он потерял еще 2,9%; индекс S& P500 обвалился на 2,7%, NASDAQ — на 2,2%; аналитики считают, что минувший декабрь — худший месяц для американского рынка акций с 1931 года — прим. ред.). Впрочем, кроме волатильности есть масса других показателей, которые свидетельствуют: нечто угрожающее приближается. Но что это будет? Все говорят, что это обернется кризисом в 2019 году — в первой или второй его половине. Сможет ли он решить накопившиеся проблемы каким-то чудесным образом или же просто усугубит их? Но это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. И многие исходят из того, что после кризиса-2019 начнется новая стадия глобального тренда под странным лозунгом «Путь наш во мраке».

— Кризис затронет преимущественно мировую экономику?

— Нет, это будет не классический экономический кризис, а некая фаза именно общесистемного кризиса, о котором я уже говорил. Дело в том, что сам по себе экономический кризис в настоящий момент становится выразителем необычайной комбинации социальных, технологических, индустриальных, культурных и политических проблем и противоречий, обостряющихся во всем мире. Прежде всего это связано с начавшимся переходом к шестому технологическому укладу (ТУ), который потребует кардинальных трансформаций во всех сферах человеческой жизнедеятельности: и в экономической, и в политической, и в социальной, и в культурной. Достаточно ли успешным окажется результат этого кризиса, чтобы произвести или, по крайней мере, запустить такие необходимые трансформации? Ключевая проблема заключается в том, что пока нет ни идеологии, ни стратегии, ни четкого плана в отношении таких трансформаций... ни в Китае, ни в США, ни в Европе, ни в России.

Возьмите такой пример. Один из трендов надвигающегося шестого технологического уклада — это все более сложная и интенсивная роботизация в производственной сфере, которая постепенно и объективно приведет к тому, что людей во имя повышения производительности труда на основе новых технологических инноваций просто будут избавлять от механической работы. То есть огромный рост безработицы — это безусловный факт завтрашнего дня. В США, которые являются лидером во внедрении шестого технологического уклада, это уже привело к эффекту появления так называемого социального трампизма. Американские белые рабочие, которые еще 35 лет назад считались основой американского среднего класса, вдруг массово стали превращаться в безработных. Это сопровождалось социальными последствиями: ростом алкоголизма, наркомании, запредельными цифрами разводов, деформацией семейных отношений, распространением криминального поведения и так далее. Более того, они проголосовали за Трампа, а у того в предвыборной программе — выдача субсидий американским корпорациям, внедряющим роботизацию... в соответствии с афоризмом «Сегодня — плохо, но это хорошо, потому что завтра будет хуже!».

Необходим какой-то особый интеллектуальный прорыв, нужна сверхидея для того, чтобы преодолеть эти противоречия. Та же безработица уже в ближайшие 10–15 лет может стать важнейшей проблемой даже в развитых странах. Что с ней делать в рамках сохраняющейся капиталистической системы массового потребления и массового производства? Элиты, партии, спецслужбы, «товарищи ученые, доценты с кандидатами», как пел Высоцкий, этого не знают.

С этим связаны и социальные проблемы, о которых я уже отчасти начал говорить. Почему в 2018 году в СМИ так остро зазвучала проблема мигрантов? Здесь, как ни странно, тоже сказались взаимоотношения биосферы и человека. Одной из причин войн на Ближнем Востоке, в частности в Сирии и Ираке, стали длительные засухи в последние 20 лет в этих странах. Природные катаклизмы привели к массовой миграции сельского населения в города, а из переполненных городов — уже в другие страны, в том числе и в пока благополучную в климатическом отношении Европу. Вот эти тенденции (с одной стороны, катастрофические климатические изменения, а с другой — все более неуправляемые вызовы шестого технологического уклада) ведут к тому, что уже в ближайшие 15–20 лет количество мигрантов может достигнуть почти полумиллиарда человек (минимальная оценка). Это очень реальная проблема, поскольку рядовые обыватели, когда сталкиваются с представителями иного антропологического типа, испытывают перед ними подспудный страх. При этом многие из них не понимают, что через 20 лет они сами могут оказаться мигрантами и беженцами, причем из той же прибрежной Англии или континентальной Европы. Вопрос заключается лишь в том, куда они будут мигрировать. Возможно, в Сибирь?
...
Понятно, что комбинация таких системных противоречий неминуемо будет стимулировать тренд национализма, который сейчас усиливается во всем мире, прежде всего в Европе. Многое из того, что мы сейчас наблюдаем в ЕС (отношения между Евросоюзом и Британией из-за Brexit; ситуацию, связанную с критическим ослаблением Эммануэля Макрона), так или иначе упирается в проблему многофакторного национализма. Поэтому выдвигается много предположений по поводу того, не возвращается ли Европа к состоянию 1920–1930-х годов XX века, ставшего преддверием Второй мировой войны. На этом фоне в 2018 году мы были свидетелями резкого ослабления глобализма и столкновения американского «глубинного государства» (deep state) и Трампа. Условно говоря, это прямое, все более ожесточенное столкновение нынешнего американского национализма или патриотизма («Америка превыше всего») с глобалистскими тенденциями и с людьми, которые исходят из рациональной оценки того, что — хотим мы этого или не хотим — современные проблемы в одиночку решить невозможно. Однако есть масса мировых лидеров, которые считают, что спасаться лучше в одиночку.

Еще одно очень любопытное наблюдение по итогам 2018 года: нигде в мире вы сейчас не найдете открытого социального оптимизма. Повсеместно растет наркомания, алкоголизм и так далее, а оптимистичные заявления выглядят смешными и нелепыми. А ведь социально-культурный оптимизм был типичен для мировой повестки еще 25 лет назад, в 1990-е, и даже еще в 2005-м, когда надеялись, что вот «победим мировой терроризм — и будет все тип-топ». Но теперь этот оптимизм куда-то исчез!

Глобальный политический кризис, о котором я уже говорил, как составная часть общесистемного кризиса в 2018 году стал примечателен тем, что объединил, включил в себя целые слои политических кризисов, которых мы не видели еще 10 лет назад. Резко обострились внутристрановые противоречия. В США — прямое столкновение различных групп и элит, борьба с Трампом здесь только один из аспектов. Движение «желтых жилетов» во Франции — это не спонтанные действия трудящихся, как нам пытаются представить, а объединение элит против Макрона. Лозунг «Макрон — это марионетка Ротшильда» — яркий показатель современной стадии внутриэлитной войны. В Германии внутриэлитная борьба привела к отставке Меркель с поста председателя Христианско-демократического союза и к тому, что главная политическая партия ФРГ, которая обеспечивала ей стабильность, — ХДС — сейчас де-факто раскололась.
...
— ...США при Трампе предсказывают распад.

— Да, целый ряд авторитетных американских экспертов говорят, что Соединенные Штаты могут расколоться. Кроме этого, обостряются, как говорят марксисты, антагонистические противоречия между США и Китаем, а также внутри самой КНР между товарищем Си Цзиньпином и тремя его оппонентами из постоянного комитета при политбюро ЦК китайской Компартии.

Суммарно из того, о чем я говорил, можно сделать два вывода.

Первое. Если говорить откровенно, в 2018 году мы столкнулись с удивительной ситуацией, когда фактически все мировые политические, интеллектуальные, бизнес-элиты не знают, как действовать перед лицом все более обостряющихся угроз, идущих из будущего. Мне это в какой-то степени напоминает конец 20-х — начало 30-х годов XX века. Сейчас, правда, все гораздо хуже.

Второе. Человеческая цивилизация вступает в самый опасный период после 1945 года — самый опасный 12-летний период, когда будет решаться действительно экзистенциальная проблема — выживет человечество или не выживет. Если оценить вероятность угрозы глобальной войны в период с 1991 по 2010 год в виде единицы, то, по моим оценкам, в период с 2019 по 2031 год такой показатель возрастет до восьми.
...
— Внесу уточнение по эпохальному экономическому кризису, грозные черты которого вы обрисовали в самом начале. Не есть ли этот кризис последний и окончательный, о котором когда-то писал Карл Маркс? Если никаких перспектив за ним не просматривается, а только «путь во мраке», не означает ли это, что скоро нам будет суждено присутствовать на похоронах капитализма?

— Это прекрасный вопрос в том смысле, что о крахе капитализма, вернее, империализма как его высшей стадии писал еще Владимир Ильич Ленин. Однако Первая мировая война не завершилась крахом капитализма, как этого многие ожидали. Большинство марксистов 1920-х годов, в том числе Иосиф Сталин, Лев Троцкий и Карл Каутский, исходили из того, что будет Вторая мировая война, которая как раз и положит конец капиталистической эпохе. Но после Второй мировой войны Франклин Рузвельт ухитрился перевести пространственный капитализм, то есть формацию, которая в перспективе охватывает весь земной шар, в хронологический капитализм (я бы так его назвал). Он может быть обозначен как хронологический за счет развития кредитной системы: ты берешь кредиты, покупаешь товары, стимулируешь тем самым производство, а расплата по кредитным долгам оттягивается на будущее. В результате идет рост. И все было прекрасно и замечательно, пока в наличии были дешевые ресурсы, однако ресурсы начали дорожать, ситуация стала обостряться, мы пришли к тому, что сейчас мировой ВВП составляет около 70–80 триллионов долларов, а долги — порядка 250–300 триллионов. Деривативы, или то, что называется фиктивным капиталом, составляют несколько сотен триллионов долларов. Если у меня спросят, способен ли нынешний кризис разрешить эту ключевую проблему современного капитализма, я отвечу, что, конечно, нет. Хотя бы потому, что для того, чтобы выйти из парадигмы классического пространственного капитализма, нужен был гений и воля Рузвельта. Того американского президента, который в апреле 1933 года вызвал к себе банкиров и сказал примерно так: «Сколько у вас сейчас норма прибыли? 50 процентов? Ну с этого года она у вас будет 5 процентов». Однако такой человек в США сегодня даже не просматривается.

При этом не будем забывать, что США дают до 24 процентов мирового ВВП (по данным на сентябрь 2018 года, $$$19,39 трлн, или 24,4% мирового ВВП, — прим. ред.), потому столкновение между американскими элитами — это далеко не «местечковая» проблематика. Данная конфронтация вышла в открытую фазу в 2000 году, когда Альберт Гор проиграл Джорджу Бушу-младшему, победы которого всерьез никто не ждал. Мы говорили с вами в предыдущем интервью, что ответом на этот проигрыш был август 2001 года, когда произошел колоссальный провал на американской фондовой бирже, а затем в печальной памяти 11 сентября. У Буша, которого фортуна вознесла до уровня хозяина Белого дома, не было идеи, как выйти из этого пике, а вот у Рузвельта она была. Эта идея противостояла классическим теориям сверхимпериализма, которыми манипулировали классические марксисты 20-х годов. А сейчас и этого нет, одна из ключевых проблем современной суицидальной цивилизации как раз в том, что нет принципиально новых прорывных социально-политических теорий. Грубо говоря, нет второго Карла Маркса. Даже второго Эмиля Дюркгейма нет.

— То есть погрязший в долгах капитализм запросто может быть признан банкротом, как и любой «смертный» человек, который взял кредит в банке и не смог с ним расплатиться?

— Если вы сейчас объявите банкротом, предположим, Соединенные Штаты, у которых долг практически равен национальному ВВП, или Японию, чей долг составляет 250 процентов от ее ВВП, это будет крах всей мировой экономики. А он неизбежно приведет к тому, что во всем мире начнутся войны. Ведь что предшествовало Второй мировой войне? Вспомните начало 1930-х годов: локальные войны шли по всему миру — в Азии и в Европе. И здесь то же самое произойдет.

Есть такой американский экономист, лауреат Нобелевской премии Шмидт (фамилия немецкая, но сам он американец). Когда его спросили, может ли наступающий экономический кризис решить проблему долгов, он ответил: «Нет». Ему задали вопрос: «А как ее можно решить?» Он помялся и ответил: «Есть только один способ: война. Она спишет все». Вот так цинично и просто, по-научному.

— Но локальные войны идут и в современном мире, и мы знаем, где они идут, как идут и насколько беспросветно затянулись.

— Правильно, но мы забываем, что локальные войны на самом деле активизируются. Возьмите Африку: о ней у нас мало пишут, но большая часть африканского континента охвачена цепью очень странных локальных военных конфликтов между племенами, народами или определенными регионами. Мы начинаем узнавать об этом, потому что там появляются ЧВК — частные военные компании, причем не только российские и американские, но и китайские. Они становятся участниками этих локальных войн, притом что племенные и межплеменные африканские конфликты на самом деле начинают приобретать глобальный характер, поскольку война там идет за ресурсы, дефицит которых на мировых рынках обостряется. В Центральноафриканской республике (ЦАР) есть месторождение некоторых полезных ископаемых, аналогов которым нет во всем мире. Это редкие металлы, без которых радиоэлектроника не сможет работать. Вы даже не можете себе представить, насколько ожесточенно идет борьба вокруг месторождений...
...
— Относительно судьбы Израиля можно сказать, что он становится заложником коллизии, которая существует уже лет 7 или 8. С одной стороны, Израиль как еврейское государство, как центр еврейского мира де-факто должен исповедовать национализм. И фактически это сейчас происходит: внутри страны предпринимаются попытки двигаться в этом направлении. С другой стороны, Израиль хочет еще глубже интегрироваться в глобальный мейнстрим. При этом главным союзником для него являются Соединенные Штаты. Однако американская элита выступает в основном за глобализацию, где нет места национализму или где национализм очень ограничен, в том числе и еврейский. Это первый пакет противоречий...

...Еврей, который живет в Соединенных Штатах, — это в первую очередь еврей с глобалистским мышлением. Евреи вообще глобалистский народ по своему менталитету и мышлению. Но этот народ раскололся: евреи, которые живут в США, — это главные идеологи политики глобализации, а израильские евреи — местечковые, грубо говоря, хотя там многое уже поменялось.

...Вспомним, что отношения между Биньямином Нетаньяху и Бараком Обамой были очень сложными. Теперь Нетаньяху поддерживает Дональда Трампа, называет его самым лучшим президентом Соединенных Штатов, но внутри своей страны израильский премьер-министр получает упреки и обвинения. «Хорошо, ты добился того, что Трамп признал Иерусалим столицей Израиля, но что это дало? Ничего», — говорят ему. Это лишь испортило отношения с американскими евреями, которые в большинстве своем (порядка 73–75 процентов) выступают против Трампа.
...
— Франция до сих пор в горячей повестке дня: протесты «желтых жилетов» не прекращаются. Но разве упрек, брошенный Макрону, в том, что он марионетка Ротшильдов, не справедлив? Разве это не попытка Франции провести свой Brexit и выскочить из глобального человечества?

— Выскочить из ЕС проблематично по одной простой причине — основой Европейского союза является реальный франко-германский альянс. Теоретически, если Франция выходит из союза, это означает, что она всю оставшуюся часть ЕС отдает Германии. Появляется «Четвертый рейх». А это, в свою очередь, приведет к резкому обострению противоречий, вплоть до войны между Парижем и Берлином. Поскольку экономически Германия — это гигант Европы, следовательно, Франция будет постепенно деградировать до уровня Италии или Испании.

Почему Макрон... выдвинул идею европейской армии? Вероятно, он исходил из того, что европейская армия — это некая структура, где Франция будет играть ключевую роль, что станет сдерживающим моментом для Германии. Но это и вариант европейского национализма, что предсказуемо не понравилось тем французским элитам, которые настроены глобалистски, причем в практическом смысле. Есть глобальное deep state (глубинное государство), которое должно реализовывать свои долгосрочные линии, а здесь — ориентация на противопоставление, на конфронтацию. Ведь Макрон прямо заявил, что европейская армия — это противостояние Соединенным Штатам, Китаю, России. Но это может привести к развалу мирового рынка и мирового порядка...

Почему сейчас Макрон отступает во Франции по всем фронтам? Ведь, по сути, открытых протестантов, которые выходят на улицу, в рамках всей Франции не так уж и много... Ну где-то максимум 200–250 тысяч, и это по всей стране! А во Франции населения — 67 миллионов человек. То есть процент протестующих среди них — это чепуха, это именно элитные вызовы. Но они имеют долгосрочный характер. Я не знаю, подписали ли Макрону приговор или ждут, пока он станет на колени и начнет просить прощения... Хотя европейская армия, даже в варианте французского президента предполагает достижение некоего консенсуса с Берлином. Не будем забывать, что Германия традиционно в своих исходных, коренных элитах настроена антиамерикански.
...

— Противоречия, о которых мы говорили, все-таки поставили мир на пороге новой большой войны?

— Говорить просто о большой войне немного некорректно. Имеет смысл рассуждать о большой горячей войне. С моей точки зрения, война уже идет, причем Четвертая мировая гибридная война. Она началась в 2014 году, но ее схемы были отработаны в Третьей мировой гибридной войне, в результате которой погиб Советский Союз. Сейчас Россия снова вовлечена в такую большую гибридную войну, по той же модели. Будет ли она горячей? Если это большая гибридная война, то она управляема и идет по определенному сценарию. А значит, те режиссеры, которые запустили этот глобальный конфликт, постараются добиться своей цели, избежав горячей фазы.
https://www.business-gazeta.ru/article/409219

No comments:

Post a Comment