В последнее время дикие кабаны облюбовали для проживания столицу Германии, сообщает The Wall Street Journal.
Корреспондент Маркус Уокер поведал историю Габриэле Клозе, в чей цветочный магазин как-то утром забежал кабан. "Какая уродливая собака", - подумала женщина поначалу, но, присмотревшись к зверю, позвонила в полицию и в местную бульварную газету. Но когда пришел охотник Маттиас Эггерт, вызванный полицейскими,
фрау Клозе стало жаль кабана, и Эггерт был вынужден подыскать для животного убежище в загородном приюте.
В интервью газете 55-летний Эггерт подчеркнул: "Если мы не поступим жестоко, но прагматично, проблема городских кабанов окончательно выйдет из-под контроля". В Берлине, где много парков и предместий, а климат год от года все мягче, эти предки домашних свиней чувствуют себя привольно, поясняет автор. В поисках червей и личинок они роются в земле, превращая ухоженные сады в настоящие поля сражений: достается скверам, кладбищам и даже тренировочной базе футбольной команды "Херта".
По данным издания, за последние 8 месяцев на берлинских улицах погибло под колесами 211 кабанов. "Однако часть двуногих берлинцев приняла сторону диких свиней: охотников избивают палками, называют "убийцами", прокалывают колеса их автомобилей", - сообщает газета. Автор отмечает, что обычно животные ведут себя мирно, но в состоянии стресса эти 250-фунтовые создания с острыми загнутыми клыками опасны. "Однажды три кабана забрели на территорию детского сада на Александерплатц, в самом сердце Берлина, впали в панику и чуть не прикончили сторожа", - повествует он.
По данным издания, с 2002 года мэрия нанимает специальных людей для отстрела кабанов. Стрельба из охотничьего ружья в городе - дело тонкое, но многие кабаны потому и обосновались в Берлине постоянно, что там безопаснее. Другие лесные кабаны, по словам экспертов, в охотничий сезон на выходных скрываются в предместьях, а в понедельник возвращаются на природу. По оценкам биолога Дерка Эхлерта, занимающего в мэрии Берлина должность специального комиссара по делам живой природы, в городе сейчас обитает до 7 тыс. кабанов. Эхлерт призывает научиться с ними сосуществовать. Главное, по его словам, не привечать животных.
Зато безработный дальнобойщик Михаэль Герике, наоборот, уже 12 лет подкармливает кабанов: два раза в месяц покупает им мешок кукурузы за 15 евро, сообщает издание. Власти хотят возбудить против него уголовное дело, но Герике в интервью уверяет, что не отступится даже под угрозой тюрьмы.
http://www.inopressa.ru/article/16Dec2008/wsj/caban.html
Мне это напомнило Град Обреченных Стругацких.
Вот пару цитат оттуда: http://lib.ru/STRUGACKIE/grad_obr.txt
Цитата:
Ничего не было видно. Из-за куч мусора слева градом
сыпались ржавые банки, куски гнилого дерева, старые кости, даже
обломки кирпича. Послышался звон разбиваемого стекла. Дикий
возмущенный рев взлетел над колонной. "Какая сволочь там
развлекается?!" -- ревели чуть ли не хором. Зарычали включенные
двигатели, вспыхнули фары. Некоторые грузовики принялись
судорожно елозить взад-вперед: видимо, водители пытались
развернуть их так, чтобы осветить мусорные хребты, откуда
летели уже целые кирпичи и пустые бутылки. Еще несколько
человек, пригнувшись, как Сильва, ринулись в темноту.
Мельком Андрей заметил, что Изя с искривленным плачущим
лицом скорчился возле заднего ската и ощупывает живот. Тогда
Андрей нырнул в кабину и выхватил из-под сиденья монтировку. По
башкам сволочей, по башкам! Видно было, как с десяток
мусорщиков на четвереньках, цепляясь руками, остервенело
карабкаются по склону. Кому-то удалось-таки поставить машину
поперек, и свет фар озарил неровный гребень, ощетиненный
обломками старой мебели, взлохмаченным тряпьем и обрывками
бумаги, сверкающий битым стеклом, и над гребнем -- высоко
задранный ковш экскаватора на фоне черного неба. И что-то там
шевелилось на ковше, что-то большое, серое с серебристым
отливом. Андрей замер, вглядываясь, и в ту же минуту отчаянный
вопль перекрыл всю разноголосицу:
-- Это дьяволы! Дьяволы! Спасайтесь!..
И сейчас же со склона кубарем, на карачках, через голову,
поднимая столбы пыли, в вихре рваного тряпья и бумажных
лохмотьев, посыпались люди,
-- обезумевшие глаза, разинутые рты, размахивающие руки.
Кто-то, обхватив руками голову, спрятав голову между сжатыми
локтями, продолжая панически визжать, пронесся мимо Андрея,
поскользнулся в колее, упал, снова вскочил и изо всех сил
побежал дальше, по направлению к городу. Кто-то, хрипло дыша,
втиснулся между радиатором Андреева грузовика и кузовом
передней машины, застрял там, принялся рваться и тоже заорал не
своим голосом. Стало вдруг тише, только ворчали двигатели, и
тут хлестко, словно удары бича, звонко защелкали выстрелы. И
Андрей увидел -- на гребне, в голубоватом свете фар -- высокого
тощего человека, который стоял спиной к машинам, держа пистолет
в обеих руках, и раз за разом палил куда-то в темноту за
гребень.
Он выстрелил пять или шесть раз в полной тишине, а потом
из темноты возник тысячеголосый нечеловеческий вой, злобный,
мяукающий и тоскливый, как будто двадцать тысяч мартовских
котов заорали одновременно в мегафоны, и тощий человек
попятился, оступился, нелепо взмахнул руками и съехал на спине
по склону. Андрей тоже попятился в предчувствии чего-то
невыносимо страшного, и он увидел, как гребень вдруг
зашевелился.
Серебристо-серые, невероятные, чудовищно уродливые
призраки закишели вдруг там, засверкали тысячами кроваво
светящихся глаз, заблестели миллионами яростно оскаленных
влажных клыков, замахали лесом невообразимо длинных мохнатых
лап. Пыль густой стеной взлетела над ними в свете фар, и
сплошной ливень обломков, камней, бутылок, комков дряни
обрушился на колонну.
Андрей не выдержал. Он нырнул в кабину, вжался в самый
дальний угол и выставил перед собой монтировку, обмирая, как в
кошмаре. Он абсолютно ничего не соображал, и когда какое-то
темное тело заслонило открытую дверь, он заорал, не слыша
собственного голоса, и принялся тыкать железом в мягкое,
страшное, сопротивляющееся, лезущее на него, и тыкал до тех
пор, пока жалобный вопль Изи: "Идиот, это же я!" не привел его
в чувство. И тогда Изя влез в кабину, захлопнул за собой дверь
и неожиданно спокойным голосом объявил:
-- Ты знаешь, что это такое? Это обезьяны. Вот суки!
Сначала Андрей не понял его, потом понял, но не поверил.
-- Ну да? -- сказал он, вылез на подножку и выглянул из
кабины.
Точно: это были обезьяны. Очень крупные, очень волосатые,
очень свирепые на вид, но не дьяволы и не привидения, а всего
лишь обезьяны. Андрея обдало жаром от стыда и облегчения, и в
ту же секунду что-то тяжелое и твердое ахнуло его прямо по уху,
да так, что другим ужом он ахнулся о крышу кабины.
-- Все по машинам! -- взревел где-то впереди властный
голос. -- Прекратить панику! Это павианы! Ничего страшного! По
машинам и задний ход!..
В колонне стоял ад кромешный. Стреляли глушители,
вспыхивали и гасли фары, двигатели ревели вразнос, сизый дым
клубами поднимался к беззвездному небу. ...
...Оторвались, с облегчением подумал Андрей и осторожно
ощупал ухо. Ухо распухло и пульсировало. Надо же -- павианы!
Павианы-то откуда? Да такие здоровенные... да в таких
количествах!.. Сроду у нас тут не было никаких павианов... если
не считать, конечно, Изю Кацмана. И почему именно павианы?
Почему не тигры?..
Цитата:
Обезьяны уже были в городе. Они носились по карнизам,
гроздьями висели на фонарных столбах, жуткими косматыми толпами
плясали на перекрестках, липли к окнам, швырялись булыжниками,
вывороченными из мостовой, гонялись за обезумевшими людьми,
которые в одном белье выскочили на улицу.
Несколько раз Дональд останавливал машину, чтобы взять в
кузов беженцев. Баки давно выкинули вон. Одно время перед
грузовиком мчалась галопом осатаневшая лошадь, запряженная в
телегу, а в телеге приседал и раскачивался, размахивал
волосатыми ручищами и пронзительно вопил здоровенный
серебристый павиан. Андрей видел, как телега с треском
врезалась в фонарный столб, лошадь с оборванными постромками
понеслась дальше, а павиан лихо перелетел на ближайшую
водосточную трубу и исчез на крыше.
На площади перед мэрией кипела паника. Подъезжали и
отъезжали автомобили, бегали полицейские, бродили потерянные
люди в исподнем, у подъезда какого-то чиновника прижали к
стене, требовательно кричали на него, а он отпихивался тростью
и отмахивался портфелем.
-- Бардак, -- сказал Дональд и выпрыгнул из машины.
Они вбежали в здание и сразу же потеряли друг друга в
непроворотной толпе людей в штатском, людей в полицейской форме
и людей в нижнем белье. Стоял многоголосый гомон, от табачного
дыма ело глаза.
-- Поймите! Не могу же я вот так -- в одних подштанниках!
-- ...Немедленно открыть арсенал и раздать оружие... Черт
вас побери, ну хоть бы полицейским раздать оружие!..
-- Где шеф полиции? Только что здесь крутился...
-- У меня жена там осталась, вы можете это понять? И
теща-старуха!
-- Слушайте, да ничего страшного. Обезьяны -- они и есть
обезьяны...
...
-- Что это такое? -- громко вопросил фермер, обращаясь к
интеллигенту, ползающему на карачках в поисках очков. -- Это
кто же такие здесь, вы не скажете?
-- Обезьяны, разумеется, -- сердито ответствовал
интеллигент. -- Неужели вы сами не видите, сударь?
-- Ну и порядочки тут у вас, -- ошеломленно произнес
фермер, только теперь окончательно проснувшись. -- И вечно вы
тут что-нибудь выдумаете...
Этот сын болот был настроен теперь философски и
добродушно. Он убедился, что нанесенная ему обида не может,
собственно, считаться таковой, и теперь был просто несколько
ошарашен зрелищем мохнатых банд, прыгающих по карнизам и
фонарям. Он только укоризненно покачивал головой и скреб в
бороде. Но тут интеллигент нашел, наконец, свои очки, подобрал
шест и опрометью бросился в укрытие, так что фермер остался
посреди мостовой один-одинешенек -- единственная и достаточно
соблазнительная мишень для волосатых снайперов. Крайняя
невыгодность такой позиции не замедлила себя обнаружить. Дюжина
крупных осколков с треском лопнула у его ног, а обломки
помельче забарабанили по патлатой голове и по плечам.
-- Да что ж это такое! -- взревел фермер. Новый осколок
стукнул его в лоб. Фермер замолчал и стремглав бросился к своей
телеге.
Это было как раз напротив Андрея, и Андрей подумал
сначала, что фермер упадет сейчас боком на телегу, махнет по
всем по двум и умчится к себе на болота, подальше от этого
опасного места. Но бородач и не думал махать по всем по двум.
Бормоча: "З-заразы, пр-роститутки...", он с лихорадочной
поспешностью и очень ловко расшпиливал свой воз. Андрею за его
широкой спиной не было видно, что он там делает, но женщины в
доме напротив все видели -- они вдруг разом завизжали,
захлопнули окна и скрылись. Андрей глазом моргнуть не успел.
Бородач легко присел на корточки, и над его головой поднялся к
крышам толстый, масляно отсвечивающий ствол в дырчатом
металлическом кожухе.
-- А-атставить! -- заорал Фриц, и Андрей увидел, как он
громадными прыжками несется откуда-то справа прямиком к телеге.
-- Ну, гады, ну, заразы... -- бормотал бородач, совершая
какие-то замысловатые и очень сноровистые движения руками,
сопровождавшиеся скользящими металлическими щелчками и
позвякиваниями. Андрей весь напрягся в предчувствии грохота и
огня, и обезьяны на крыше, видимо, тоже что-то почуяли. Они
перестали швыряться, присели на хвосты и, беспокойно вертя
собачьими головами, принялись трескуче обмениваться какими-то
своими соображениями.
Но Фриц был уже рядом с телегой. Он схватил бородача за
плечо и повелительно повторил:
-- Отставить!
-- Подожди! -- досадливо бормотал бородач, дергая плечом.
-- Да подожди, дай я их срежу, сволочь хвостатую...
-- Я приказал отставить! -- гаркнул Фриц.
Тогда бородач поднял на него лицо и медленно поднялся сам.
-- Что такое? -- спросил он, с неимоверным презрением
растягивая слова. Ростом он был с Фрица, но заметно шире его и
в плечах, и пониже спины.
-- Откуда у вас оружие? -- резко спросил Фриц. --
Предъявите документы!
-- Ах ты сопляк! -- с грозным удивлением сказал бородатый.
-- Документы ему! А вот этого не хочешь, вошь белобрысая?
...
-- Да отстаньте вы от него, Гейгер! -- сказал бас. -- Ясно
же, что это фермер. Виданное ли это дело -- к фермерам
приставать!
И все вокруг закивали и забормотали, что да, явный фермер,
уедет и пулемет с собою заберет, не гангстер же он
какой-нибудь, на самом-то деле.
-- Нам павианов отражать надо, а мы тут в полицию играем,
-- добавил рассудительный.
Напряжение сразу вдруг разрядилось. Все вспомнили о
павианах. Оказывается, павианы снова разгуливали, где хотели, и
держались, как у себя в джунглях. Выяснилось также, что
местному населению, по видимому, надоело ждать решительных
действий отряда самообороны. Население, по видимому, решило,
что толку от этого отряда не будет и надо как-то устраиваться
самим. И уже женщины с кошелками, деловито поджав губы, спешили
по своим утренним делам, причем многие держали в руках веники и
палки от швабр, чтобы отмахиваться от самых настырных обезьян.
С витрины магазина снимали ставни, а ларечник ходил вокруг
своего разгромленного ларька, кряхтел, почесывал спину и явно
что-то такое прикидывал. На автобусной остановке выросла
очередь, а вот и первый автобус появился вдали. Нарушая
постановление городского управления, он громко сигналил,
разгоняя павианов, не знакомых с правилами уличного движения.
-- Да, господа мои, -- сказал кто-то. -- Видимо, придется
нам и к этому приспособиться. По домам, что ли, командир? --
Фриц угрюмо исподлобья оглядывал улицу.
-- Ну, что ж, -- произнес он обыкновенным человеческим
голосом. -- По домам, так по домам.
Он повернулся и, сунув руки в карманы, первым направился к
грузовику. Отряд потянулся за ним. Чиркали спички и зажигалки,
кто-то обеспокоенно спрашивал, как же быть с опозданием на
службу, хорошо бы справку какую-нибудь получить...
Рассудительный и тут нашелся: сегодня все на службу опоздают,
какие там еще справки. Толковище вокруг телеги рассосалось.
Остались только Андрей да очкастый биолог, который твердо
положил себе выяснить, у кого же все-таки бывает на болотах
гон.
Цитата:
По Главной уже вовсю разгуливали павианы. То ли Андрей к
ним пригляделся, то ли они сами переменились, но они уже не
казались такими наглыми или тем более страшными, как несколько
часов назад. Они мирно устраивались кучками на солнцепеке,
тараторили, искались, а когда мимо них проходили люди,
протягивали мохнатые лапы с черными ладошками и просительно
помаргивали слезящимися глазами. Было похоже, как будто в
городе объявилось вдруг огромное количество нищих.
Цитата:
-- Павиан цапнул. Такая сволочь -- до кости прокусил.
-- Ну да? -- поразился Андрей. -- А мне показалось, они,
вроде, мирные...
-- Ну, знаешь, мирные... Когда тебя поймают и начнут тебе
ошейник клепать...
-- Какой ошейник?
-- Приказ номер пятьсот семь. Всех павианов
перерегистрировать и снабдить ошейником с номером. Завтра будем
раздавать их населению. Ну, мы штук двадцать окольцевали, а
остальных перегнали на соседний участок, пусть там разбираются.
Ну, чего ты стоишь с открытым ртом?.. Рюмки давай, рюмок не
хватает...
Цитата:
-- Между прочим! -- сказал он, поворачиваясь к Андрею и
снова к Сельме. -- Вы слыхали? Совет районных уполномоченных
рассматривает проект решения, -- он поднял палец и повысил
голос, -- "Об упорядочении положения,
создавшегося в связи с наличием в городской черте больших
скоплений собакоголовых обезьян"... Уф! Предлагается всех
обезьян зарегистрировать, снабдить металлическими ошейниками и
бляхами с собственными именами, а затем приписать к учреждениям
и частным лицам, которые впредь и будут за них ответственны! --
Он захихикал, захрюкал и с протяжными тоненькими стонами
принялся бить кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. --
Грандиозно! Все дела заброшены, на всех заводах срочно
изготовляют ошейники и бляхи. Господин мэр лично берет под свою
опеку трех половозрелых павианов и призывает население
следовать его примеру. Ты возьмешь себе павианиху, Андрей?
Сельма будет против, но таково требование Эксперимента! Как
известно, Эксперимент есть Эксперимент. Надеюсь, вы не
сомневаетесь, Сельма, что Эксперимент есть именно Эксперимент
-- не экскремент, не экспонент, не перманент, а именно
Эксперимент?..
Андрей сказал, с трудом прорвавшись сквозь бульканье и
стоны:
-- Ну пошел, пошел трепаться!..
Этого он больше всего опасался. На свежего человека такой
вот нигилизм и наплевизм должен был производить самое
разрушительное действие. Конечно, куда как заманчиво бродить
вот так из дома в дом, хихикать и оплевывать все направо и
налево, вместо того, чтобы, стиснув зубы...
Изя перестал хихикать и возбужденно прошелся по комнате.
-- Может быть, это и трепотня, -- сказал он. -- Возможно.
Но ты, Андрей, как всегда ни черта не понимаешь в психологии
руководства. В чем, по твоему, назначение руководства?
-- Руководить! -- сказал Андрей, принимая вызов. --
Руководить, а не трепаться, между прочим, и не болтать.
Координировать действия граждан и организаций...
-- Стоп! Координировать действия -- с какой целью? Что
является конечной целью этого координирования?
Андрей пожал плечами.
-- Это же элементарно. Всеобщее благо, порядок, создание
оптимальных условий для движения вперед...
-- О! -- Изя опять вскинул палец. Рот его приоткрылся,
глаза выкатились. -- О! -- повторил он и снова замолчал. Сельма
смотрела на него с восхищением. -- Порядок! -- провозгласил
Изя. -- Порядок! -- глаза его выкатились еще больше. -- А
теперь представь, что во вверенном тебе городе появляются
бесчисленные стада павианов. Изгнать ты их не можешь -- кишка
тонка. Кормить их централизованно ты тоже не можешь -- не
хватает жратвы, резервов. Павианы попрошайничают на улицах --
вопиющий беспорядок: у нас нет и не может быть попрошаек!
Павианы гадят, за собой не убирают, и никто за ними убирать не
намерен. Какой отсюда напрашивается вывод?
-- Ну, уж во всяком случае, не ошейники надевать, --
сказал Андрей.
-- Правильно! -- сказал Изя с одобрением. -- Конечно, не
ошейники надевать. Первый же напрашивающийся деловой вывод:
скрыть существование павианов. Сделать вид, что их вовсе нету.
Но это, к сожалению, тоже невозможно. Их слишком много, а
правление у нас пока еще до отвращения демократическое. И вот
тут появляется блестящая в своей просторе идея: упорядочить
присутствие павианов! Хаос, безобразие узаконить и сделать
таким образом элементом стройного порядка, присущего правлению
нашего доброго мэра! Вместо нищенствующих и хулиганящих стад и
шаек -- милые домашние животные. Мы же все любим животных.
Королева Виктория любила животных. Дарвин любил животных. Даже
Берия, говорят, любил некоторых животных, не говоря уже о
Гитлере...
Цитата:
Мэр предупреждает эрвистов: правительство не спит,
правительство видит все!
...
Берегите павианов, они -- ваши добрые друзья! Резолюция
последнего собрания общества покровительства животным.
No comments:
Post a Comment