... В 2000 году я был главой представительства в Катаре. Это были дни начала второй интифады. Министром иностранных дел был Шломо Бен-Ами. Мне позвонил министр иностранных дел Катара и сказал, что хочет встретиться со своим израильским коллегой.
Ниже есть продолжение.
Я [54-летний Эли Авидар впервые баллотируется в Кнессет. В прошлом он служил в военной разведке, затем был дипломатом, потом – бизнесменом. Более десяти лет он знаком с Авигдором Либерманом, и сейчас является кандидатом в Кнессет от партии "Наш дом Израиль" (4-й номер в списке)] проверил, Шломо Бен-Ами дал согласие, встреча была назначена в Париже, кажется через три дня...http://txt.newsru.co.il/israel/05mar2019/avidar_701.html
Встреча состоялась?
Да. И то, что там происходило – это еще одна иллюстрация того, о чем мы говорим. Катарский министр представил ряд требований палестинцев. "Они говорят, что вы не соглашаетесь на их контроль над Храмовой горой". Бен-Ами ответил, что Израиль согласен, но требует записать в соглашении, что еврейский народ имеет связь с этим местом и что там не будут производиться работы без нашего согласия. "Логично, – сказал министр иностранных дел Катара, – но они говорят, что вы отказываетесь предоставить им территориальную целостность между Бейт-Лехемом и Рамаллой". Бен-Ами ответил, что и это решаемо, так как Израиль готов на изменения границ в районе кварталов Писгат-Зеэв и Неве-Яаков. "Логично, – сказал министр иностранных дел Катара. – Но они утверждают, что вы не гибки в вопросах беженцев". Бен-Ами уже был зол и чуть не кричал. "Мы согласились принять двести тысяч беженцев, и готовы были принять четыреста тысяч". Тут я впервые узнал, что в период правительства Барака Израиль согласился принять 400.000 палестинских беженцев в границах 1948 года.
За какое время?
Незамедлительно.
Не 5, 10, 15 лет?
Ничего подобного. Сразу же. 400 тысяч получают незамедлительно визу. Тогда катарский министр спросил: "Ну, хорошо, чего вы хотите взамен на все это?" Все израильтяне, присутствовавшие в комнате, ответили в один голос, причем не сговариваясь: "The end of conflict" ("Окончание конфликта"). Катарский министр посмотрел на нас очень удивленно и ответил: "Окончание конфликта? Я не могу вам этого дать. И никто не может. Подпишем соглашение и будем жить. Пройдет 50 лет, этот конфликт забудется, придет другой". Потом Шломо Бен-Ами утверждал, что не помнит, такой ли была эта встреча. В своей книге ("Тыл без фронта" – прим. ред.) он упомянул ее, но предпочел не вдаваться в подробности. Его дело. Но для меня эта встреча была важна, так как мне стало ясно, что вся концепция ошибочна. Мы пошли на "соглашения Осло", исходя из концепции о том, что мы стремимся к соглашению, которое будет окончанием конфликта.
Не будет?
Окончания конфликта в классическом понимании этого термина никто нам не даст. Не может его быть. Но это не означает, что не может быть соглашений.
Мы поговорим о соглашениях, но все же поясните, почему не может быть зафиксированного окончания конфликта? Где та точка, на которой все обрывается?
Ответ в двух словах очень упрощенный, но суть в том, что арабское общество на декларативном уровне ориентируется на экстремистов. Остальные объявляются предателями. И в условиях такого общества, построенного на терминах достоинства, чести и тому подобных, они должны находиться в положении, когда у них нет иного выбора, кроме как подписать соглашение.
No comments:
Post a Comment